Ставр застыл в ступоре. Он смотрел на направ­ленный на него почти в упор ствол автомата и на лицо афганца. Афганец тоже смотрел в глаза Ставру.

В это мгновение их как будто связал напряженный до предела нерв. Каждый видел в зрачках другого свою смерть.

Ставр выстрелил.

Пуля попала моджахеду в лоб. Не выпуская из рук автомата, он завалился на куст. Шуракен резко обернулся на выстрел Ставра и одним броском ока­зался рядом с другом. Он перевел взгляд с убитого моджахеда на Ставра, оценивая ситуацию, осозна­вая, что друг был на волосок от смерти.

— Ты успел, — сказал Шуракен.

Ставр не слышал его. Он смотрел на моджахеда, осваиваясь с мыслью, что все это реально — он убил человека.

— Почему он не выстрелил?.. — с усилием про­изнес он. — Не понимаю, почему он не выстрелил?..

Командор, бесшумно возникший радом с ребя­тами, наклонился и взял из рук убитого автомат. Ос­мотрев оружие, он показал Ставру, что патронник ав­томата пробит пулей.

— Вот поэтому.

Командор внимательно и странно посмотрел на Ставра.

— А у тебя есть военное счастье, — сказал он. Группа спустилась вниз по ущелью и вышла на

дорогу Здесь их ждали два бэтээра. Афганцы подня­ли на броню бэтээра завернутое в плащ-палатку тело советника.

Взревели двигатели, выбросив струи выхлопных газов, и бэтээры двинулись вперед по узкой каме­нистой дороге. Ставр и Шуракен сидели на броне последнего из них. Они всматривались в отдаляю­щиеся фигуры афганских спецназовцев, стоявших на дороге, глядя вслед уходящим машинам. Это были люди войны — рослые бородатые мужчины, и их позы выражали силу и достоинство настоящих вои­нов. Фигуры бойцов были уже почти неотличимы одна от другой, расстояние соединило их в единое целое. Их заволокло шлейфом седой пыли и сизых выхлопных газов, тащившимся за бэтээрами.

Выполнив тяжелое поручение Командора доста­вить тело советника в морг, Ставр и Шуракен шли мимо госпитальных палаток, поставленных на бере­гу реки. Шуракен еще никогда не видел Ставра таким угрюмым. А Ставр чувствовал себя совершенно раз­битым, его сотрясала внутренняя дрожь, как будто тело было поражено вирусом какой-то острой и вне­запной болезни. Он слишком отчетливо вдруг стал ощущать то, что умозрительно знал всегда: он, а не вообще человек, — смертен. Все, что происходило с ним сейчас, в эту вот минуту, уже могло не случиться. Могло не быть солнца, реки, выгоревших почти до­бела госпитальных палаток, как нет ничего для того парня, в лоб которому вошла выпущенная им пуля.

Ставр остановился, чтобы закурить. Шуракен щелкнул зажигалкой, поднес огонь к его сигарете, потом закурил сам. Мимо них прошел санитар с охапкой окровавленного тряпья, в котором еще мож­но было узнать солдатскую форму. Санитар бросил свою ношу в мусорный бак. Ставра передернуло.

— Валим отсюда, пока не подцепили тут невезу­ху, — резко бросил он.

Из палатки вышел хирург, измотанный тяжелой и, возможно, безуспешной операцией, а следом за ним появилась девушка, наверное, хирургическая сестра. Волосы девушки были полностью убраны под шапочку. Она не была красавицей, по крайней мере, не выглядела таковой со своим усталым, строгим лицом без грамма косметики. Но она была совсем молодой, от силы лет двадцати, и парни невольно остановились, глядя на девушку.

— Устала? — обернулся к ней хирург.

— Немного, — ответила девушка.

— Иди отдохни, пока есть возможность. Скоро привезут раненых.

Девушка кивнула и пошла по дороге мимо госпи­тальных палаток. Из-за ближайшей навстречу ей вышли два спецназовца в «песке» и кроссовках вмес­то сапог. У того, что шел впереди, на погонах было по две маленькие звездочки, у второго — сержантские нашивки, он держался немного за спиной своего лей­тенанта. Вид у обоих был лихой и наглый, как и по­ложено отпетым парням, охотникам за караванами.

— А я к тебе шел, — сказал лейтенант, преграж­дая девушке дорогу.

— Зачем? Я же сказала, отстань от меня.

Ставр и Шуракен тоже остановились и с интере­сом наблюдали, как будут развиваться события. Ставр даже не заметил, как улетучились мрачные мысли и прекратилась мучительная дрожь. А Шуракену особенно не понравился наглый лейтенант.

