— Нет, участие ваших сотрудников абсолютно исключено. Белые не смогут проникнуть в лагерь

Мабуто незамеченными и остаться живы. Если они будут убиты или захвачены, их легко опознают. Мои враги поднимут вой, что я пользуюсь услугами на­емных террористов. Сейчас я не могу так рисковать своей репутацией. Подготовьте эту операцию сами, используйте моих курсантов из антитеррористичес­кого подразделения.

Советник вернулся в свой офис. У него возникла проблема, и надо было найти единственно верное ее решение. С Мабуто его связывали тайные аферы с продажей оружия. Сделки проворачивались через подставные фирмы, поэтому Мабуто не подозревал, что его партнером в этих делах является человек, ко­торого он считал одним из своих главных врагов. Ведь организация борьбы с повстанческими группировка­ми была основной обязанностью Советника.

Ликвидация Мабуто нанесла бы невосполнимые убытки: вожак повстанцев не только был постоян­ным клиентом, но благодаря его посредничеству в российской оружейной лавке в Сантильяне отова­ривались и другие подобные ему деятели. Суть про­блемы заключалась еще и в том, что убытки в дан­ном случае понесла бы не российская казна, а не­посредственно сам Советник.

После того как в результате перестройки не­сколько могущественных функционеров покинули свои кабинеты на Старой площади, над Советником остались только генералы Генштаба. Контролировать его так жестко, как при хозяевах со Старой площа­ди, они не имели возможности, потому что, с одной стороны, были заняты своей внутриведомственной борьбой, а с другой — вели беспощадную и изнури­тельную войну против Комитета госбезопасности, пытавшегося выполнять свои функции и бороться с хищениями, должностными преступлениями и кор­рупцией. Но в 1992 году монолитный щит тотали­тарного государства рассыпался, что было вполне за­кономерно. Созданный для общества всеобщего подчинения, он не годился для демократической России. Негативными последствиями этого радост­но встреченного всей страной события было то, что организации, созданные из обломков Комитета, вели ожесточенную борьбу за выживание и сохране­ние кадрового состава и не могли выполнять свои функции. К тому же им сильно мешали сверху.

Советник давно ждал подобной ситуации и хо­рошо подготовился к ней. У него в руках был отлич­но налаженный бизнес, причем один из самых при­быльных. Наконец представился благоприятный момент присвоить его. Для того чтобы торговать ору­жием в обход международных квот, требовалась не­дюжинная изворотливость, осторожность и деловая хватка, но настоящий высший пилотаж начинался на этапе легализации денег, полученных от незакон­ных сделок. Советник выстроил безотказно функци­онирующую систему подставных фирм и банковс­ких счетов, пройдя через которые деньги прибыва­ли в респектабельные банки Европы, приобретя безупречно законный вид. Дальнейшая судьба этих денег Советника не касалась: счетами распоряжа­лись хозяева со Старой площади. Теперь счета пы­тались присвоить генералы Генштаба. Но Советник

заранее позаботился о том, чтобы банковский насос, качавший деньги на эти счета, мог работать и в об­ратную сторону. Теперь наконец наступило время нажать соответствующую кнопку. Впрочем, один раз Советник это уже сделал. Полгода назад пал поддер­живаемый ранее Советским Союзом диктаторский режим в сопредельной с Сантильяной республике. Советские специалисты построили там секретную морскую базу, которая могла стать резиденцией дик­татора в случае войны или лазейкой, через которую можно удрать, что и произошло в конце концов. При новом правительстве, взявшем курс на капиталис­тический образ жизни, базу выставили на продажу. Советник купил ее на подставное лицо, расплатив­шись деньгами с одной из последних сделок. Теперь у него был отлично налаженный бизнес: связи, бан­ки, источники товара, благодаря которым он в лю­бой момент мог обеспечить армию частного заказ­чика любым стрелковым вооружением, бронетехни­кой, боевыми вертолетами и даже самолетами. Именно через агентов Советника вождь повстанцев Мабуто недавно приобрел самолет с экипажем, го­товым на любые авантюры. А теперь у Советника по­явилась и оснащенная всем необходимым, удобно расположенная база, где он мог начать новую жизнь, изменив имя, а при необходимости и внешность.

