— Да, милая, — потеплевшим голосом сказал он. — Моменты любви, которые мужчина и женщина переживают вмести, наполняют жизнь смыслом.

Невообразимые слова. Он будто говорил на чужом наречии.

— Такого мне не нужно. — Пока не нужно, пронеслось у нее в голове. — Но возможно я не против одного поцелуя.

— Прямо сейчас?

Все-таки Джон смеется над ней. Однако он ничего не предпринимал, терпеливо дожидаясь ее ответа.

Она колебалась. Что, если она не готова…

Нет. Довольно колебаний.

— Да. Сейчас.

Ласково обняв ее за талию, он отвел пряди волос с ее лба.

— В таких делах лучше не торопиться.

Его прикосновения были легкими, точно шепот. Точно он знал, что с нею нельзя обращаться грубо и резко. И эта его неспешность пробудила к жизни ее ощущения.

Не касаясь ее губ, он прижался своими губами к ее лбу, потом к виску, потом закружил вокруг уха, медленно, нежно и одновременно напористо. Внутри нее что-то сместилось, как если бы на реке начал вздыматься лед, раскрывая стремительный бег воды под своей поверхностью.

Мало-помалу его ладони тоже пришли в движение. Он ласкал ее спину, разглаживал рукава, согревая ее, пока она не ощутила на коже легкое покалывание.

Ее рот приоткрылся, ища его губы, но он по-прежнему покрывал поцелуями только ее лицо, скулы, горло. Она задрожала от нетерпения, потянулась к его щеке, но он опять уклонился от ее губ и запечатлел последний поцелуй там же, откуда начал, на ее лбу. А потом отпустил.

И она немедленно испытала острое чувство утраты.

Его рот дрогнул в улыбке.

— Лучше нам не спешить.

— Но… — Желание не отпускало ее, а его излишняя медлительность разочаровывала. Ведь он уже целовал, уже трогал ее раньше. — Я хотела, чтобы вы поцеловали меня по-настоящему. Как тогда.

— Вам этого не хотелось… тогда.

Верно. У реки она его оттолкнула. Но прежде он успел подарить ей обещание счастья. И она хотела испытать это чувство снова.

— В этот раз я не стану сопротивляться. Правда. — Она решительно стиснула кулаки.

— Уберите руки за спину, — произнес он.

Помедлив, она подчинилась и сразу почувствовала себя уязвимой, а потом увидела, что и он спрятал руки за спину.

— Вот теперь я поцелую вас. — Он наклонился вперед и, не дотрагиваясь до нее руками, прильнул к ее губам. Чтобы вырваться, было достаточно сделать всего один шаг назад.

Но она не хотела вырываться.

Его рот ласкал ее губы, жарко и нежно, и когда он проник сквозь них языком, она ощутила отклик в местах, очень далеких от лица. Постепенно, пока он целовал ее, не отрываясь, она захотела большего. Захотела ощутить силу его рук, которые так жестоко отказывали ей в объятии. Прижаться к нему всем телом.

Она расцепила руки, обняла его за талию, привлекая к себе, требуя, чтобы он сделал то же самое. Этого не случилось. Но оба они тяжело задышали, когда его язык принялся исследовать ее рот с настойчивостью, которой она ждала от его рук…

Потом он отодвинул ее от себя и выпрямился.

— Мы продолжим… в следующий раз. — Дыхание его было прерывистым.

Она воздела кулаки и разочарованно стукнула его по груди.

А потом уронила руки и подняла глаза, всматриваясь в его лицо. Косая улыбка, глаза, серо-голубые точно поверхность камня, только более мягкого оттенка.

Он словно видел ее насквозь, но смотрел без осуждения. Все так же нежно он погладил ее по волосам. Его поцелуй был пылким, но не грубым. Приятным. Более, чем приятным. И настолько прекрасным, что она забыла…

Каким-то образом он знал, как заставить ее забыть. И когда остановиться, пока она не успела вспомнить.

Она откашлялась.

— Теперь я понимаю, что может сделать тело… счастливым. Спасибо.

И она не могла раскрыть всех причин, по которым была ему благодарна.

В ту ночь ей не снились кошмары. Когда наступило утро, Кейт открыла глаза и подумала только о том, как же ярко светит сентябрьское солнце.

— Приятная мелодия, — обронила Бесси, поднимаясь с постели и надевая нижнюю юбку.

— Да? — Она и не заметила, что напевает себе под нос. Неужели это Джонни так на нее действует?

Она взяла гребень и провела им по волосам. Отросли ниже ушей. Пора снова подстричься. Но, посмотрев на Бесси, рыжая грива которой доходила до середины спины, она задумалась.

— Бесси, как ты думаешь, я красивая?

Та расправила юбки и глубоко вздохнула.

— Не меня тебе надо спрашивать.

Вспыхнув, Кейт отвернулась и отложила гребень. Неважно, как она выглядит, коль скоро она не хочет, чтобы на нее обращали внимание.

— Это был глупый вопрос.

— Он видит в тебе красавицу.

Он. Выходит, даже Бесси догадалась о том, в чем Кейт отказывалась себе признаваться.

Два года она была уверена, что никогда больше не сможет стать нормальной женщиной.

Но Джонни подарил ей надежду.

Она не знала, как вписать эту искорку счастья в ту смесь страха и ненависти, которая ее питала. Она прочно засела у нее в груди, неуместная, словно полуночное солнце, и горела, но не разрушительным и гнетущим пламенем ярости, а была подобна очагу в холодную зимнюю ночь, согревая и обещая спасти от невзгод.

Обещая то счастье, о котором говорил Джонни.

Когда он обнял ее, то на несколько секунд во всем мире остались только он и она. И еще их поцелуй. Боль и жажда возмездия, которыми она была одержима на протяжении двух лет, отступили. Воспоминания о прошлом, тревога о будущем — все ушло.

Но надолго ли?

Да, он подарил ей радость, но кратковременную, как наслаждение солнечным днем или вкусным обедом. Солнце неизбежно сядет за горизонт. А желудок запросит есть снова.

Радость не длится вечно.

Она поняла это, когда боролась с отчаянием. Мимолетные мгновения радости быстро проходили, и тем не менее они стали ступеньками лестницы, которая помогла ей выбраться из бездны. Может быть и теперь будет так же?

Вслед за Бесси она спустилась вниз, пытаясь не думать о Джоне. Но она обещала перешить для него дублет и потому села за стол и склонилась над тканью, которая защитит его спину, укроет плечи и убережет его сердце.

Люди приходили и уходили, пока она трудилась весь день напролет. Когда в зале появился Джон, она, не глядя, ощутила его присутствие. Искоса посмотрела на него, стараясь, чтобы он не заметил, но он все-таки перехватил ее взгляд, и она, смутившись, опустила голову.

Теперь он пугал ее с совершенно другой стороны.

Джонни Брансон слишком хорошо разбирался в женщинах. Два года она стойко держала оборону против всего мира. Но он постепенно, день за днем, шаг за шагом, проникал под ее броню, заставляя ее захотеть, заставляя ее поверить в то, что она может обрести счастье с мужчиной.

С ним.

И вот теперь, растеряв всю свою стойкость, она поглядывала на него сквозь завесу ресниц, высматривая на его лице ответное желание, словно обычная женщина в погоне за обычным счастьем, о котором он так заманчиво говорил.

Мысленно отругав себя, она села к нему спиной и уставилась на дублет. На его дублет. Зачем только он напомнил ей о том, чего она никогда не получит. До его приезда у нее была одна цель и одно предназначение — месть.

А он внес в ее мысли смуту.

Она хотела узнать, можно получить удовольствие от поцелуя. Что ж, как выяснилось, можно. Если ее не трогать руками.

Наверное, ее тело всегда будет сопротивляться мужчине, даже если сердце будет готово уступить.

Ничто и никто этого не изменит. Даже Джонни Брансон.

За эти дни Джон часто наблюдал за Кейт, пытаясь понять эту странную, сводящую с ума женщину. Когда они впервые встретились, она пригрозила ему оружием и заявила, что мужчинам нельзя ее трогать. Насколько он мог судить, ее никогда и не трогали. При темпераменте воина она обладала чопорностью монашки.

Со временем, однако, между ними установился мир, пусть она и не раскрыла ему своих секретов. И он желал, чтобы она была счастлива.