– Как дела, мой хороший? Хочешь с ребятками поиграть?

Мальчик мотнул головой и отошел на несколько шагов назад.

– Отчего? Тебе не нравится играть вместе? Может, тебя кто-то обижает? Нет? Ну, ладно, иди…

Ваня скрылся за деревянной будкой, примыкающей к забору. Лопатка в его руке монотонно застучала по перекладине в заборе, мысли улетели стайкой воробьев в небо. Вот он на своем фрегате несется по волнам и с невероятной ловкостью обходит вражеский корабль под черным пиратским флагом и бомбит его пушками, из которых вылетают тяжелые ядра, и валит дым и еще сам посылает огненные стрелы прямо из волшебного лука во врага… Пуф! Победа! Нос легко и приятно щекотала свежесть и новизна, пропитавшая воздух, превращаясь в морской бриз. Общий гул превратился в хлопанье парусов от порывов ветра и крики чаек… На какие-то долгие мгновенья счастье наполнило все его существо, и это чувство было таким волнующим, ярким! Вот этот клочок земли за будкой – теперь его тайное место, секретный лагерь. Здесь он и закопает клад! Несколько цветных стеклышек и черное воронье перо появились из кармана брюк и исчезли в вырытой ямке, в углублении которой в роли подстилки был прозрачный фантик от конфетки. Закопав сокровища и отметив тайник пивной крышкой, Ваня любовался творением своих рук. Вот бы кому рассказать! Поделиться своей тайной! Он опасливо посмотрел на ребят. Завистливо прислушался их веселому и беззаботному смеху. К тому, с какой легкостью те переговариваются и кричат друг на друга, как носятся наперегонки и болтают обо всем на свете. Он так не умеет и острое чувство скованности и какой-то отчужденности глухой стеной отгородило его от всеобщего веселья. Словно он провалился в темную глубокую яму и все смотрят на него с неодобрением сверху вниз. И к ребятам так хочется… так сильно, – просто до смерти! Влиться в общий хоровод и быть одним из них, как все! Как все!

Прошло больше двадцати минут, прежде чем все же с неловкой осторожностью, словно подползая, он приблизился к играющим. Прижался щекой к краю ракеты. Марина была рядом. Ее белые колготки сияли чистотой, волосы были тщательно уложены в причудливую косичку – волосок к волоску. Огромный розовый бант виднелся на макушке, а на красной юбке красовался кораблик – синий, бегущий по таким же синим волнам.

 Как завороженный, Ваня впился глазами в кораблик, потом в пышный бант. Мысль о том, что Марина выглядит как принцесса и он – ее тайный рыцарь и защитник влетела в его голову со скоростью молнии и там с благоговением осела. Но он уже выбрал себе в невесты воспитательницу! Она – самая красивая, добрая, ласковая! Еще один взгляд на девочку и он решительно выбрал Марину. Радуюсь новому приключению, Ваня вздохнул от полноты ощущений, затем огляделся, – на него никто не обращал внимания. Тогда он приблизился к одному из ребят, мелком рисующему звезду на асфальте и тихо произнес:

– Давай дружить…

Мальчик кивнул и чуть подвинувшись, продолжил водить мелком. Чуть дыша, Ваня потянулся к коробке с мелками… Через полчаса вся площадка была испещрена его картинами. Воронцов вновь прислонился к ракете, и со знанием дела стал наблюдать, как его новый друг пририсовывает к его самолету большую неровную звезду. Но тут сверху раздалось:

– Уходи отсюда! Уходи! Кому сказала?!

На ракету залезла Люда и, растягивая каждое слово, словно резиновую жвачку, повторяла: «Уходи!»

Воронцов повернулся к неряшливой и рыхлой Люде с белобрысыми как и у него волосами, так же торчащими в разные стороны. Растерянно уставился на рябую кожу щек, мутные серые глаза, на растягивающийся слишком широко рот со слюной, нижний ряд пляшущих вкривь и вкось зубов…

Ваня собрался изо всех сил и… слабо буркнул:

 – Сама уходи! – и тут же уронил взгляд в асфальт. Рука с мелком нарисовала рваную линию и остановилась.

– Ты – больной! Мне мама сказала!

– Нет! Я – хороший! Это ты – дура, больная!

Марина забралась к Люде на ракету и встала бок о бок. Люда уверенно заявила:

– Ты сикаешься, как маленький!

Мелок крошился в руке. Слезы подступили и больно царапали горло, но он еще держался. Только бы не заплакать при всех! Мама говорила, что это – стыдно.

