Глава 7

Я всегда мечтала о том, чтобы найти свою любовь в самолете. Сексуальный незнакомец, француз, британец или норвежец на пару лет старше, который будет сидеть через проход от меня. Может, студент колледжа, или парень, который решил сделать перерыв после окончания школы и теперь просто путешествует. Парень, который сможет рассказать мне много интересных историй. Парень, с которым можно будет разделить некоторые увлечения, как подводное плавание, скалолазание или плетение корзин. Я не знаю. Хоть что-то. Мы бы встретились, как в романтической комедии девяностых годов, подобно Мэг Райан и Тому Хэнксу.

Этого не произошло. Я смотрю в оба в ожидании любой перспективы, но остальные пассажиры представляются до безумия приземленными. Я занимаю себя книгой, потом музыкой, а затем подкастами. Леви заканчивает читать «Невесту владельца ранчо», и когда я спрашиваю, как ему книга, он отвечает:

— Довольно неплохая. В любом случае, я не знал, что у владельцев ранчо есть столько денег.

К моему невероятному облегчению, после этого Леви сразу же засыпает. Все оставшуюся часть полета он храпит и дергается около меня.

Когда до прибытия остается полчаса, мои уши начинает закладывать от уменьшающейся высоты, а люди начинают убирать ролл-шторы с окон. Становится так ярко, будто мы приземляемся на солнце. Теперь можно увидеть города, озера и даже несколько рек, над которыми мы пролетаем. Появляется все больше и больше маленьких городов. Французский пригороды, как я предполагаю.

А затем, внезапно, я узнаю черты и формы, которые сотни раз видела на картах. Поворот реки и форма города вызывают во мне чувство дежа-вю.

Париж. Он прямо здесь.

Кажется, проходит вечность, пока приземляется самолет. Миллион согласований, перегруппировок и перемещений вперед и назад – и вот, мы в безопасности у выхода. Проходит еще вечность, пока все люди, и мы в том числе, сходят с борта самолета. Леви, полностью дезориентированный после сна, напрягается. Его плечи становятся сгорбленными, а глаза начинают бегать в поисках спасения.

Наконец, мы отдаляемся от самолета. Мы свободны и выпущены в аэропорт Шарль-де-Голля.

Я отчаялась найти свою любовь в самолете, но не теряю надежды встретить её в зале получения багажа. Чемодан Леви сразу появился на карусели, но так как мы все еще ждем мой, я осматриваюсь в поисках красивых волос, классных ног в милых джинсах, восхитительных улыбок…

Я нахожу красивую стрижку и длинные, тонкие ноги, что возбуждает мой интерес, но когда этот парень поворачивается, я застываю на месте.

Жак.

Жак Сен-Пьерр. На расстоянии трех метров, его рука обвивает талию Селены Хендерсон. Стоп, Селена перекрасила волосы в черный цвет?

Когда парень начинает смеяться, я понимаю, что это - не Жак. Это мог быть его двойник, но не он сам. А девушка - не Селена.

Из меня вырывается вздох облегчения, но я не могу перестать пялиться на эту пару. Что, если Селена приехала во Францию с Жаком, чтобы остаться в его доме в Версале? Что, если, как и эти двое, Жак и Селена обменялись поцелуями, пока ждали свой багаж?

Эта мысль вызывает слезы, но это «прошлая Я». «Настоящая Я» не хочет Жака, но так как это две подруги, «настоящая Я» сочувствует «прошлой». Эта парочка выглядят такой счастливой, и один только их вид приносит невероятную боль «прошлой Мне». Это словно прекрасное «… и жили они долго и счастливо». Бедная девочка.

— Кейра, по-моему, это твой чемодан, — внезапно говорит Леви. — Кейра! Забери свой чемодан.

Леви расталкивает людей, толпившихся у карусели, а затем забирает чемодан и тащит его прочь, по пути толкая какую-то леди.

— Ауч! — взвизгивает та.

— Леви! — шиплю я на брата. — Простите, мадам!

Она пристально глядит на Леви, который тащит наши чемоданы к стойке, полной разных брошюр с кричащими заголовками на подобие «Что делать теперь, когда ты в Париже?» и «Однодневные поездки, за которые можно умереть!»

Я смотрю через плечо, как «липовый Жак» и «почти Селена» забирают свои чемоданы. Переплетя пальцы, они шагают по залу. Смотря друг другу в глаза, парочка встраивается в поток людей. Они могут даже говорить друг с другом. Как общаются Жак и Селена? Селена постоянно путала на уроках глаголы «avoir» (иметь) и «être» (быть) и говорила «je suis fini» (мне конец) вместо «j’ai fini» (я закончила), когда мы заканчивали делать очередное задание. Да и английский язык Жака далек от совершенства. Неужели они общаются, рисуя буквы во время поцелуев?

Я отворачиваюсь от парочки и думаю о поездке во Францию, о которой всегда мечтала. Я фокусируюсь на путешествии, потом смотрю на Леви, который хватает брошюры и мнет их неряшливыми руками.

— Что мы сделаем в первую очередь? — спрашивает он.

— Не знаю, — ворчу я.

— Эй, Музеи Парижа. Здесь даже есть парочка военных.

Слава Богу, мир во всем мире еще не наступил. Иначе Леви бы умер со скуки.

— Вау, — говорю я. — Мы обязательно должны туда сходить.

Леви одобрительно ворчит. Он выглядит лучше, чем пару минут назад. Он стоит ровнее, его руки двигаются более свободно, он даже начал немного улыбаться.

Я быстро пишу маме через бесплатный международный мессенджер «TextAnywhere», который Джош заставил меня скачать, сообщение: «Приземлились в Париже, мам! Все отлично!»

Ну, за исключением моего бешено колотящегося сердца.

Ее ответ – просто одно слово: «Замечательно».

Я вздыхаю.

* * *

Я заранее забронировала билеты на автобус, так что теперь мы выходим на улицу сразу к месту посадки на автобус. У аэропорта полно такси и двухэтажных автобусов. Мое сердце бьется с неимоверной скоростью. Я никогда не ездила на двухэтажном автобусе.

— Эм, excusez-moi (прим. извините меня), — по-французски говорю я водителю, который стоял, прислонившись к белому автобусу с нужной нам, как мне кажется, эмблемой. — Est-ce que nous sommes dans la correcte place? (прим. мы правильно пришли?)

Он прищуривается. Неужели он смеется над моим глупым американским акцентом? Но он смотрит на наши билеты.

— Oui, mademoiselle (прим. да, мадмуазель), — наконец, говорит он, и загружает наши вещи в автобус, пока мы поднимаемся в салон.

Я веду Леви к крошечной лестнице, чтобы подняться на второй этаж. Брат тянет меня за майку и ворчит:

— Не туда.

— Но я никогда раньше не ездила на двухэтажном автобусе!

— Я уверен, что это, черт, то же самое, что и в обычном автобусе. Давай, садись здесь.

Я продолжаю подниматься наверх.

— Если хочешь, то можешь остаться здесь.

Наверху сидит пожилая пара в гавайских рубашках и парочка азиатских школьниц, но, как ни странно, места в самом начале свободны. В спешке я занимаю сиденья и чувствую, будто я нахожусь на самом краю у дороги.

Тушка Леви плюхается рядом со мной. Он шуршит курткой и вздыхает.

— Здесь круто, правда? — говорю я Леви, держась за перила, которые находятся прямо перед нами.

Он что-то бубнит себе под нос.

Я думала, что автобус будет стоять вечно, но, когда он начал двигаться, мой разум просто снесло. Не видя водителя, кажется, что автобус самостоятельно выезжает на дорогу. Мы подпрыгиваем и трясемся, как сумасшедшие, а когда он останавливается, кажется, что мы соскользнем вперед.

— От этого у меня разболелась голова, — жалуется Леви, когда мы притормаживаем, а крошечные машины проезжают мимо нас.

— Тогда закрой глаза.

Он так и делает и уже через пару секунд начинает похрапывать. А я знакомлюсь с Парижем одна.

Пока что, он похож и на все остальные промышленные города. Названия косметических кампаний прикреплены к стенам гигантских магазинов и клинических центров. Вы могли себе представить, что «L’Oréal Paris» - это шикарные офисы с видом на Триумфальную арку, а не массивные синевато-серые здания, какими они были бы в Хиктауне, США. Это же Париж.

И потом я вижу ее. Далеко, она почти врезается в облачное небо, и выше всего, что ее окружает.

Эйфелева башня. Выделяясь на фоне города, она будто сигнализирует мне: «Ты здесь!».

Я сижу с вытянутой шеей и смотрю на башню так долго, как только могу, пока мы не оказываемся между высотными зданиями, и я не теряю ее из виду. Это кажется невероятным, как в том моменте в «Парке Юрского периода», когда герои впервые увидели динозавров. Это она. Это - Эйфелева башня, моя мечта, прямо по курсу.

Я здесь. С Леви подле меня, и я, наконец-то, здесь.