Несмотря на то что период обучения для Ставра и Шуракена уже завершался, режим занятий и тре­нировок по-прежнему оставался напряженным. Парни иногда позволяли себе ворчать на Подшибя-кина за то, что Старый Диверсант с присущей ему невыносимой настырностью заставлял их снова и снова повторять то, что они могли уже сделать в лю­бом положении и при любых условиях.

— Повторение необходимо не для заучивания движений, — объяснял Подшибякин, — а для акти­визации программы боевых действий. Вы не спорт­смены. Противник не будет ждать, пока вы разогре­етесь и подготовитесь к бою. Вы должны реагиро­вать мгновенно. А программа — она не в мускулах, она в голове.

Подшибякин принялся разворачивать небольшой сверток из синей шерстяной материи; похоже, это был лоскут, отрезанный от старых «олимпийских» штанов. В свертке обнаружился тренировочный нож.

— Я вам покажу один прием из серии тех, что на­зываются приемами последнего шанса. Это на слу­чай, если вас атакуют внезапно с очень короткой ди­станции и времени ни на что другое уже просто не будет. Возьми нож, — Подшибякин протянул нож Шуракену. — Бей меня.

Шуракен сделал выпад и попытался ударить Подшибякина безопасным тренировочным ножом в живот, но Подшибякин перехватил его руку за запя­стье и за локоть, мгновенно вывернул, и нож «вотк­нулся» Шуракену под сердце. Клинок тренировоч­ного ножа при ударе ушел в рукоятку, а когда Шура­кен отвел руку, пружина выбросила его обратно.

— Показываю в рапиде. Бери нож. Наноси удар медленно.— На сей раз Подшибякин работал со ско­ростью замедленной кинопленки, фиксируя каждую стадию и комментируя свои действия. — Беру в зах­ват. Тяну нож на себя. Сгибаюсь, веду нож параллель­но корпусу. Ухожу с директории удара. И переламы­ваю его руку в локте. Вот так. Поняли этот сюжет? Давайте поработаем. Егор, ты нападаешь. Пока мед­ленно. Саня, помни, все просто: захват, тянешь на себя, переступаешь, переламываешь. Это как вальс.

Ставр встал в стойку, готовясь атаковать Шура­кена.

В разгар тренировки Подшибякин заметил, что на плацу появился человек в камуфлированных шта­нах и куртке. На вид около пятидесяти, среднего ро­ста, плотный, с мягкой по-медвежьи походкой, с чуть замедленными, вроде ленивыми, движениями. Крупную, крепко посаженную на немного обвислые тяжелые плечи голову обтягивала черная трикотаж­ная щапка. В руках пришелец держал сидор из все той же камуфляжной ткани.

— Поработайте сами, — приказал Подшибякин и пошел навстречу гостю. — Здорово, Андреич.

Мужчины обнялись. При этом в сидоре гостя не­двусмысленно звякнуло.

— Что-то тебя давно видно не было, — сказал Подшибякин.

— А я из командировки сразу в госпиталь на кап­ремонт. Все, Петя, это, похоже, была последняя ко­мандировка. Медицина говорит: выработан ресурс организма. А ты молодняк натаскиваешь?

— Да, хорошие ребята.

— Мы тоже были хорошие.

Ставр и Шуракен смотрели на гостя Подшибякина, понимая, что видят человека, который завер­шает тот путь, который они только начинают.

— Чего заснули? Работайте, — приказал Подши­бякин. — Идем, Андреич, посидим у меня.

Парни глядели, как старики уходят. Что-то в них было стоическое, несгибаемое.

После тренировки, грязные и взмыленные, Ставр и Шуракен вернулись в общежитие.

— Саня, ты не мог бы меня сегодня выручить? — попросил Ставр.

— А что надо?

— Женька хотела на «Юнону и Авось» сходить, я достал билеты. А вчера отец позвонил. Мне надо к нему на дачу съездить. Может, сходишь с Женькой в театр?

— А ночевать я где потом буду? Так поздно я ни домой не доеду, ни на базу.

— Что за вопрос? У меня, конечно. -А Женя?

— Отвезешь ее в общежитие.

— Ладно.

Женя немного расстроилась, когда вместо Егора за ней приехал Гайдамак, но постаралась ничем своего разочарования не показать, чтобы не портить ему настроение. Да и сама печалилась недолго. Ее ждал прекрасный спектакль, билеты на который до­стать было почти невозможно.

