– Освободите воина, – велел он, складывая руки на груди.

Колодка глухо открылась над моей головой, и я, сдерживая стон, выпрямилась.

Мол передернул плечами.

– Не думал, что избалованные даркиры способны пройти испытание на смиренность гордыни… Ты удивила меня, воин. Ты прошла свое испытание, причем раньше, чем кто-либо из моих воинов. Для осознания своей природы им приходилось сидеть здесь три-четыре дня. Видимо, слепцом был и я. Видел в тебе лишь женщину и даркиру. Что ж, теперь я ясно вижу, что Лизард с такой правящей достоин договора с нами. Тебе ни к чему проходить третье испытание, воин. Будет тебе союз с орками.

Вождь кивнул и стремительно удалился. Я сделала шаг вперед и, покачнувшись, села на землю. Рассмеялась своим затекшим мышцам и попросила позвать своего рыжего.

Неужели я справилась? Все? Это все? Желания напроситься на третье испытание не было. Сказал же вождь, что будет мне договор, а это именно то, что мне нужно, и вскармливать свою гордыню я не буду.

Оказывается, во время моего второго испытания Фрэя держали под замком. Предусмотрительные орки, надо сказать. Мой рыжий пылал гневом и яростью, когда его отпустили. Пока Фрэй относил меня в комнаты, он все грозился уничтожить эту дрянную столицу со всеми ее обитателями за унижение его драгоценной даркиры. Я лишь слабо улыбнулась ему, но мстить категорически запретила.

На следующее утро, отдохнувшая и в свежем платье, я подписала договор о союзе между орками и озерными василисками. Исторический документ был скреплен подписями и печатями и спрятан в потайном кармане.

До обеда мы с Молом обсуждали создание новых торговых дорог, поставки руды из Акменса, а также я сразу выкупила всех человеческих подмастерьев. Раз мы союзники, негоже красть человеческий ресурс у вождя. Орк остался доволен и подписанным договором, и открывающимися перспективами.

Пообедав, мы с Фрэем вылетели вперед, оставив доставку новых переселенцев на виверна – посла. Прощаясь с нами, Мол пожал мне руку и похлопал по плечу. Мне бы радоваться его отношению к себе, как к воину, но от подобных тяжеловесных прощаний меня каждый раз прибивало к земле. Все-таки прав был орк: женщина я, женщина.

Снег совсем растаял. Обнажившиеся степи радовали глаза молодыми побегами травы и первых цветов. Холодный период закончился. Впереди тепло, пробуждение жизни и цвет. Виверн нес меня под облаками, и теплый ветер обдувал мое лицо. Запахи возрождения пьянили меня, согревая надеждой, что, вместе с моей родиной, восстанет из пепла и моя душа.

Ян… Теперь он виделся мне не как горный воин, отказавшийся от меня. А как любящий мужчина, давший мне выбор… Я обязательно встречусь с ним и поговорю… И если я права… то счастье возможно и для меня.

Сердце сладостно заныло от таких мыслей. Мечты дурманили голову… и резкий толчок стал для меня полной неожиданностью.

Вой и рев сверху, и я падаю вниз.

Фрэй выпустил меня из лап. Он там, наверху, трепыхается в когтях… дракона. Воет, пытается вырваться, но бесполезно. Дракон четырьмя лапами разделывается с ним, распоров и крылья, и все тело виверна. А я все лечу вниз и скоро разобьюсь о землю. Барахтаюсь в полете и пытаюсь перевернуться. Как же быстро я падаю… Зажмурившись, я тяну нити, и мое тело оплетает сеть водяных жгутов, тормозя падение.

Ударилась о землю внезапно, дыхание вылетело из тела, а все кости отдались жгучей болью. Изо рта хлынула кровь, и пошевелить даже пальцем не было сил.

Небо… Бескрайнее, синее, такое теплое… Не успела. Я не успела сказать Яну…

Красный дракон пикирует на меня и подбирает мое раскрошившееся тело, больно впиваясь в плоть когтями. Сознание не выдерживает вспышки боли и посылает меня в спасительное беспамятство…

Изумрудные холмы, мерцающая гладь широкого озера и пьянящий запах теплого леса. Я сижу на берегу совсем маленькая и горько рыдаю. Мои ладошки и коленки сбиты в кровь, а сама я прячусь в зарослях высокого камыша. Тут мое убежище раскрывается, и рядом появляются все мои братья.

