Сердце Юрия болезненно сжалось. Неужели они примчались за Оюной?.. Не увезут же ее силой! Невозможно поверить, чтобы Оюна, с ее строптивым характером, подчинилась родительской воле!
Она не появилась в этот вечер ни в Доме молодежи, ни на озере. Юрий так и не уснул до утра.
Днем он бродил по поселку. Решил дождаться рейсового вертолета и посмотреть, не улетят ли с ним родители Оюны.
Вертолет приземлился. Из него вышли пассажиры, а вместо них на посадку потянулись чиндалейцы.
И тут Юрий увидел, что вместе с родителями идет и Оюна. Баир Мункуев и двое молодых людей несли чемоданы.
Оюна шла, опустив голову.
Каштан, замерев, не отрывал от нее взгляда. Юноши внесли чемоданы в кабину. Родители разговаривали с учителем. Но вот Оюна подняла голову и посмотрела вокруг. Увидев Каштана, рванулась к нему.
Подбежала, прижалась, стала порывисто шептать:
— Я люблю тебя, Юра! Без тебя мне нет жизни! Ты знай это. Я тебя еще разыщу. Я приду к тебе, где бы ты ни был! Мой любимый! Самый лучший человек на свете…
Горло его перехватила судорога. Он не мог вымолвить ни слова. Оюна, задыхаясь прошептала:
— Сейчас мне нельзя не ехать, понимаешь? Но ты не думай, что все кончено! Помни — мы две половинки! Жди меня! Жди!
Родители не смотрели в их сторону. Когда же дочь поднялась в вертолет, они быстро вошли в кабину вслед за ней.
Все было кончено.
22. СИГНАЛЫ ТОЧНОГО ВРЕМЕНИ
Словно в каком-то тумане проходил день за днем.
Юрий бесцельно бродил, что-то кому-то говорил, машинально ел, засыпал и просыпался. Он не мог запомнить, чем было заполнено его время. Очень бы удивился, если бы узнал, что накануне обходил окруженные строительными лесами объекты и даже беседовал с людьми, которые трудились на стройке.
Думы Юрия были об Оюне, и только об Оюне.
Все вокруг напоминало ему о ней и связано было лишь с нею.
Довольно равнодушно Каштан воспринял весть о том, что строители Дома народных обрядов и Дома быта завершают работу и сдают свои объекты. Еще через неделю закончили строительство библиотеки. И наконец, двадцать шестого октября Каштан принимал здания детского сада и музыкальной школы.
Дом молодежи, коттедж Каштана и пять новых зданий были расположены таким образом, что выявлялась их четкая ритмическая связь, угадывалось единство общего архитектурного замысла общественного центра Чиндалея. Здесь в ближайший год должны были вырасти еще восемь зданий, которые вольются в ансамбль приозерной части поселка.
У Юрия появилась привычка ежедневно выходить к рейсовому вертолету. С тщетной надеждой всматривался он каждый раз в прибывших пассажиров. И ждал чуда. Но чуда не происходило. Оюна не возвращалась. А он снова и снова появлялся у вертолетной площадки.
В конце октября произошло событие, которое вновь круто изменило жизнь Каштана.
Однажды в Чиндалей прилетели для заключения новых договоров работники Бурятского участка БАМа. Сойдя с вертолета, бамовцы в недоумении остановились: им показалось, что они приземлились в каком-то другом месте. Семь сверкающих стеклами, алюминием, красками необычных зданий возвышались над поселком. Они цветисто отражались в озере, уже покрытом тонким слоем гладкого, чистого льда. И это делало картину еще более сказочной.
Этот визит бамовцев стал причиной посещения Чин-дался другой, весьма представительной делегацией. В ее составе были такие важные лица, как академик Синицын, заместитель председателя Госстроя Никулин и начальник Управления территориально-производственного комплекса по освоению зоны БАМа Багров.
После того как приехавшие осмотрели новые здания, Багров объяснил Каштану, что строительство Нового Чиндался их интересует, поскольку в обширной зоне Байкало-Амурской магистрали при железнодорожных станциях, а также на приисках, в районах рудных комбинатов, энергоузлов предстоит построить сотни городов современного типа, рассчитанных на долгую жизнь.