— Какая музыка, от нее просто улетаешь, — вос­торгалась Женя, когда они вышли из Ленкома« тол­пе зрителей.

Стоял один из последних теплых вечеров. На Жене был светлый плащ с широким поясом, стяги­вающим ее тонкую талию. Золотисто-рыжие кудри падали на плечи. Она напевала арию из «Юноны и Авось», голубые глаза сияли от любви. Сашка был счастлив. Они были вдвоем, и можно было вообра­зить, что этот свет в ее глазах, озарявший милое не- жное лицо, предназначался ему. Горькое счастье, но и оно оказалось недолгим.

— Егор еще пожалеет, что не пошел в театр. — Мысли Жени очень быстро от иллюзорной любви вернулись к настоящей. — Саша, знаешь что, давай поедем к нему?

— А если он еще не вернулся с дачи?

— Ну и что? Мы его подождем. Ведь он знает, что ты приедешь к нему, значит, обязательно вернется.

— Хорошо, поехали.

Через двадцать минут Гайдамак и Женя вышли из метро на станции «Университет», перебежали че­рез проспект и вошли во двор. Саша сразу заметил машину Егора стоящей на обычном месте у балюст­рады, ведущей наверх, к подъездам. А Женя посмот­рела на окна и увидела, что в них горит свет.

— Егор дома, — обрадовалась она.

В этот момент дверь подъезда отворилась, и на балюстраду вывалилась веселая компания. Это были Егор и его институтские друзья, среди них и Артур, приехавший из Нью-Йорка в отпуск. Ставр обнимал Леру, превратившуюся за прошедшие годы в роскош­ную молодую даму.

Женя остановилась.

— Это институтские друзья Егора, — попытался успокоить ее Саша.

Егор и Лера вместе со своими друзьями спусти­лись по лестнице к стоянке машин. Друзья Ставра все уже успели поработать за границей или заняли перспективные должности, все они были с женами. В «свободном полете» оставались пока только Егор и Лера. Они отлично смотрелись рядом друг с дру­гом — раскованные, красивые, вызывающе сексу­альные, как герои американских боевиков.

Компания начала шумно прощаться, обнимаясь и целуясь. Наконец все расселись по машинам и ста­ли выруливать со стоянки. Но Лера осталась с Его­ром. Помахав вслед последней машине, она повер­нулась к старому другу и обняла его. Они поцелова­лись и стали подниматься по лестнице. Рука Ставра лежала у Л еры на бедре.

Женя повернулась и побежала прочь из двора.

— Женя! Женя, постой! — крикнул Гайдамак и бросился за ней.

Егор обернулся на крик друга. В мгновение забыв о Лере, он рванул следом за Женей и Гайдамаком.

Выбежав на улицу, Женя бросилась через нее к метро. Девушку вдруг осветили фары. Женя остано­вилась как вкопанная и увидела несущуюся на нее машину. Девушка оцепенела от ужаса. Водитель по­пытался затормозить, но машина скользила на мок­ром после недавнего дождя асфальте. Ее несло пря­мо на Женю. 

Гайдамак сделал отчаянный рывок вперед и вы­толкнул Женю буквально из-под колес. У него са­мого времени увернуться, казалось бы, уже не ос­тавалось. Но Шуракена долго готовили к предель­ным ситуациям. Включилась та самая программа действия, о которой любил говорить Подшибякин. Тело отработало все, что требовалось, без участия сознания, автоматически. Шуракен бросился на ка­пот и перекатился через него, ударился плечом о лобовое стекло. Оно промялось от удара, иокрывшись густой паутиной трещин. Шуракен упал на асфальт.

Егор вылетел из-под арки.

— Сашка! — Он бросился к другу.

Но Женя оказалась рядом с Шуракеном раньше его. Шуракен стал подниматься с асфальта, она на­чала ощупывать его.

— Саша!.. Сашенька, милый, дай я посмотрю. Вдруг переломы...

Шуракен прижал Женю к себе и, наклонив го­лову, зарылся лицом в ее волосы.

— Родная моя, что же ты так... Он бы тебя сей­час, как котенка...

— Саня... — Ставр подошел к друзьям.

— Отвали, — зло сказал Шуракен, даже не взгля­нув на него.

— Женя...

Женя посмотрела на Егора глазами, полными ярости и боли.

— Я никогда не прощу! Запомни, никогда!

— Женя, это глупость какая-то. Саня, пошли ко мне. Мы сейчас со всем этим разберемся.