— Да.

— Отлично. Отсчитай четыре дома вниз от того места, где она стоит. Ортис там. Мы сейчас стоим позади машины наблюдателей. Они смотрят вперед, а не назад. Таким образом, мы можем наблюдать одновременно за ними и за Ортисом.

Марти повернулась к ней лицом:

— Что же, это и есть та самая увлекательная полицейская работа?

Бейли засмеялась:

— О, да. Слежка — это скучно. Но это нам на руку. Если эти ребята находятся здесь уже несколько дней, то им действительно очень скучно. А это значит, что они будут невнимательны.

— Значит, если Ортис выйдет из дома, мы будем следовать за ним, надеясь, что он посетит какое-нибудь общественное заведение, где у нас будет шанс с ним поговорить?

— Точно. — Бейли откинулась в кресле и попыталась расслабиться. Слежка была самой нелюбимой частью ее работы. Иногда приходилось сидеть часами, день за днем, без движения. Она надеялась, что в этот раз будет иначе, но… Ортису было за семьдесят. Может быть, он выходит из дома один-два раза в неделю. Она улыбнулась, услышав вздох Марти:

— Уже надоело?

Марти засмеялась:

— По телевизору это выглядит интереснее, — она посмотрела на Крис. — Зато в нас не стреляют.

— Да, уже несколько дней. Это рекорд. — Бейли устроилась поудобнее, не выпуская бинокль из рук. — Хотела бы я тебе обещать, что стрелять в нас больше не будут. Но не могу.

— Я этого и не ожидаю. Я понимаю, что мы играем в опасные игры.

Бейли кивнула:

— Когда работаешь с наркотиками под прикрытием, то понимаешь, сколько существует по-настоящему плохих людей. Одно дело — читать об этом в газетах или видеть в новостях, и совсем другое — столкнуться с ними лицом к лицу, посмотреть им в глаза и увидеть в них зло, и понять, что они не раздумывая пустят в тебя пулю, безо всяких угрызений совести. — Она посмотрела в глаза Марти. — Это опасная игра, да. Но мне она хорошо знакома.

— Я тебе доверяю.

Бейли отвернулась:

— Ты доверяешь мне, потому что вынуждена так делать. У тебя нет выбора. Но что если у тебя бы были другие варианты, Марти? Ты бы все еще доверяла мне?

— Ты спасла мне жизнь, Крис. И не один раз. Это я втянула тебя в это дело, а не наоборот. Ты могла бы оставить меня в Галфпорте. Могла бы отправить меня домой в Атланту. — Марти сжала ее руку. — Ты беспокоишься обо мне. Я это вижу. И я тоже беспокоюсь о тебе. И точно так же хочу, чтобы ты была в безопасности. Я тебе доверяю. И ты мне поверь.

Бейли посмотрела на ее руку и ответила ей пожатием:

— Все так просто, да?

Марти слегка улыбнулась:

— Раньше я говорила, что никогда никому не доверяла, у меня просто не было возможности этому научиться. Меня передавали от семьи к семье, из дома в дом. Я никогда в жизни не испытывала полной безопасности. Я научилась распознавать ложь — например, когда люди говорят, что рады приветствовать меня в их доме, или что они позаботятся обо мне. И научилась не удивляться, когда мне сообщали, что мне пора перебираться на новое место жительства.

Марти продолжала держать Крис за руку, и та молча ожидала завершения ее мысли.

— С тобой все иначе, — продолжила она почти шепотом. — Действительно это так, или только мое воображение — я не знаю. Но я чувствую себя в безопасности рядом с тобой. Я верю твоим словам, потому что знаю, что ты говоришь искренне.

Марти отвернулась, и ее голос стал совсем тихим:

— Впервые в моей жизни, я кому-то полностью доверяю. И чувствую при этом… что это очень приятно.

Бейли не знала, что на это ответить, и молча смотрела, как пальцы Марти выскользнули из ее руки. Она не могла полностью осознать, каким было детство Марти, не могла представить такую жизнь — совершенно одинокую и зависящую от обстоятельств. Ничего не чувствовать, никому не доверять. Наверное, такой образ жизни очень изнурителен.

Бейли не знала, что ответить Марти, и поэтому сказала то, что сама чувствовала в этот момент:

— Можно тебя обнять?

