— Давай! — велел Ставр. — Уходи с ней. Я при­крою.

Шуракен поймал беспокоившуюся из-за близ­кой стрельбы лошадь и вскочил на нее. Ставр помог Жене, и Шуракен усадил ее перед собой. Одной ру­кой он крепко прижал девушку к себе, другой взял­ся за сплетенную из шерсти петлю с кистями, наки­нутую на шею коня. Ему случалось скакать у себя в деревне без седла и уздечки.

— Женя, не бойся, — проговорил он, крепче при­жимая девушку к себе. — Я хороший наездник.

Ставр ножом перерезал веревку, освобождая коня. Конь закрутился, храпя и норовя сбросить се­доков, но Шуракен сжал ногами его бока, заставляя повиноваться. И конь прыгнул с крыши на прилега­ющий почти вплотную горный склон.

Женя смотрела вперед огромными от ужаса гла­зами. Она видела бешено мелькающие впереди кус­ты и камни, развевающуюся гриву коня. Рожденная в горах, моджахедская лошадь сама нашла тропу.

Убедившись, что Шуракен с Женей прорвались, Ставр ломанулся напрямик без дороги к тому месту, где стоял «уазик». Его заметили и обстреляли. К сча­стью для Ставра, моджахеды по-прежнему не пони­мали, сколько русских напали на них, и не хотели уходить из-под стен родного кишлака. Они стреля­ли наугад, на звук. Ставр гораздо больше рисковал сломать шею, сорвавшись на горном склоне, чем получить пулю.

Доскакав до машины, Шуракен остановил ло­шадь, спрыгнул сам и снял со спины скакуна Женю. В ущелье гремели выстрелы. Звук отражался от скал и множился, так что уже невозможно было понять, где стреляют. Казалось, что в горах идет большой бой. Шуракен решил спрятать Женю и идти на выручку напарнику, но тут Ставр появился на дороге. .

— Уходим! — крикнул он каким-то диким и од­новременно почему-то веселым голосом.

Ставр вскочил в машину, Шуракен надавил на газ, «уазик» рванул вперед, выбросив из-под колес фонтан мелких камешков. И тут Шуракен в первый раз услышал резкий, отрывистый смех Ставра. Он с удивлением взглянул на напарника и увидел сведен­ное судорогой лицо. Ставр сам был удивлен этим сво­им диким смехом, совершенно не зависевшим от его собственной воли, как будто внутри него смеялся кто-то другой, возможно, его альтер эго.

Ставр и Шуракен надеялись, что им повезет вер­нуться в полк до рассвета. За ними числилось напа­дение на водителя и угон штабной машины, но по­бедителей не судят. Особенно если они возвращают­ся вовремя и предъявляют свидетельства своих несомненных подвигов. Но в самом конце горной дороги лопнула шина. «Уазик» соскочил с колеи и застрял среди камней и кустарника.

Над горными вершинами тихо разгорался рас­свет, шумела река. Женя спустилась к воде, умылась и заплела растрепавшиеся волосы в косу.

— Женечка, — Шуракен тоже спустился к реке и, зачерпнув горстью воды, напился, — расскажи, как все было. Что духи от вас хотели?

Губы Жени задрожали, на глаза навернулись сле­зы. В ее воображении снова ожила картина ужасной смерти хирурга.

— Прости, Женечка. Пожалуйста, прости. Я, ду­рак, напомнил тебе о том, о чем вспоминать страш­но. Ничего не говори, забудь.

Женя упрямо вытерла слезы.

— Лучше рассказать. Так легче будет.

Ставр опустился на землю, прислонив автомат к большому камню. Женю раздражал его взгляд, она ведь ужасно сейчас выглядит: бледная, растрепан­ная, в грязной футболке и джинсах.

— Ну так что же случилось? — спросил Ставр.

Женя стала рассказывать, как моджахеды ворва­лись в палатку прямо во время операции. Один из них, говоривший по-русски, приказал взять инстру­менты, перевязочный материал и медикаменты, не­обходимые для того, чтобы прооперировать тяжело­раненого.

— Они привезли нас в кишлак, — рассказывала Женя. — Их вожак сказал, что его брат ранен, и если Павел Петрович не спасет его, то они нас убьют. А Павел Петрович сразу понял, что того человека нельзя спасти, только мне он ничего не сказал. Но я сама все поняла...

— Вот сволочи. Зачем доктора-то убивать?

— Их вожак сказал, что убьет, если его брат ум­рет. И убил...

— Понятно, — усмехнулся Ставр. — Сдержал слово.