При таких обстоятельствах ликвидация Мабуто не соответствовала интересам Советника. Как толь­ко накрылся бы бизнес по продаже оружия в Сантильяне, а он неизбежно накрылся бы после бегства Советника, Россия прекратила бы последние, уже и так весьма слабые, усилия по поддержанию режима Агильеры. Так что у вождя Мабуто имелись весьма реальные шансы в ближайшее время захватить власть.

Советник решил, что приказ президента о под­готовке покушения на Мабуто он, конечно, выпол­нит, но при этом позаботится о том, чтобы вождь сча­стливо избежал смерти.

5

Пуля щелкнула в лобовое стекло, и на нем вспых­нул звездообразный скол.

— Твою мать! Ну ты посмотри, не успели вые­хать, как кто-то уже нагадил на стекло. — Ставр на­дел обтянутую камуфлированной тканью каску. — Раз, два, три, ну я пошел. Кто не спрятался, я не от­вечаю, а кто спрятался, я не отвечаю вдвойне.

— Давай, Ставридас.

Ставр пролез между передними креслами и вып­рямился во весь рост, по грудь высунувшись в люк. На случай ближнего боя под рукой был автомат, но экипаж имел устрашающую огневую мощь благода­ря установленному в люке крупнокалиберному пу­лемету, поворачивающемуся на турели в любую сто­рону. Ставр перевел предохранитель пулемета в по­ложение «огонь». Мягкие кожаные перчатки с обрезанными пальцами были не просто живописной деталью: под лучами солнца металлические корпуса оружия так раскалялись, что только дотронься неза­щищенной рукой — шкуру приварит.

«Тойота» миновала гигантскую этажерку из же­лезобетонных свай. Высотное здание начали стро­ить в короткий период перемирия. Потом сантиль-янцы сообразили, что, как только кончается война, кончается и гуманитарная помощь. Война кормила городскую часть населения, а главное — обогащала небольшую группу вояк и чиновников, которые име­ли отношение к поставкам оружия и гуманитарной помощи, поэтому они быстро возобновили боевые действия.

Здание осталось недостроенным, успели возвес­ти только скелет из железобетонных свай и перекры­тий. Очень скоро навьюченные узлами бездомные люди поползли в эту гигантскую этажерку, заселяя ее с упорством муравьев. Они протянули между эта­жами веревочные лестницы, вместо стен повесили бамбуковые или травяные циновки и тряпки, ната­щили жаровни и керосиновые лампы, сложили оча­ги на полу. Когда садилось солнце, циновки и тряп­ки поднимались. Людской термитник раскрывался. Темнота скрадывала очертания железобетонных свай, и казалось, что мерцающие огни ламп и кост­ров висят в черной бездне звездного неба.

За этим гигантским термитником начинался проспект Независимости. Справа и слева, налезая друг на друга, беспорядочно теснились грязные ба­раки, хижины, слепленные из глины, крытые гоф­рированным железом, пучками слоновьеи травы и просто картонной упаковкой. На обочинах торгова­ли фруктами, курами и краденой гуманитарной по­мощью. Тут можно было купить любые продукты, лекарства, наркотики, оружие и боеприпасы к нему. На железных решетках жарили недозрелую белую куку­рузу и рыбу. Тощие, жилистые черные люди толклись на дороге. Почти каждая женщина несла за спиной ребенка, еще один, два, а то и больше цеплялись за ее цветастую юбку, при этом все африканки были бе­ременны. Помятые ржавые машины непредсказуе­мо двигались в любых направлениях, не признавая никаких правил дорожного движения. Сантилья-на — это война, битые машины и поголовно бере­менные женщины.

Шуракен осторожно пробирался через толчею на дороге, стараясь по возможности не возбуждать ме­стное население. Следом за низкой и плоской, как черепаха, «тойотой» катил раздолбанный «форд» с национальными гвардейцами, как обычно, находя­щимися под парами рома и местным наркотиком.

Поперек дороги трое мужчин толкали заглохшую машину. Шуракен сбросил скорость, чтобы объехать их и не задеть при этом другую машину, с куриным выводком в плетеной клетке на капоте. И тут он ус­лышал глухую дробь, словно кто-то застучал по бор­ту костяшками пальцев.