Стало тут мне не по себе. Смотрю, лежит узелок, думаю, наверное, деньги та женщина обронила. Многие ведь заворачивают деньги в носовой платок и кладут в лифчик. Развязываю узелок, а там соль и бумага. Вверху крест, от руки нарисованный, а под ним написано: «Об упокоении», и два имени: мое и еще чье-то. У меня руки затряслись от страха, тут-то я соль на себя и сыпанула.

Вечером пришел он с работы, а я сама не своя. Состояние такое, будто гриппом заболела: голова кружится, но ни насморка, ни температуры, ни кашля. Кидает меня из стороны в сторону. Кроме того, стала я ловить себя на том, что мысли мои расходятся с действиями. Отвечаю невпопад. Не могу вспомнить слова подходящие и о чем только что говорила.

Костя спрашивает:

– Ты заболела?

Вы не представляете, как я отреагировала на этот вопрос! Можете не поверить, но в тот момент я была совсем как зомби. Делала не то, что хотела.

– Если я тебе не нравлюсь, иди. Она красивая и здоровая, вот и иди к ней, – заявила я.

Костя опешил.

– Разве я тебя обидел чем? – спрашивает он.

– А кто ты такой, чтобы обижать меня, разве ты мне муж, чтобы обижать? Свою можешь обижать сколько хочешь, а меня не трожь. Много вас таких, обижальщиков!

Злые слезы лились из меня, как осенний дождь. Сердце похолодело от ужаса. Я просто не могла сказать того, что сейчас только что сказала.

Костя пожал плечами и говорит:

– Ах, нас много. Ну что ж... – И пошел, даже не зашнуровав ботинки.

Когда за ним закрылась дверь, я обессиленно села на кровать. Чем объяснить свое поведение, я не знала. Я не контролировала себя, мной кто-то управлял.

Взяв веревку, я стала завязывать петлю и, видит Бог, уничтожила бы себя, не задумываясь, но тут раздался телефонный звонок.

Услышав его, я автоматически подошла к аппарату. Глухой, низкий женский голос сказал:

– Слушай меня внимательно, я не шучу. В твоих руках удавка, и это лучшее доказательство того, что я могу сделать с тобой что захочу. Это я принесла к тебе на работу соль от покойника. Это я отключила твою память, заставив забыть о том, что телефон не работает. Это я помогла тебе поссориться с Костей. Это я вложила тебе в руки веревку, и я же не дала тебе сделать последний шаг к самоубийству. Но я обязательно доведу дело до конца, если ты еще хоть раз встретишься с ним снова. За него не переживай. От него быстро уйдет тоска, да и ты его скоро забудешь. Но запомни этот урок навсегда. Возвращайся в свой город и живи там, где жила раньше.

Трубку положили, гудки были очень громкие, а может, мне это показалось.

Костя больше не приходил. Я уволилась и уехала из Новосибирска в свой город. Я не могу уже вспомнить его лица.

А вот тот низкий и тихий голос, который управлял мной и повернул мою жизнь вспять, запомнила очень хорошо. И еще я помню цифры на определителе номера телефона. Но позвонить я так и не решилась.

А письмо вот написала. В нем все честно, может, моя история послужит кому уроком. Простите меня за все. Валя».

Теперь, как обещала: я научу вас заговору, который уничтожает вред от соли, принесенной от покойника. О соли с 12 мертвых людей разъясню дальше.

Берут крушину, а, как вы знаете, крушина была вплетена в терновый венец Христа и потому является символом и имеет некоторую магическую силу. Развешивают ее на 12 дней над дверью (внутри квартиры). Запомните – на 12 дней, пока идет отчитка, снимать ее не надо.

Следующий этап работы такой: занимают по соседям соль с 12 дворов, замешивают с этой солью тесто, мнут его правой рукой, а левым безымянным пальцем тычут в тесто, говоря:

Тесто, тесто, круто замешанное,

Не на пороге, не на кровати,

Не на окне, не на стуле, не на теле.

Не для того, чтоб его съели,

А для того, чтоб повернули болезнь

На здравие.

