Но родные словно не слышали меня.

— Свидетели говорят, что именно ты начала драку, — вмешался Билл, склонив голову на бок.

— Да, и что с того? Она стала последней каплей моего терпения!

— Челси ты обещала нам — без драк! — Джен грозно поглядела на меня.

— Да знаю я! Просто она напрашивалась так буйно, что я не могла не исполнить ее желание и не вцепиться в блондинистые волосы. Я не могу жить, когда меня с грязью сравнивают!

— Мы понимаем — тебе еще сложно прижиться здесь, но правила — есть правила и ты должна придерживаться их!

— Джен, я…

Она не дала мне продолжить, подняв руку.

— Что касается Кейтлин, — продолжала тетя, — то она сделала это не без причины и…

Я истерично расхохоталась. Дженнифер и Билл удивленно покосились на меня.

— Не без причины?! Ваша драгоценная Кейтлин угрожала мне, чтобы я не приближалась и разорвала все контакты с Робертом!

— Вы не поделили Роберта Скотта?! — спросила Дженнифер ошеломленно.

Я топталась на месте, размышляя над разумным и убедительным ответом, как тут внезапно в нижнюю часть затылка ударила резкая боль, молниеносно распространившись по головному мозгу, уничтожая всё — и понимание реальности и ее восприятие. Комната перед глазами расползлась в разные стороны точно отражение в кривом зеркале. Видение приближалось, и вот я вновь смотрю фильм ужасов…

«Я находилась всё на той же разбитой и горящей дороге в Бенде, что и в прошлом видении, однако в этот раз сюжет был намного ужаснее.

Теперь вдоль шоссе лежали не трупы невинных людей, а обугленные и расчлененные тела вампиров. Стефани без рук и с испачканным в крови лицом, Адам, разорванный пополам... Роберт, валявшийся у моих ног в луже собственной крови и с ножом в сердце…

Отовсюду слышались возбужденные голоса людей, выкрикивавшие один и тот же приговор: «Смерть, смерть, смерть!» Полыхали пожары — огромные кострища, составленные из несколько десятков тел тех, к которым предписан дорогой мне человек…»

— Челси, ты даже не пытаешься делать вид, что слушаешь нас! — возмутился дядя, ударив кулаком по дубовому столу. Я несколько раз моргнула, сфокусировавшись на лице Билла. — Какое отношение к тебе, к вам обоим, имеет Роберт Скотт?! — рубанул он.

— Змея давненько хотела прибрать его к рукам, но тут приехала я и переманила его внимание на себя!

— Не смей употреблять слова «змея» вместо имени Кейтлин! — воскликнула Дженнифер. — Она порядочная и умная девочка.

«Ага, а еще нежная и ласковая! Ну, прямо белая и пушистая!»

— Откуда ты знаешь?! Я, например, видела ее в прошлую пятницу вечером в стельку пьяной и под кайфом. Что на это скажете?

От моей откровенности у Билла поползли глаза на лоб, а добродушка-тетя потеряна на время дар речи.

— Не надо клеветать на Кейтлин, Челси! Не надо врать! — разозлилась Дженнифер.

— Вот как?! Значит, получается, Змее вы готовы поверить, а родной племяннице — нет?! С ума сойти! — понимая, что дальше продолжать разговор бесполезно, развернулась, чтобы уйти.

— Стоять! — приказал Билл, но я уже поднималась по лестнице. — Ты должна немедленно извиниться перед ней!

— Я не буду унижаться перед этой стервой, которая ложиться под каждого встречного! У меня еще есть гордость! — здесь я остановилась и зло добавила: — А если я вам досаждаю, тогда напишите отказ от опекунства и сдайте меня в детдом! — крикнула я, убегая.

— Челси Джойс Уолкер! Пусть Бог покарает тебя за сквернословие! — услышала я последние слова Дженнифер перед тем, как запереться у себя в комнате.

***

Я злилась на Дженнифер и Билла, поэтому, демонстрируя свой бунтарский характер, не пошла ужинать. Тетя оставила поднос с грибной запеканкой с сыром и апельсиновым соком под дверью, но я не притронулась к еде.

Яркое багряное солнце клонилось к закату, солнечными зайчиками играя на лице. Звякнул мобильник — я дернулась, плеер улетел куда-то под кровать. В полусне нащупала надоевший телефон, и настроение сразу поднялось, когда на экране высветился знакомый номер. Звонила бабушка.