— Мы обращаемся к вам с просьбой, — сказал Багров, — принять участие в проектировании. Вы только представьте, какой открывается простор для самой дерзкой творческой фантазии, какая уникальная возможность проявить свой талант ярко и масштабно…
Поддержал Багрова и Никулин. Хотя руководители Чиндалея, признался он, не хотят расставаться с Каштаном, однако и они согласились с тем, что масштабы работы здесь и в зоне БАМа несопоставимы.
Академик Синицын сказал, что настойчивость, с какой они просят Каштана заняться градостроительством в зоне БАМа, объясняется просто: характер его творчества созвучен идеям и задачам, которые ставят ученые, занимающиеся перспективным планированием развития Сибири в двадцать первом веке.
Юрий негромко спросил:
— Если я правильно понял, меня хотят обеспечить работой на ближайшие пятнадцать лет?
— Как минимум! — откликнулся академик. — Работенки там хватит на всю вашу жизнь… Да не иссякнет ваша неуемная фантазия, друг мой! А я верю, что не иссякнет. У вас не только поразительное чувство времени, но и, я бы сказал, чувство ареала. Так что создание новых городов — это, безусловно, ваше дело, Юрий Петрович!
— И мое и моих коллег.
— Кстати говоря, — заметил Багров, — подбор специалистов достойного уровня тоже будет входить в компетенцию того человека, который сформирует и возглавит проектную мастерскую для строительства города Аршана, а также станет и его главным архитектором. Аршан намечено сделать столицей территориально-производственного комплекса по освоению зоны БАМа. А также научным центром. Со временем мастерская станет институтом… Итак?
Каштан долго молчал.
— Как вы понимаете, с маху дело всей дальнейшей жизни решить нелегко. Во-первых, мне необходимо время для разработки проектной документации, для расчетов восьми зданий общественного центра. Надо подготовить и план застройки жилых кварталов. Я обещал чиндалейцам, и я должен выполнить обещание… Ну а во-вторых, мне надо утрясти личные дела. Они не так просты… Короче говоря, требуется время, чтобы дать вам ответ.
— Ну что ж, это справедливо, — заметил Багров. — Но я прошу вас, Юрий Петрович, как только примете решение, немедленно дайте мне знать.
— Обещаю.
В тот же день Каштан получил заказную депешу из Москвы. В пакете лежала бумага. Народный суд Тимирязевского района извещал, что постановлением суда от 4 октября сего года брак гр-на Каштана Ю. П. с гр-кой Уфимцевой А. С. расторгнут.
Хоть и ждал Каштан этого неизбежного события, однако, когда оно произошло, на душе стало тяжко и муторно. Нахлынули воспоминания о первых годах совместной жизни с Аней, о рождении Маринки… Худо-бедно, а была семья, жизненная опора, было ощущение стабильности.
И вот на всем этом поставлен крест. Ушли из его судьбы и Аня, и дочурка… От этих дум и воспоминаний возникла боль. Ощущение стыда. Боль.
А потом от Али пришло письмо. Оно крайне обескуражило Юрия. И он несколько дней не мог освободиться от чувства растерянности.
Бывшая жена писала:
«Здравствуй, Юра. Решила написать тебе письмо, поскольку для этого появился важный повод.
Ничего не буду говорить о твоем поступке и о его последствиях. Зная твой характер, убеждена, что ты сам терзался больше всех, и в основном, конечно, из-за Маринки. Не скрою, девочка пережила трудный период из-за разлуки с тобой. Но все это позади. И поверь, я не держу на тебя зла. Тем более что твой уход из семьи отразился на моей судьбе вовсе не трагическим образом. Наоборот, неожиданно для меня в жизни произошло благотворное изменение. Мне встретился очень хороший человек, и мы с ним недавно вступили в брак. Он военнослужащий, полковник. Был в Москве на высших курсах и скоро возвращается по месту службы — в Минск. Мы уезжаем все вместе. Он очень привязался к Маринке, и она к нему тоже.
В связи с этим хочу тебя попросить не высылать нам больше денег. Я знаю, Юра, твою щедрость. Но муж, как и я, считает, что мы достаточно материально обеспечены. Это первое, что я хотела тебе сообщить.