— Так ваша светлость убережет личико от загара, — услужливо объяснила Чикита, — и будет совсем не жарко.

Но больше всего Бранвен нравилось, что кружевная накидка не скрывала волосы. В Аллемаде замужние женщины не носили генины, и внешним видом почти ничем не отличались от девушек, только прическу украшали массивными гребенками с резьбой и драгоценными камнями, а девушкам полагались гладкие гребни без особых украшений.

Все складывалось, как нельзя лучше, но особой радости Бранвен не ощущала. Да и Эфриэл сделался чересчур задумчив. Так они и ехали молча, думая каждый о своем, и даже шатрандж не занимал умы. И от беспокойных дум, а может и от жары, Бранвен почти каждую ночь мучилась тяжелыми снами, и даже ведро со льдом, поставленное на ночь возле постели, чтобюы охладить воздух, не избавил герцогиню от кошмаров. Раз за разом она просыпалась в холодном поту, с колотящимся сердцем. Эфриэл, которого она будила вскриками, поначалу ворчал, а потом принимал каждое пробуждение с покорной обреченностью.

— Ты переела перечного супа за ужином, — сказал он, когда в очередной раз Бранвен вскочила в постели, блуждая взглядом. — Переходи на фрукты. От них желчь не попадает в кровь.

— Прости, прости, — бормотала Бранвен, снова укладываясь. Иногда она пыталась пересказать ему свои кошмары — какие-то путанные и непонятные сновидения, где ей слышались плач и стоны женщин, заключенных в подземельях, и все время были быки, мчавшиеся яростно и грозно, и пытавшиеся поддеть на рога.

— Бред, — вздыхал Эфриэл. — Спи давай, я зеваю до ушей.

И она засыпала, отыскав прежде в темноте его руку, и вздрагивая в полудреме.

День накануне прибытия в столицу ознаменовалось появлением нового лица. Эфриэл удалился в коридор, предоставив Бранвен время на утренний туалет, а вернувшись сказал:

— У порога стоит какая-то старуха.

— Наверное, лорд Освальд прислал новую служанку.

— Не знаю, не знаю, — сид окунулся головой в таз для умывания и вынырнул, отфыркиваясь и отряхиваясь, как собака. — На служанку она не похожа, скорее, на опытную ведьму.

— Сейчас посмотрю, — ответила Бранвен, заинтригованная.

— Посмотри, — проворчал Эфриэл, отметив про себя, что с памятного дня, когда почтительный супруг припечатал нежной супруге по личику, она перестала говорить о нем с придыханием «мой муж». Теперь он был всего лишь лорд Освальд — ни больше, ни меньше.

Бранвен накинула на ночную рубашку длинную шаль с кистями — еще одна излюбленная деталь наряда женщин в Аллемаде, и выглянула в коридор.

За порогом стояла женщина в строгом черном платье — ничего похожего на легкомысленные южные наряды. Когда дверь скрипнула, женщина живо оглянулась и заулыбалась.

— Доброго утра вам, госпожа герцогиня!

Белый отложной воротничок освежал ее лицо с морщинками-лучиками в уголках глаз. На носу ловко сидели круглые очки, черная кружевная наколка красиво выделялась на седых волосах. Несколько оплывшие с возрастом черты придавали женщине вид доброй бонны-нянюшки. Бранвен сразу вспомнила милую Тильду, прониклась к женщине приязнью и подосадовала на Эфриэла, как всегда поспешившего наговорить гадостей. В руках «нянюшка» держала шкатулку, запертую на миниатюрный замок.

— Позвольте представиться, госпожа герцогиня, — женщина поклонилась, разглядывая Бранвен с благожелательным интересом. — Меня зовут Леоакадия, я экономесса в Каса Люстросо, замке вашего супруга. Обычно меня зовут пейнета Кайя, но я вовсе не благородного происхождения, поэтому называйте меня по имени.

— О! Что вы! Если позволите, я буду называть вас пейнета Кайя, — сказала Бранвен, приглашая женщину войти.

— Если позволю! — засмеялась она. — Ах вы, моя дорогая! Кто же я такая, чтобы позволять вам что-то или запрещать? Позвать ваших горничных? Сегодня можно не торопиться с выездом — до Ла-Коруньи осталось несколько часов пути. Герцог распорядился, чтобы вас не беспокоили и дали отдохнуть. В Ла-Корунье будет большой праздник по случаю вашего приезда, вам надо выглядеть соответственно.