— Бабушка! — я натянула улыбку, чтобы голос звучал веселее.

— Ох, девочка моя! Как ты там? — сонно сказала Роза.

Я посмотрела на электронные часы — 18:30.

— Ба, ты что, звонишь мне посреди ночи?!

— Да, доченька. В Лондоне половина третьего ночи. Мне приснился сон, что ты несчастна там. Что-нибудь случилось?

Странная штука — мы с бабулей понимали друг друга без слов, как будто между нами существовала некая родственная связь. Может быть, всё потому, что она заменила мне отца и мать. Уже с детства я тянулась к ней. Бабушка всегда остается для меня солнышком в неясную погоду — если мне трудно, я вспоминаю о ней, и тотчас душа расцветает от теплых чувств, наполняющих грудь лишь от одного воспоминания об уютном домике в Лондоне и улыбчивой старушке.

— Долго рассказывать. — Мне не хотелось огорчать ее. — Как у вас дела? Как Пэйдж?

— Слышу, девочка, не всё сладко, ну да ладно, не хочешь — не говори, как-нибудь потом. — Роза зевнула. — У нас всё в порядке. Я уже почти встала на ноги. Пэйдж бегает, ворчит, учится. Ну, ты знаешь — вся в мать! — гордо заявила бабушка.

— А Тикси? — с надеждой спросила я.

— Прости, дочка, Тикси не вернулся, — сообщила Роза и быстро добавила: — Но мы продолжаем его поиски. Он обязательно вернется, вот увидишь!

Мне стало жутко плохо, словно меня известили о смерти песика.

В детстве у меня был хомячок. Как-то раз заболел и спустя два дня умер. Мы с ребятами из соседних домов устроили для него настоящие похороны. Я была в черном одеянии, а знакомый мальчишка читал молитву по книге, которую дал ему отец, два других игрушечными лопатками закапывали пробочку из-под туфель, в которой находился трупик питомца. Пэйдж находилась рядом, держа меня за руку, и плакала. Только я не ревела, а безвольно смотрела, как землей засыпают часть моего сердца.

После этого случая я боялась заводить домашних животных. Но когда принесла домой худого и голодного щенка, спросив у бабушки разрешения оставить его, она расцвела в улыбке, обняла меня и поцеловала. Как сказала потом, она беспокоилась, что я замкнусь в себе.

— Бабушка, я очень скучаю по вам, — совершенно честно призналась я.

Как же хочется убежать в уголок мира, где нет печали и проблем!

— Знаю, моя дорогая, знаю. Надо закрыть на всё глаза и попытаться побороть проблемы. — Роза дала хороший совет, но он не внушал надежды.

— Ох, бабуль, не знаю, не знаю, — прошептала я, давясь подступающими слезами.

— Милая, может, мне стоит погостить у тебя недельку-другую? Остановлюсь в гостинице. Погуляем, пробежимся по магазинам, расскажешь, что тебя тревожит.

Я усмехнулась над ее «пробежимся по магазинам». С ее-то ногами!

— Нет, нет, не надо! Ты обязана соблюдать указания врача, а я тут как-нибудь сама разберусь.

— Ну ладно, Челси, раз ты так хочешь. Но учти — если что, я первым самолетом прилечу к тебе! — Роза зевнула.

— Доброй ночи, бабуль!

— Доброй ночи, доченька! Пусть твой сон будет гладок как журчащая речка и спокоен как материнская колыбельная. — Произнесла она самовыдуманное заклинание и отключилась.

Я осталась одна в темной комнате.

18:15 — было на часах, когда я, укутавшись в теплый плед, дремала на кровати. Именно тогда послышался шум, который меня и разбудил. Высокий пронзительный звук: об стекло что-то билось. Глаза в испуге распахнулись, хотя, сбитая с толку и изумленная, я не сразу поняла, очередной сон это или явь. Я в ужасе вжалась спиной в спинку постели, не в состоянии произнести ни слова. Шум послышался снова, следом за которым я услышала знакомый голос:

— Эй, Челс! Открой окно, чёрт побери! Или я должен всю ночь тут провести?!

Стряхнув леденящий ужас, я распахнула окно. Меркнущие на горизонте лучи солнца позволили разобраться в неясных очертаниях.

— Ты напугал меня, — произнесла я с упреком. — Что тут делаешь?