Весь я в помаде,

Как будто абстрактный шедевр.

Новогоднее письмо в Варшаву

А. Л.

Когда под утро, точно магний,

Бледнеют лица в зеркалах

И туалетною бумагой

Прозрачно пубра на щеках,

Как эти рожи постарели!

Как хищно на салфетке в ряд,

Как будто раки на тарелке,

Их руки красные лежат!

Ты бродишь среди этих блюдищ,

Ты лоб свой о фужеры студишь.

Ты шаль срываешь. Ты горишь.

"В Варшаве дущно", — говоришь.

А у меня окно распахнуто

в высотный город словно в сад

и снег антоновкою пахнет

и хлопья в воздухе висят

они не движутся не падают

ждут

не шелохнутся

легки

внимательные

как лампады

или как летом табаки

они немножечко качнутся

когда их ноженькой

коснутся

одетой в польский сапожок...

Пахнет яблоком снежок.

Сирень "Москва—Варшава"

Р. Гамзатову

10.III-61

Сирень прощается, сирень — как лыжница,

Сирень как пудель мне в щеки лижется!

Сирень заревана,

сирень — царевна,

Сирень пылает ацетиленом!

Рамсул Гамзатов хмур как бизон.

Расул Гамзатов сказал: "свезем".

11.III-61

Расул упарился. Расул не спит,

В купе купальщицей

сирень дрожит.

О как ей боязно!

Под низом

Колеса поезда — не чернозем.

Наверно, в мае цвесть "красивей"...

Двойник мой, магия, сирень, сирень,

Сирень — как гений.

Из всех одна

На третьей скорости цветет она!

Есть сто косулей —

одна газель.

Есть сто свистулек —

одна свирель.

Несовременно цвести в саду.

Есть сто сиреней.

Люблю одну!

Ночные грозди гудят махрово,

Как микрофоны из мельхиора.

У, дьявол — дерево...

У всех мигрень.

Как сто салютов стоит сирень.

12.III-6

Таможник вздрогнул: "живьем? в кустах?!"

Таможник ахнул, забыв устав.

Ах чувство чуда, седьмое чувство!..

Вокруг планеты зеленой люстрой

Промеж созвездий и деревень

Свистит

трассирующая сирень!

Смешны ей почва, трава, права...

P. S.

Читаю почту: "Сирень мертва".

Стога

Менестрель атомный,

Галстучек-шнурок...

Полечка — мадонной?

Как Нью-Йорк?

Что ж, автолюбитель,

Ты рулишь к стогам,

Точно их обидел

Или болен сам?

Как стада лосиные,

Спят

стога.

Полыхает Россия,

Голуба и строга.

И чего-то не выразив,

Ты стоишь, человек,

Посреди телевизоров,

Небосклонов, телег.

Там — аж волосы дыбом! —

Разожгли мастера

Исступленные нимбы

Будто рефлектора.

Там виденьем над сопками

Солнцу круглому вслед

Бабка в валенках стоптанных

Крутит велосипед...

Я стою за стогами.

Белый прутик стругаю.

"Ах, оставьте, — смеюсь, —

Я без вас разберусь!"

Как бы вас ни корили,

Ты, Россия, одна,

Как подводные крылья,

Направляешь меня.

Таежное

Лешенька

Здесь Чайльд-Гарольды огородные

На страх воронам и ворам.

Здесь вместо радио — юродивый

Дает прогнозы по утрам.

Пока мы бегали в столовку,

Туманный, как Палеолит,

Юродивый с татуировкой

Чуть не упер теодолит.

Он весь дрожал от изумления,

Познав чужое божество.

Он трепетал

как заземление

От бьющей молнии в него!

Кругом бульдозеры былинные

Но будущее чуял он,

Дурак, болотная былиночка,

Антенка сдвинутых времен.

Отступление о частной собственности

Отзовись!

Что с тобою? примчись, припади, расскажи!

Атавизм?

Или может быть — рак души?..

К лучшей женщине мира,

к самой юной беда добралсь.

А была она милая,

С фаюмским сиянием глаз.

Мотоциклы вела,

в них вонзалась и гнулась она,

Как стрела

В разъяренном, ревущем боку кабана!

Начинается с дач,

лимузинов, с небритых мужей,

Начинается сдача

Самых чистых ее рубежей.

Раздавило машиной,

под глазами, как нимбы, мешки.

Чьи-то лапки мышиные,

Как клеенка, липки.

Осень сад осыпает

на толченый кирпич.

Человек засыпает.

И ночами — кричит!

Что-то давит ей плечики...

И всю ночь — не помочь! —

Дача

пляшет

на пленнице,

Как татарский помост!

Грузинский березы

У речки-игруньи

у горной лазури —

березы в Ингури

березы в

Ингури

как портики храма

колонками в ряд

прозрачно и прямо

березы стоят

как после разлуки

я в рощу вхожу

раскидываю

руки

и до ночи

лежу

сумерки сгущаются

надо мной

белы

качаются смещаются

прозрачные стволы

вот так светло и прямо

по трассе круговой

стоят

прожекторами

салюты

над Москвой

люблю их невесомость

их высочайший строй

проверяю совесть

белой чистотой

Отступление в ритме рок-н-ролла

Андрею Тарковскому

Партия трубы

Рок-

н-

ролл —

об стену сандалии!

Ром

в рот —

лица как неон.

Ревет

музыка скандальная,

Труба

пляшет, как питон!

В тупик

врежутся машины.

Двух

всмятку

"Хау ду ю ду?"

Туз

пик

негритос в манишке,

Дуй,

дуй

в страшную трубу!

В ту

трубу

мчатся, как в воронку,

Лица,

рубища, вопли какаду,

Две мадонны

"a la подонок" —

В мясорубочную трубу!

Негр

рыж —

как затменье солнца.

Он жуток,

сумасшедший шут.

Над миром,

точно рыба с зонтиком,

Пляшет

С бомбою парашют!

Рок-н-ролл. Факелы бород.

Шарики за ролики! Все — наоборот.