Мы благословляем, и мы желаем,

А раз мы желаем, то так и будет.

Мы благословляем все это,

Мы желаем всего этого,

И будет так!

Окно закрывается,

Дверь открывается,

Человек выздоравливает,

Собака сдыхает,

Голубь падает,

Человек встает.

Ворона сдохнет,

Человек живет.

Кровь отпускаю,

Сердце отпускаю,

Разум отпускаю.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Аминь.

Живи! Живи! Живи!

Это тесто завязывают в платок крест-накрест, несут на кладбище и оставляют на могиле с таким же именем, как у больного, предварительно развязав узелки на платке.

Из письма:

«В нашей семье случилась беда. Началось все с того, что у моего мужа умер сослуживец Николай Петрович. Естественно, коллектив принимал участие в похоронах. Муж поехал заказывать гроб покойному.

Когда приехал он в похоронное бюро, обнаружил, что оставил или потерял где-то лист бумаги с меркой с покойного. Тогда муж и говорит: «А вы снимите мерку с меня, мы с покойным одного роста». Ему ребята отвечают: «Ты что, так нельзя, сам можешь в ящик сыграть». Но муж рукой махнул: «Я в это не верю».

Тогда его обмерили и сделали по нему гроб.

Во время похорон у мужа случился приступ. Его увезли в больницу. Раньше он никогда не болел. Сказать, что он сильно расстроился из-за смерти сослуживца, тоже нельзя. Этот человек отработал у них всего четыре месяца, и они не дружили.

В первую ночь мужу в больнице приснился сон, будто умерший пришел к нему в больницу и говорит:

– Ты не так замерил мой гроб, мне в нем плохо лежать, я его тебе уступаю. – Повернулся и ушел.

Муж проснулся в ужасе, настолько все было реально, он потом долго не мог уснуть. Днем сон показался уже не таким страшным, и он о нем забыл.

А на следующую ночь снова увидел того сослуживца во сне, и тот ему говорит:

– Когда мои сорок дней пройдут, у тебя снова инфаркт будет. – И снова ушел.

Когда я пришла к мужу в больницу, он мне этот сон рассказал. Я, чтобы его подбодрить, сказала, что этот сон к выздоровлению. Вижу, слова мои его успокоили.

Мы поговорили, и я пошла домой. Но сначала, тайком от мужа, зашла к его лечащему врачу. Спросила, есть ли вероятность, что мужу станет хуже. Врач ответил, что, по его мнению, все должно быть нормально, нет, мол, повода ждать ухудшения.

На другой день я об этом сказала мужу. Он ответил, что и сам чувствует, что ему стало намного лучше.

На сорок первый день после смерти Николая Петровича у мужа случился второй инфаркт... Причем я точно знаю, что он не подсчитывал, когда будет сорок дней. Это я в тихушку на календарь посматривала после его сна.

Следуюший сон мужа был такой. Вроде сидит покойный Николай Петрович в подсобке и курит, а муж заходит туда и говорит:

– А ты что, снова на работу пришел? Николай Петрович отвечает:

– Нет, я за тобой, собирайся.

Муж стал его уговаривать, что, дескать, не может с ним идти, что много дел и т. д. Но покойный стоит на своем:

– Один метр шестьдесят семь сантиметров, 10 ноября, в 3 часа 20 минут ночи. Хорошие цифры? – И исчез.

Сами понимаете, какое неприятное чувство было у мужа после этого. И я снова его успокоила. Говорю ему, температура, мол, поднялась, вот и сон плохой.

– Мало ли у тебя было в жизни страшных снов? У кого их не бывает! Не раскисай, – говорила я ему.

10 ноября муж умер в три часа двадцать минут ночи. Так и записали в свидетельстве о смерти. Рост у мужа был 1 метр 67 сантиметров. Когда умер, немного вытянулся».

Действительно, есть такая примета, что с живого человека нельзя снимать мерки для мертвого: ни для одежды, ни для гроба. Но уж коли случилось, проделайте следующее: