Причем лучшее, что можно было бы сказать, так это: «Мне кажется, что я ощущаю то-то и то-то», однако, я могу обмануть и я могу обмануться. И это «то-то и то-то» не должно быть ничем иным, кроме как характеристиками моего способа существования (время, пространство и качество). А в примере с «религиозным чувством», кроме «ошибки в точке обзора», допущена и иная ошибка: чувство означено здесь как «религиозное», тогда как правильно было бы сказать, что это чувство («такое-то и такое-то» (способ существования)) возникает у меня («такого-то» и «такого-то» (способ существования)) в обстоятельствах («таких-то» и «таких-то» (способ существования)), так или иначе связанных с тем, что в моей лингвистической картине мира означается [толкуется] как «религиозные атрибуты» [контекстуальный анклав]. И подобную ошибку следует считать «контекстуальным допущением».

5.2133 Высказывания [компиляции означающих], ставшие для меня форпостами веры, «опираясь» на «существенность» моих суждений [контакт моей схемы меня и моей схемы мира], кажутся мне соответствующими последним. Однако, еслимы будем последовательны и вспомним, что всякое означающее [высказывание] не находится в отношении и не наличествует само по себе, но толкуется в соответствии с требованиями контекста [моя лингвистическая картина мира], тогда нам станет понятно, что соответствие между моим означающим [высказыванием] и моим означаемым [суждением] – сомнительно.

И это не говоря уже о том, что моя вера моему суждению, развернутому в способе моего существования (поскольку это мой способ существования), не выдерживает никакой критики на предмет конвертируемой достоверности. Говорить здесь о какой-либо «истине» тем более никак не приходится.

В лучшем случае можно заявить, что мое суждение существует [содержательный континуум], я могу его высказать [моя лингвистическая картина мира], но при этом мое высказывание [компиляция означающих], по понятным причинам, не может считаться достоверным [ моя связь, условность], но может только соответствовать или не соответствовать моему суждению [значению], однако, это соответствие – суть моя кажемость.

5.22 Меня организуют мои суждения.

5.221 Таким образом, меня организуют отнюдь не мои высказывания [моя лингвистическая картина мира], как можно было бы подумать, но мои суждения [континуум существования].

5.2210 Можно сказать, что мои суждения [контакты моей схемы мира и моей схемы меня] – это то, что я «знаю», а мои высказывания [компиляции означающих] – это то, что я «понимаю».

5.2211 Мои высказывания [моя лингвистическая картина мира] могут соответствовать, сопровождать или объяснять (интерпретировать) мои суждения [континуум существования], которые определяют всю мою активность.

Однако, с одной стороны, эти функции высказывания [компиляции означающих] по отношению к суждению [контакт моей схемы мира и моей схемы меня] условны; с другой стороны, они не определяют моего действия (являясь, правда, моими действиями), и, наконец, они вводят меня в заблуждение посредством возможных ошибок [«ошибка в точке обзора», «контекстуальное допущение»]. Наличие же ошибок требует их постоянного разрешения, что занимает мою активность (создание новых означающих, компиляция означающих с целью восстановления нарушенного баланса в моей лингвистической картине мира и т. п.).

5.2212 С другой стороны, я [существующий] полностью определяюсь своими суждениями [континуум существующего], учитывая же то, что мои высказывания [моя лингвистическая картина мира] фактически не соответствуют моим суждениям [контакт моей схемы меня и моей схемы мира], а кроме того, в подавляющем большинстве случаев откровенно ошибочны [«ошибка в точке обзора», «контекстуальное допущение»], то понятно, что мои высказывания [компиляции означающих] могут и, как правило, противоречат моим суждениям [контактам моей схемы мира и моей схемы меня]. (Такое противоречие следует считать «контекстуальным противоречием».)

5.2213 Контекстуальные противоречия, действительно, могут создать впечатление, что моя активность детерминирована не только моими суждениями [континуумом существования], но и моими высказываниями [компиляциями означающих], когда эта моя активность, зачастую, словно бы «стопорится» перед «лицом» контекстуальных противоречий.

Однако, это впечатление ошибочно, поскольку возникшая «остановка» продиктована отнюдь не тем, что высказывания «поставили меня в тупик», но тем, что я вынужден разрешать ошибки [контекстуальные противоречия], мною же созданные, вследствие чего моя активность не «стопорится», а используется для разрешения данных противоречий.

Упорядочивание компиляций означающих [высказываний], которое мне приходится производить в моей лингвистической картине мира под напором суждений [континуум существующего], определяющих меня, но противоречащих моим высказываниям, не только бессмысленно, но и крайне расточительно.

Впрочем, контекстуальные противоречия могут и не сказываться (или не сильно сказываться) на прагматической функции высказывания, а следовательно, оставаться незамеченными.

5.222 Таким образом, меня организуют мои суждения [континуум существования], однако, я не совершаю действий [суждений], которые бы не были бы согласованы с требованиями моей лингвистической картины мира [компиляцией означающих], поскольку я сам означен.

5.2220 Если я не сопровождаю свое действие [суждение] соответствующим ему, как мне кажется, высказыванием [компиляция означающих], это не свидетельствует о том, что такое высказывание не может быть сделано, т. е. не существует в свернутой форме.

Можно сказать, что, действуя [суждение], я всегда высказываюсь, хотя, по всей видимости, в большинстве случаев «по умолчанию».

5.2221 Иными словами, всякое мое действие [суждение] должно получить своего рода «визу» моей лингвистической картины мира [высказывание], без которой я не могу действовать [суждение].

Можно сказать, что, хотя мое высказывание и не оказывает непосредственного влияния на мое суждение [континуум существования], однако, подобно трафарету, оно накладывается на континуум существования, позволяя одному действию [суждению] реализовываться (тому действию, что согласуется с высказыванием [компиляция означающих моей лингвистической картины мира]), и блокируя другое мое действие [суждение], которое не может согласоваться с наличествующими компиляциями означающих [высказываниями] моей лингвистической картины мира.

Таким образом, высказывание оказывает свое влияние на континуум существующего не непосредственно, а опосредованно. (Так, сито не определяет размер просеваемого им вещества, но определяет то, какое вещество будет просеяно, а какое будет в остатке.)

5.2222 Такая функция высказывания [моя лингвистическая картина мира] на деле оказывается очень серьезной, поскольку мое высказывание [компиляция означающих], сформированное в моей лингвистической картине мира, может действительно, т. е. «по направленности», противоречить суждению [континууму существования].

(Данное противоречие следует считать «содержательным противоречием».)

Если контекстуальное противоречие может быть разрешено при условии уничтожения ошибок, то в случае содержательного противоречия даже разрешение возможных ошибок не меняет существа дела, поскольку высказывание требует действия, обратного суждению [континууму существования].

Данное содержательное противоречие может быть разрешено мною только путем изменения моего высказывания [компиляции означающих], поскольку же всякое высказывание определяется толкованием, т. е. всей моей лингвистической картиной мира в целом, то изменение высказывания возможно лишь через системную перестройку контекста означающих [моей лингвистической картины мира], что вряд ли возможно без существенных изменений конфигурации моей схемы мира и, соответственно, в моей схемы меня.

5.2223 С другой стороны, очевидно, что целый ряд моих суждений [контакт моей схемы мира и моей схемы меня] оказывается «неучтенным» моей лингвистической картиной мира.