– Кэсси, малышка, ты почему здесь?

– И плачешь?

Я вытираю мокрое лицо рукой и смотрю на них.

– Я бегала и упала, а человеческие дети стали смеяться надо мной и обзывать.

– Вот дуреха, – улыбнулся один из братьев, – ты же даркира, вели выпороть их. Всех.

– А можно? Я ведь еще маленькая…

– Можно. Никто не смеет обижать даркир.

Братья протянули мне руки и повели обратно во дворец. Этим же вечером все человеческие дети были наказаны, половина не выжила после двадцати плетей. А я навсегда запомнила, что я – даркира. И еще братья всегда постоят за меня, они всегда будут рядом.

И вот сейчас мне казалось, что слышу их голоса. Нет. Голос был один. И принадлежал он Юро.

– А помягче нельзя было? – раздраженно спросил брат.

– Все равно регенерирует, – отозвался… Таяр?

– Да, но это займет время.

– Успокойся, все равно Стэрку нужно несколько дней, чтобы добраться сюда. Мне здесь при этом находиться не стоит. Сам-то справишься? – недоверчиво спросил дракон.

– А как же. Приструнить сестричку – невелика забота.

– Уговор помнишь? Потом отдашь ее мне. Буду ждать в первой сторожевой.

– Помню, она придет сама.

– Ты вроде брат, а знаешь ее плохо. Подготовь веревки, свяжешь и доставишь мне.

– Посмотрим.

– Смотри не смотри, Юро, а это твой последний шанс получить статус правящего.

– Знаю. Я все сделаю.

Голоса стихли, как и удаляющиеся шаги.

Голова пылала в агонии. Регенерация – то еще удовольствие. Кости хрустели и выравнивались, порванные мышцы болезненно стягивались. Горло нестерпимо горело от жажды.

– Воды… – прохрипела я.

И через минуту кто-то влил в меня горькую жидкость. Сознание помутилось, и я провалилась в спасительный сон.

Виверны. Тысячи вивернов надо мной хлопают крыльями. Я обещала им собственные земли, будущее для их рода. Да так и не успела что-то сделать.

– Мы хотим видеть свою даркиру!

Голос Вика? Негодует.

– Моя сестра при смерти, и посещения для нее опасны!

Брат тоже негодует, но больше ярится.

– Она наша даркира, мы должны быть рядом с ней! Хотя бы один из нас должен быть постоянно при ней!

– Я – ваш даркир, а моей сестре уже ничего не поможет! Стэрк выпотрошил ее! Всех горных посадили на цепи?

– Они в клетках, зачем им цепи? Горные сами согласились на плен, пока их даркир не приедет. Если бы они захотели уйти, то никакие цепи бы их не остановили.

– Я велел – заковать горных в цепи! Подчиняйтесь! Живо, иначе каждому по двадцать плетей! – заверещал голос Юро.

– Мы вам не подчиняемся, мы давали присягу даркире Кассандре!

– Я ее брат! Я – единственный наследник! Я – правящий! Вы видели ее записку? Она сама написала, что я здесь желанный гость! Оспаривать мои указания – то же самое, что оспаривать ее собственные!

– Только из-за этой записки тебя не порвали на куски, василиск, – прошипел Верн, – но повелевать нами ты не будешь! Пропусти к нашей даркире!

– Когда она придет в себя, я позову вас! Все вон! Ей нужен отдых, а вы тут орете!

– Если она умрет, то мы тебя первого на куски порвем, василиск. Запомни это! – прошипел Вик.

– Вон!

Оглушительный стук дверей и нервные шаги по комнате.

Я тяжело приоткрыла глаза и посмотрела на брата. Да. Это был Юро. Но не такой, как раньше. Нет больше даркирийского превосходства, лоска, роскоши. Нет. Сейчас это был дерганый василиск, нервный, испуганный, злой.

– Юро… – прохрипела я.

Брат дернулся, остановился и обернулся ко мне. Недовольно посмотрев на меня, он махнул рукой.

– Дай ей еще сонного отвара.

Человеческая девушка появилась передо мной с кружкой в руках.

Это была одна из моих прежних прислужниц… Та самая, с печатью Ашера на плече. Юро… это он ее принудил тогда к этой печати? А я… велела ей обойти всех своих братьев…

Прислужница сверкнула глазами и вылила в меня содержимое кружки.