— Горничные, да… — Бранвен смущенно заулыбалась, услышав о празднике. Похоже, в этой стране любили праздновать каждый день, когда всходило солнце.

Тония и Чикита по приказу пейнеты Кайи явились с быстротой, достойной ветра. Под строгим взглядом экономессы девицы совсем присмирели.

Внимательно следя за действиями служанок, пейнета Кайя рассказала Бранвен, что едва только прибыл гонец от герцога, она собралась в дорогу и выехала навстречу каравану. Шкатулку она держала на коленях, рассеянно поглаживая крышку.

— Я привезла вам фамильные драгоценности рода Аллемада, — экономесса достала из поясной сумочки пергаментный свиток, поправила очки и зачитала, водя пальцем по строчкам: — Гребень, серьги, ожерелье, два кольца с рубинами, золотая печатка, три цепочки, шесть браслетов…

— Зачем вы подвергали себя опасности, путешествуя с таким богатством! — воскликнула Бранвен.

— Никакой опасности, — заверила ее пейнета Кайя. — По распоряжению герцога, драгоценности сопровождал целый отряд. Нам никто не был страшен. Зато вы въедете в столицу во всем великолепии.

— Как хорошо, что вы об этом подумали…

— Служить вам — моя обязанность. Я в Каса Люстросо с пяти лет, надеюсь, что и дальше буду вам полезной.

— Это несомненно! — пылко заверила ее Бранвен.

— Поменьше чувств, гусочка, — напомнил Эйриэл. — Ты ничего об этой старухе не знаешь. И лично мне она не нравится.

— Тебе никто не нравится, — прошептала Бранвен.

Когда герцогиня была готова к выходу и горничные ушли, экономесса одобрительно кивнула.

— Вы очень правильно поступили, что надели махо, — похвалила она и пояснила: — Так называется этот костюм, он бывает и мужским и женским, и всех, кто носит их, тоже называют махо. Не знаю, известно ли вам, но милорд Освальд очень любит все, что связано с традициями народа Аллемады. Как он танцует чакону! Как самый заправский погонщик быков! А дома носит только махо и даже засовывает за пояс кинжал, как делают простолюдины. В Аллемаде носить длинные клинки разрешается только благородным гринголо, но простолюдины изобрели складные ножи. Вы еще увидите их, милочка. Это ужас, что такое! Нажимаешь кнопочку, и острие выскакивает, как по волшебству!

Бранвен слушала ее со смешанным чувством любопытства и уныния.

— Я даже не подозревала, что лорд Освальд так любит народные обычаи и привычки, — сказала она.

Пейнета Кайя уловила в ее голосе грусть и тут же спросила, в чем причина. И Бранвен не смогла промолчать и выложила этой доброй женщине все свои переживания и обиды. Услышав, что лорд Освальд пренебрегал молодой женой из-за Адончии, экономесса сдвинула брови с самым непреклонным видом.

— Какой позор!.. — прошептала она и решительно поднялась, со стуком поставив шкатулку на стол.

— Куда вы? — спросила Бранвен.

Но пейнета Кайя не ответила, прошествовала до двери, распахнула ее и громко приказала прислать Адончию. Когда служанка появилась — и очень расторопно, надо сказать, — экономесса с ходу отвесила ей две пощечины.

— Ого! А ведьма развоевалась, — насмешливо сказал Эфриэл.

Бранвен только передернула плечами. Она терпеть не могла подобных разборок, и по ее мнению, даже Адончия не заслужила оплеух. И если кто-то находит в сих зрелищах интерес и удовольствие — он варвар из варваров, но все же такое заступничество приободрило ее.

— Это чтобы ты знала свое место, — объявила экономесса расплакавшейся служанке. — Пока не приедем в Ла-Корунью — не показывайся мне на глаза, а когда приедем — возьмешь жалованье и уберешься, откуда пришла. В деревне тебе самое место. Она захлопнула дверь с оглушительным стуком и вернулась к Бранвен.

— Извините, ваше сиятельство, но меня так возмутило поведение этой негодницы…

— Мне кажется, вы слишком жестоко наказали девушку, — сказала Бранвен. — Избивать ее, да еще и выгнать — за что? Она всего лишь служанка, и когда герцог обратил на нее внимание, не смогла отказать. Оставьте ее в замке, пожалуйста.