– А моя мама сказала, что твой папа – живодер!

В слове «живодер» прозвучала целая гамма отвращения и брезгливости. И голос принадлежал той самой Марине.

Он, боясь на нее даже посмотреть, обвел взглядом ребят и увидел в них страх и растерянность. Наверное, живодер – это что-то очень-очень плохое… Внутри разрасталась огромная дыра. Мел полетел в сторону, а Ваня, рыдая, побежал что было мочи к воспитательнице. Неожиданно на полдороги свернул и исчез в здании. 

Жара стояла невыносимая, – лето с многообразными дарами было в самом разгаре. Пчелы непрестанно жужжали, кружили, стрекозы трещали, соцветие бабочек рисовало затейливые гирлянды. То и дело хотелось пить, и все домашние искали уголки, куда бы спрятаться от палящего зноя. Еще жарче было в бане. Жесткая мочалка нещадно обдирала нежную кожу и то и дело раздавались звуки ковша, царапающего металлический край огромного чана. Настя потерла залитый мыльной водой глаз и взмолилась:

– Баб! Хватит!

– Еще малец! В баню раз в неделю ходим,– надо же тебя отмыть! Иначе все мальчишки от вас разбегутся!

Таз с обжигающей кожу водой неожиданно обрушился сверху.

– А-ааа!

– Все-все! Как с гуся вода, так с Настеньки худоба… Сейчас и подружку твою потрем!

Соседка Катя со смущенной улыбкой протянула губку, но бабуля уже уверенно намыливала мочалку, – не дай бог люди скажут, что она девку путью не намыла…

После обливания щелоком и под конец – прохладной водичкой, две подружки, красные, со скрипящей кожей выскочили в предбанник. Летняя жара показалась осенней прохладой. Липкие хлопковые платья наконец-то натянулись, сандалии наконец-то застегнулись. В двух чалмах, сооруженных из насмерть застиранных полотенец, девочки направились к дому. Крутая горка, поворот, протоптанная тропинка…

На лавочке сидело несколько мужчин. Козырек над террасой создавал им спасительную тень.

– В этом году яблок будет много,– заметил один.

– Да, уж… В тот год пусто, в этот – густо.

Заметив возвращающуюся племянницу Настю, один из мужчин вскрикнул:

– Чай, всю воду выплескали?

– Вам тоже оставили! Бабуля нас так мучила! Так мучила! Еле живые!

Бойкая Настя резво сорвала тюрбан, тряхнула мокрыми кудрями и плюхнулась на лавку. Катя же осторожно присела рядом. Неожиданно Катю схватили за плечи и впились поцелуем в губы. Она ойкнула, затем шарахнулась от высокого мужчины – Настиного дяди и с отвращением вытерла рукой рот. Все громко рассмеялись. Катя тоже весело хихикнула, но внутри что-то тревожно заныло, подтверждая, что внимание этого взрослого мужчины к ней излишнее. И вообще он какой-то был странный, – то молчал целыми днями, то становился необычайно оживленным и общительным. Но раз все смеются и не находят в его действиях ничего предосудительного…

На следующий день погода выдалась пасмурной. С утра моросил дождь, но к обеду прекратился. Катя успела намыть пол, сбегать до магазина. Делать было нечего. «Без подружек в деревне скучно ужасно», – переживала она. – «И день такой длинный – предлинный». Колька Сорокин уехал на мотоцикле с отцом зачем-то в район. Настя не появлялась. Обычно с петухами просыпалась и была тут как тут. Катя по сравнению с ней – большая соня. Немного подумав, девочка решила дойти до подружки сама. Пихнув в карман сарафана сладкую плюшку, девочка выбежала на улицу. Нашла нужный дом.

– Куда спешишь? – раздался мужской окрик. – А Насти нет…

– А где она?

– За грибами ушла. С бабушкой. Сразу после дождя…

Девочка развернулась и медленно направилась обратно. Позади нее раздалось:

– Можешь подождать здесь. Скоро уж должны вернуться…

Катя послушно присела на лавочку. Откусила кусок плюшки. Мужчина несколько нервозно прошел мимо нее. В кладовой из белого кирпича достал какие-то инструменты, вернулся в дом. Катя сидела, болтая ногами, и размышляла, что если Настя опоздает к сериалу, то ей придется смотреть очередную серию одной. Плохо. Тетя Оля вечно на огороде, – ей не до телевизора. Может, Настя все-таки успеет?