Марти удивленно повернулась к ней:

— Что?

Бейли смутилась, но не отвернулась:

— Я… я хотела бы тебя обнять, — повторила она.

Марти улыбнулась:

— Обнять?

— Да, вроде того.

— Это непросто, руль помешает.

Тем не менее, Бейли придвинулась ближе, положила руки на плечи Марти и прижала ее к себе так близко, насколько только позволила панель управления. Она почувствовала, как пальцы Марти впились ей в спину.

— Ты больше не одна, Марти. Я буду с тобой. Обещаю.

Бейли удивилась, почувствовав сырость там, где лицо Марти прижималось к ее шее. Она продолжала обнимать ее, понимая, что эти тихие слезы — редкость для Марти. Ей рано пришлось закрыть для чувств свое сердце, и теперь, когда Бейли предложила ей то, чего она не получала раньше, ей была необходима возможность проявить мягкость.

— Извини, — пробормотала Марти, не поднимая лица, — я не хотела…

— Нет, все нормально. Ты не должна извиняться.

Марти отстранилась, вытирая глаза:

— Иногда мне так одиноко. Я научилась жить с этим, но… У меня никогда не было никого, на кого я могла бы рассчитывать, на кого можно опереться. Иногда это подавляет. Извини…

— На меня ты можешь рассчитывать.

— Я знаю. Поэтому я и плакала.

Бейли кивнула, понимая, что это были слезы не горя, а облегчения.

— Спасибо за поддержку, — сказала Марти. — Мне это было действительно нужно.

— Обращайся в любое время.

Бейли перевела взгляд на дом Ортиса, посмотрела в бинокль, пытаясь уловить какое-нибудь движение. Потом снова посмотрела на Марти, которая, казалось, погрузилась в размышления. Бейли хотелось понять, что происходит в ее голове. И если уж на то пошло — хотелось разобраться и в собственных мыслях. Она осознала, что относится к Марти с большой нежностью. Учитывая все обстоятельства, вряд ли она назвала бы эти чувства «любовью». Она призналась себе, что находит Марти привлекательной — как физически, так и интеллектуально. Она высоко оценила ее духовную силу и стойкость — умение не жаловаться на жизнь, способность принять ситуацию «как есть» — как это делала и сама Бейли.

Марти все еще было страшно — это нетрудно было определить по тем двум ночам в доме Рико, когда Бейли два утра подряд с удовлетворением обнаруживала ее в своей постели. Совместная постель давала Марти возможность меньше тревожиться, хотя Бейли и понимала: единственная причина, по которой та хочет видеть ее рядом, это достижение душевного комфорта. Она спросила себя — стоит ли и дальше придерживаться такой позиции? Ей хотелось этого, но она понимала, что это может стать опасной привычкой. Марти дала понять, что их отношения не могут перейти в физическую стадию, и возникшая между ними эмоциональная привязанность может принести им вред. К тому же надо сосредоточиться на деле.

— Я заметила движение!

Бейли посмотрела на Марти, возвращаясь в действительность из своих фантазий. Она взяла бинокль и увидела, что кто-то — предположительно Ортис — садится в белый форд.

— Не обижайся, но думаю, что лучше мне сесть за руль.

— Конечно.

— Пусть они сначала немного отъедут — не хочу, чтобы нас заметили.

Ортис отъехал от своего дома в южном направлении, в противоположную от них сторону. Неброский автомобиль последовал за ним. Марти быстро вышла из машины, обошла вокруг и села на место пассажира, пока Бейли передвинулась на водительское место. Как только Марти закрыла за собой дверь, автомобиль тронулся.

— Я их вижу, — сказала Марти. — В паре кварталов впереди.

— Хорошо. — Бейли поехала медленнее, не желая слишком приближаться.

Жилые районы закончились, Ортис продолжал ехать на юг. Когда очередной светофор готовился сменить зеленый цвет на желтый, он притормозил, будто готовясь остановиться, но в последнюю секунду рванул через перекресток, оставив неприметную машину с полицейскими далеко позади.

— Черт побери! — воскликнула Бейли. — Неплохо для старика!

— И что теперь?

Бейли свернула направо на следующей улице, проехала через перекресток и снова повернула налево: