Мои люди стояли с бледными лицами, некоторые держались за охранные амулеты.

Кельтхайр сглотнул и ответил за всех:

— Не стоило бы нам ходить туда, Конэйр! Духи холмов мстят тем, кто нарушает их покой!.. Корова пусть останется жертвой мертвым. Мы не вправе вмешиваться.

Я смотрел на них, а они отворачивались, пряча глаза. Потом они заволновались еще больше и расступились. Темная ночь мгновенно стала светлее, по-крайней мере, для меня. Вперед вышла моя колдунья, привычно завязывая волосы в узел пониже затылка.

— Вот, Конэйр, нашла веревку покрепче, — сказала она. — Поспешим, пока корова не перебудила всю округу.

Я взял ее за плечи, выражая взглядом то, что не мог сказать.

— Она скормит тебя демонам, — вполголоса сказал Кельтхайр, отходя в сторону. Остальные тоже были испуганы.

— Я понесу факел, — сказал я Саар, словно не слыша остальных. — Держись сразу за мной.

— Нет, разумнее будет, если я понесу факел и пойду первой, — сказала она.

— И рыбы будут смеяться в озерах, узнав, что я струсил, послав вперед женщину!

Саар пожала плечами и подчинилась.

Мы ступили в низкий коридор, словно покинув мир живых. Не стану лгать, что мне не было страшно. Я еще ни разу не заходил в курганы, и теперь ждал всего, что угодно. Может, души умерших, не нашедшие покоя, набросятся на нас. Может, мы попадем в сияющий зал, где пируют сиды, и нам уже никогда не будет дороги обратно. Я думал об этом и чувствовал за спиной дыханье Саар. Оно успокаивало и придавало сил. Мычание слышалось уже совсем рядом, звуки раздавались из бокового хода, круто уходившего вниз.

— Это сделали не древние, — вполголоса сказала Саар. — Смотри, пролом свежий.

— Ты права, — согласился я. — Будь здесь, посмотрю, что там.

Она хмыкнула и, как я и ожидал, последовала за мной. Мы прошли полных двадцать шагов и оказались в пещере. Здесь можно было выпрямиться в полный рост. Пахло навозом и сыростью. Я поднял факел повыше и осветил вокруг. У стены и в самом деле лежала корова — бурая в пятнах, ее задняя нога была вывернута в сторону, и при виде нас она заревела еще громче.

— Наверное, забежала сюда, когда улады напали на стадо, и сломала ногу, — Саар встала на колено, разглядывая утоптанную землю. — Смотри-ка, здесь есть и человеческие следы. Вот тут разводили костер, а тут кто-то спал, даже одеяло осталось. А это что?

Она разворошила кучу жухлой травы, достала длинный кинжал и передала мне. Я осмотрел ножны и клинок.

— Это сделано в Мидэ, — сказал я. — Зачем кому-то прятаться здесь и прятать оружие?

— Это защита, — сказала Саар.

— Кинжал — плохая защита от тех, кто здесь похоронен.

— Не слишком-то наш гость их боялся, — Саар указала на груду человеческих костей, у стены.

— Думаешь, он просто могильный вор?

— Нет, воры побывали тут до него. А он обосновался совсем по другой причине.

Я посмотрел на нее и понял:

— Это был шпион.

Саар кивнула и подошла к корове. Она что-то пошептала ей на ухо и погладила по спине и бокам. Потом вынула из-за пазухи и скормила пучок травы. Животное шумно вздохнуло и поднялось на ноги. Моя колдунья привязала веревку, сунула конец мне в руку и жестом предложила идти. К моему удивлению, корова пошла следом, припадая на поврежденную ногу, но, похоже, не чувствовала боли. Саар тем временем старательно затерла в пыли наши следы.

— Он придет. Тот, кто прятался здесь, — сказала она. — И мы поймаем его.

— Это так же верно, как то, что небо синее, — ответил я.

Следующие дни мы были с Саар неразлучны. Нам удалось выследить и поймать гостя из могильника. Как и догадалась Саар, он оказался шпионом с уладской стороны. Нашли мы и того, кто помогал ему, опознав кинжал и его владельца.

Перед казнью изменник пожелал сказать мне несколько слов. Саар остерегала, опасаясь, что тот может навредить, но я все-таки подошел.

— Ты многим как кость в горле, пес, сын пса, — услышал я. — И придет время, когда удача оставит тебя, и гейсы обратятся против тебя.

Саар стояла рядом, но ни она, ни я не ответили ни слова. Мы не остались на казнь, и ушли в хижину, чтобы наградить себя заслуженным отдыхом. Кельтхайр не пожелал к нам присоединиться.

— Предскажи мне судьбу, — попросил я вечером у Саар. Мы пили южное вино, ели яблоки и играли в шашки.

Она посмотрела на меня, насмешливо прищурясь.

— Скажи мне, что ты видишь? — снова попросил я.

— Я вижу два пути, Конэйр. Один — твоя слава и процветание. Много-много детей и серебра. Второй путь печальнее.

— Чем же?

— Таких людей, как ты, мало кто понимает в этом мире. Ты будешь одинок. Тебя ждет предательство.

— Как избежать этого?

— Ты задаешь слишком много вопросов, — засмеялась она.

Полог резко откинулся, и на пороге возникла Этне. За ней стояли женщины из числа ее подруг. Лица у всех были грозны. Я опешил.

— Что случилось? — спросил я, невольно привставая на шкурах, на которых лежал. Краем глаза я заметил, как Саар потянулась рукой к ножнам.

— Что делает здесь мой муж? — ответила вопросом на вопрос Этне. — Почему тебе приятнее проводить вечера не со мной, а с ней?

Я начал понимать.

— Успокойся, жена. Твоей гордости ничего не угрожает, поверь.

— Я иду в свою спальню, а ты идешь за мной, — сказала Этне.

Я нахмурился:

— Не дело тебе указывать, куда мне идти. Возвращайся, я буду до полуночи.

Но в Этне словно вселился демон. Она залилась слезами и принялась поносить меня за неверность, а Саар за коварство. И подруги жены приглушенно роптали, принимая ее сторону.

Я взглянул на Саар, ища поддержки, но она перестала обращать внимание на меня и Этне, переставляя по доске фигурки. На губах ее то и дело проскальзывала презрительная усмешка. Этого я не смог стерпеть. Вскочив, я схватил Этне за руку повыше локтя и поволок к дому. Женщины испуганно расступились передо мной и побежали следом. Кто-то из них прошипел что-то обидное Саар. Она рассмеялась.

По дороге нам попался Кельтхайр. У него было удивленное лицо. Кровь прилила к моим щекам. Я развернулся и ударил Этне. Она вскрикнула и громко заплакала. Женщины, бывшие с ней, завопили. Я крикнул, что пора бы им вспомнить о своих мужьях и детях и топнул ногой. Они разбежались, как стайка куриц.

Этне плакала навзрыд.

— Прекрати выть, — сказал я жестко.

Кельтхайр не осмелился подойти и остался стоять во дворе.

Мы с Этне зашли в ее спальню. Она села на ложе и закрыла лицо. Косы ее упали на колени, а плечи вздрагивали. Я взъерошил волосы. Потом схватил со стола кувшин с вином и бросил в угол. Этне заплакала сильнее.

— Зачем позоришь меня перед людьми? Что ты вытворяешь, жена?! — спросил я у Этне.

— Пусть она уйдет, если я и вправду жена тебе, — сказала она.

— Кто? — крикнул я, хотя сразу все понял.

— Эта ведьма, — сказала Этне.

— Чем она помешала тебе, глупая?

— Пусть она уйдет, — сказала Этне.

Я схватил ее за подбородок, заставляя поднять голову:

— Не смей указывать мне.

Дверь тихо скрипнула, и вошла Саар. Она вздохнула и прислонилась к стене, сложив на груди руки.

Этне порывисто задышала, испепеляя ее взглядом.

— Успокойся, женщина, — сказала Саар. — Я не делю ложе с твоим мужем.

Этне не поверила ей.

— Поклянись, — сказала она.

Саар пожала плечами.

Этне снова заплакала.

— Саар, поди прочь, — попросил я.

— Успокой жену, — сказала она.

— Саар, поди прочь, — сказал я уже громче.

Она колебалась, поглядывая на Этне.

Та вдруг решительно вскинулась:

— Тогда пусть выйдет замуж!

— Что ты сказала? — спросил я, невольно оглядываясь на Саар. Она стояла, невозмутимо поигрывая ожерельем.

— Выдай ее замуж, — выпалила Этне. — Успокой мое сердце. Если рядом с ней будет муж, люди перестанут болтать…

— Кто посмел?! — крикнул я.

Жена испуганно втянула голову в плечи.

— Теперь я пойду, — сказала Саар.