Сестра попыталась пройти мимо лейтенанта, но он неожиданно сорвал с нее шапочку, и на плечо девушки упала пушистая золотисто-рыжая коса. Во­лосы совершенно преобразили ее юное лицо. Шуракену понравилось, как она смотрит — гневно, уп­рямо, неуступчиво.

— Дай сюда! — Она пыталась отнять у лейтенан­та свою шапочку.

— Караван возьмем, я подарю тебе японский магнитофон. Дай только за косу твою подержать­ся. — И лейтенант ухватился за рыжую косу.

— Отпусти, — тихо и зло произнесла девушка: — Не нужен мне твой магнитофон.

Ставр и Шуракен двинулись к спецназовцам с самыми серьезными намерениями.

Хирург сидел на скамейке у палатки, докуривая сигарету. Он видел все, что происходит, но не вме­шивался, мол, пусть девушка сама разбирается со своими кавалерами. Но, заметив, что в ситуацию го­това влезть еще пара бойцов, хирург решил, что вме­шаться все же придется. Он бросил окурок в цинк из-под патронов и неохотно поднялся со скамейки.

Ставр и Шуракен подошли к девушке и спецна­зовцам.

— Слышь, братан, — сказал Шуракен, — девуш­ка сказала — ты не нужен. Не понял разве?

— У тебя что, здоровья много? — хмуро поинте­ресовался лейтенант. — Я щас поубавлю.

Сержант, все время маячивший за спиной коман­дира, набычившись, выдвинулся вперед.

— Лейтенант, отставить драку! — приказал хи­рург. — Как старший по званию, приказываю поки­нуть территорию госпиталя.

— Есть покинуть территорию.

Лейтенант бросил девушке ее хирургическую ша-почку и, толкнув Ставра плечом, отодвинул того с дороги. Он небрежно козырнул хирургу, удаляясь в сопровождении своего «адъютанта».

— Эй, орлы, вас это тоже касается, — уточнил хи­рург, имея в виду Ставра и Шуракена. 

Шуракен не мог оторвать глаз от лица девушки, обрамленного выбившимися из косы золотистыми прядками.

— Если опять будут приставать, зови нас, — ска­зал он.

— Как это я раньше без вас обходилась?

— Просто мы не были знакомы, — ответил Ставр. — Он — Саша, а я — Егор.

— Женя, — назвалась девушка.

Но на этом волнующий разговор пришлось пре­рвать, потому что привезли раненых, и Женя побе­жала в операционную.

Командора и его парней поселили в афганском доме. Вечером Ставр и Шуракен взялись готовить ужин. Впрочем, особых талантов для этого не тре­бовалось — достаточно было вскрыть банку с тушен­кой. Ловко орудуя штатным ножом, Шуракен выс­казал идею, которая засела у него в голове:

— Как думаешь, Егор, может, сходим в госпи­таль? Женя, наверное, уже закончила дежурить. По­сидим, поговорим.

— Отличная мысль. Она как раз сидит сейчас у окошка, подперев кулачком щечку, и смотрит, вздыхая на луну, куда это, мол, все козлы приставучие по­девались? А тут как раз мы — легки на помине.

— Лично я козлом себя не считаю. А что каса­ется лейтенанта, то, может, у него любовь без вза­имности. Я его понимаю. Что-то в ней есть такое... К ней, как к магниту, тянет.

— Завтра заскочим к ней, узнаем, не доставал ли ее лейтенант. Вроде мы обещали разобраться, если что.

Подошел Командор и сел, скрестив ноги, на ко­вер, на котором по восточному обычаю был накрыт ужин. Он поставил бутылку водки. Ставр вспомнил, как четыре года назад, когда он прибыл в подразде­ление, Командор пообещал, что, возможно, когда-нибудь он получит право пить с ним водку. Теперь Ставр понял, что Командор тогда имел в виду.

— Помянем Михаила. Вечная ему память. Выпили молча и приступили к ужину.

— Командор, хотелось бы кое-что понять, — ска­зал Ставр.

— Что именно?

— Что, собственно, произошло? Мы же здесь не туристы по безвалютному обмену.

— Ставр прав, хотелось бы разобраться.

— Там, в ущелье, крупная база моджахедов, — снизошел до объяснения Командор. — Ее уже месяц долбят артиллерией. Результаты слабые. Приняли решение — сбросить десант. Операция была поруче­на мне. Мы должны были тут все подготовить, но аф­ганское командование приказало начинать опера­цию немедленно. Десант выбросили с ошибкой в двадцать километров — на территорию Пакистана. Из восьмидесяти человек на свою территорию про­рвались семнадцать. Комбат погиб. Миша вывел ос­татки десанта, но тут, видно, удача его кончилась. Командор разлил водку.