— Неужели уйдут без боя?! — Кола ди Риенцо удивленно переглянулся с Чекко Манчини.

— По рыцарским понятиям это называется отступить с честью, — усмехнулся художник.

— Кто тот петух с перьями? Что-то я его не припомню, — указал трибун на всадника с поднятым мечом.

— Как, ты не узнал Шарретто ди Шарра? Ведь это сын знаменитого кондотьера. Того самого, который дал пощечину папе Бонифацию Восьмому! Колонна вызвали своего родственника из Франции. Он привел немало наемников. А вон и наши старые Знакомые бароны Петруччо Франджинанэ и Ринальдо Орсини. — Чекко кивнул на двух рыцарей, выступавших во главе нового большого отряда.

Приблизившись к городским стенам, вторая группа пеших и конных солдат в точности повторила маневр своих предшественников и, торжественно продефилировав у ворот, стала уходить по дороге на Монументо.

Тотчас со стороны монастыря Сан Лоренцо показалась третья самая блестящая и хорошо вооруженная часть рыцарского войска. Она состояла главным образом из грандов, собравшихся по призыву папского легата под знамена Колонна. В ее рядах находилось больше сотни баронов, явившихся со всех концов Италии воевать с Римом. За каждым рыцарем следовали телохранители и оруженосцы.

Кола ди Риенцо и горожане-ополченцы хмуро смотрели на вражескую конницу, пестревшую гербами и значками на копьях. В первом ряду, немного опередив других, двигалось восемь всадников. Они потрясали оружием и выкрикивали ругательства, вызывая трусливую чернь на бой. Среди надменных крикунов все узнали юного Джанни Колонна, ехавшего бок о бок со своим недавним противником графом Гаэтани ди Фонди.

Римские ополченцы, всю ночь проведшие без сна в ожидании атаки, пришли в ярость. Наглость грандов, которые глумились над ними, отступая от города, переполнила чашу терпения. С громкими проклятиями они бросились вниз, требуя немедленно открыть ворота. Так как ключа не нашлось, многие принялись рубить их боевыми секирами.

Некоторое время окованные медью дубовые ворота выдерживали бурный натиск. Но вот за дело взялся одноглазый гигант кузнец дель Веккио. Под ударами его огромного топора железные скобы прогнулись и одна из створок ворот, соскочив с петель, с грохотом рухнула вниз. Толпившиеся вокруг горожане и сам кузнец едва успели отпрянуть.

Рыцари по ту сторону стен с изумлением услышали яростные крики и сильный шум от ударов секир. Не зная, что творится под башней, Джанни Колонна подумал, что это их сторонники кавалеротти или люди префекта ди Вико напали с тыла на ополченцев и разбивают ворота, чтобы впустить в город своих. Заметив, как одна из створок рухнула наземь, молодой воин взял копье наперевес и пришпорил копя.

Как молния влетел он в образовавшийся проход, заставив расступиться собравшихся у ворот ополченцев. Если бы другие рыцари сразу поскакали за ним, вся армия Колонна могла бы ворваться в город. Но находившиеся в первом ряду гранды не решились последовать за юношей. Оказавшись один среди врагов, Джанни попытался развернуть коня. Однако лошадь его оступилась в дождевой луже и упала на передние ноги.

Проклиная товарищей, которые бросили его, юный храбрец выпрыгнул из седла и с криками: «Колонна! Ко мне, Колонна!», стал отбиваться мечом от ополченцев.

В это время Стефано Колонна-младший, ехавший в центре отряда, почувствовал, что впереди случилось что-то неладное. Подскакав к воротам и узнав, что Джанни один въехал в город, он приказал всем не отставать и устремился на выручку сына.

Ворвавшись в ворота, рыцарь услышал отчаянный призыв юноши и хотел прийти к нему на помощь, но тяжелый камень, брошенный с башни, поверг барона вместе с конем наземь. Почти в тот же миг упал, заливаясь кровью, смертельно раненный Джанни.

Несколько десятков грандов, рискнувших последовать за Колонна, были быстро перебиты набежавшими со всех сторон горожанами. В мгновение ока с убитых содрали богатые доспехи и одежду. Опьяненные удачей, римляне толпой хлынули из ворот навстречу вражескому войску.

На нешироком пустыре между городскими стенами и деревянными заборами виноградников монастыря Сан Лоренцо разгорелось жестокое сражение. Сгрудившаяся на размытой дороге рыцарская кавалерия оказалась в трудном положении. Скользкий грунт и глубокие лужи лишили тяжело вооруженных всадников всех преимуществ. Ополченцы смело атаковали их, действуя длинными пиками и алебардами.

Кола ди Риенцо дрался в первых рядах. Его любимое оружие, традиционная римская секира, которой он владел с большим мастерством, с одного удара валила всадника с лошади. Чекко Манчини и Паоло Буффа едва поспевали за ним, переступая через тела павших. Тут же находился нотарий Гуаллато с развернутым знаменем в руках.

Многие бароны, упав с коней, пытались спастись бегством. Они перелезали через невысокую деревянную ограду и кидались в глубину монастырского сада, надеясь спрятаться среди густых виноградных лоз. Но разъяренные ополченцы повсюду настигали их и беспощадно убивали, забирая себе в качестве трофеев рыцарские доспехи и оружие.

Лишенные предводителя, гранды в беспорядке отступали, оставляя на поле боя сотни раненых и убитых. Однако у монастыря Сан Лоренцо, куда успели вернуться отряды Петруччо Франджипанэ и Шарретто ди Шарра, армия Колонна оказала организованное сопротивление. Опытные в военном деле наемники, выставив вперед острую стену пик, остановили горожан и начали теснить их назад.

Кола, яростно отбиваясь от наседавших солдат, заметил, как упало на землю малиновое знамя свободы. Нотарий Гуаллато и защищавшие знамя римляне были смяты вражеским строем. Раненный стрелой в плечо, беспомощно выронил меч Чекко Манчини, рядом истекал кровью столяр Паоло Буффа. Наемники неудержимо надвигались на них.

Внезапно трибун услышал сзади знакомый голос:

— Отец! Отец!

Обернувшись, Кола с изумлением увидел своего сына Лоренцо. Мальчик сидел на коне впереди незнакомого чернобородого воина в позолоченных латах. За ними со стороны городских ворот двигался большой кавалерийский отряд. Всадники с ходу вступили в бой с наемниками Колонна. Бородач в латах подскакал к трибуну.

— Кажется, мы вовремя подоспели! — плохо выговаривая слова, прокричал он.

— Кто вы? — недоумевая спросил Кола ди Риенцо.

— Нас послал венгерский король Людовик, — улыбнулся незнакомец. — Полчаса назад триста всадников вошли со мной в Рим через ворота Святого Панкрацио, что на том берегу Тибра. А сын у тебя настоящий рыцарь, — добавил капитан, потрепав мальчика по растрепанным волосам. — Благодаря ему мы нашли кратчайшую дорогу.

— Мне велел привести их дядя Конте, — объяснил Лоренцо. — Он сам поскакал с отрядом Джордано и Никколо Орсини, чтобы атаковать Колонна с тыла. Смотри! Вон и они!

Мальчик радостно показал в сторону монастыря, откуда с копьями наперевес мчались конные римские воины.

— Слава богу! — воскликнул трибун. — Ты стал вестником победы!

Кола подошел к груде убитых, где лежал нотарий Гуаллато. Он скорбно склонился над телом друга, потом взял из рук погибшего знамя и, подняв его над головой, повел своих людей в бой.

Неожиданная помощь венгерцев и умелые действия римской кавалерии, руководимой Никколо и Джордано Орсини, решили исход сражения. Бросая оружие, уцелевшие наемники обратились вскоре в бегство. Однако уйти удалось немногим. Вся дорога у монастыря Сан Лоренцо и окрестные виноградники, где они пытались укрыться, были усеяны трупами солдат и грандов.

Кроме Стефано Колонна-младшего и Джанни, в бою погибли бывший сенатор Пьетро ди Агабито Колонна, его племянники Бельведеро и Камилло, граф Гаэтани ди Фонди, синьоры Франджипанэ, Калигаро, Луньяно и еще восемьдесят баронов. Двадцать баронов сдались в плен на милость победителей, обещая за сохранение жизни хороший выкуп.

Лишь один из Колонна — молодой Шарретто ди Шарра — с небольшим отрядом сумел пробиться и отступить к Монументо. Чудом удалось также избежать смерти и пленения барону Ринальдо Орсини. Потеряв знамя и почти всех своих воинов, он, раненный, бежал назад в Марино.