— Женя, а ты сама-то как здесь, в Афгане, ока­залась? — спросил Шуракен.

— Рассчитывала, наверное, встретить настоящих мужчин, героев и замуж выйти? — предположил Ставр.

— Ты думаешь, у девушки не может быть другой мысли в голове, кроме как замуж выйти? Очень надо!

— Тогда что же? Искала приключений?

— Я в мединститут хочу поступить. А там кон­курс бешеный и блатники. Если я здесь по контрак­ту отработаю, то вне конкурса пойду.

— И долго тебе еще надо служить? — спросил Шуракен.

— Долго. Я ведь здесь всего полгода.

— А откуда ты?

— Из Сибири, из Омска.

— Ого! Ну с сибирским характером ты все пре­одолеешь. — Шуракен поднялся с камня, пора было заняться делом. — Идем, Егор, поменяем колесо.

Шуракен пошел к машине. Симптомы опасного заболевания были уже налицо: все его мысли витали вокруг Жени. Надо же было оказаться в Афгане, что­бы здесь встретить суженую. И как страшно теперь оставлять ее здесь на войне одну. А Ставр тоже хо­рош! Наговорил хорошей девчонке гадостей и дово­лен собой. Надо сказать, чтобы в следующий раз при­держивал язык. А будет ли этот следующий раз? Се­годня они улетят в Москву...

Ставр каким-то вкрадчивым, плавным движени­ем, как кот, подбирающийся к птичке, переместил­ся к камню, на котором сидела Женя. Он посмотрел на Женю снизу вверх. Она вдруг увидела, что глаза у этого парня светло-карие с золотистыми искрами — красивые глаза необычного цвета.

Ставр взглянул на ноги Жени, обутые в кроссов­ки. Маленькие, они стояли на камне, изящные, не­смотря на то что кроссовки были изрядно потрепа­ны и густо покрыты пылью. Ставр медленно потя­нул за шнурок и развязал бантик на одной кроссовке. Женя смотрела на него из-под упавших на лоб ры­жих кудрей. Ее взгляд говорил, что она отлично по­няла смысл его жеста. Ставр вопросительно улыб­нулся. Женя решительно завязала шнурки на крос­совке, давая понять, что все не так легко, как ему мечтается. 

— Егор! — позвал Шуракен. — Хорош сачковать. Покатались, теперь давай поработаем.

Штабная машина была укомплектована, как по­ложено, имелось все — и запаска, и необходимый ин­струмент. Ставр и Шуракен приподняли «уазик» дом­кратом и начали снимать колесо с разорванной ши­ной, когда на дороге появилась легковая машина.

На всякий случай парни взялись за автоматы, но тут же определили, что машина из полка. Это был точно такой же «уазик», как тот, который они угна­ли, только с крытым кузовом.

— Ну все, — сказал Ставр. — Приплыли.

Из машины выбрался Командор. Лицо его пред­вещало разбор полетов по самому жесткому варианту.

8

После командировки в Афганистан прошло два месяца. От Жени пришла телеграмма, она сообща­ла, что прилетает в Москву. Ставр и Шуракен полу­чили увольнительные и поехали в Чкаловскую, куда на военный аэродром прилетал самолет из Кабула. Вопрос, чьей девушкой станет Женя и как теперь сложатся их отношения, встал ребром.

— Егор, давай договоримся, чтобы потом без обид, — Шуракен начал трудный разговор.

— Без обид в таких делах не бывает.

— Пусть она сама решит, кто третий лишний.

— Девчонки иногда не могут решить, какую пару туфель надеть.

— Прекрати, Егор. Мне не до шуток.

— Ну хорошо! Пусть она решает.

— И давай так, пока она не определит, с кем ей лучше, никто ни с чем таким к ней не пристает. Мы просто дружим.

— Отличная идея! Знаешь, чем это кончится? Она выберет кого-нибудь третьего.

В аэровокзал начали выходить люди, прилетев­шие из Кабула. Женя увидела двоих друзей, подбе­жала к ним и, бросив сумку, обняла обоих.

— Ребята, милые... Вы не представляете, как я рада вас видеть. Спасибо, что встретили.

— Ты в отпуск? — спросил Шуракен.

— Нет. Насовсем.

— А как же контракт? Льготы участника боевых действий? — поинтересовался Ставр.

— Все получилось просто здорово! Меня хотели наградить медалью за ту историю с духами, а началь­ник госпиталя договорился с руководством, чтобы вместо медали мне засчитали год за два и отправили домой.