Когда Фило замолчал, чтобы дать ей возможность обдумать услышанное, Бритта сказала:

— Я не боюсь вас.

Он удивленно поднял брови.

— Я и не думал, что вы станете меня бояться, фрау Бушхорн. Я посчитал, что будет честно, если вы узнаете, почему мы собираемся забрать бумаги вашего мужа.

Добавив сливок в ее чай, он положил два кусочка сахара. Бритта заметила необычное золотое кольцо на его правой руке: в гнезде был квадратный рубин с золотыми нитями на поверхности, похожими на языки пламени.

В своей клетке у окна мирно спал Сэмми.

— Тайное общество росло. Его члены сопровождали конкистадоров и священников, направлявшихся в Америку, где они спасали священные манускрипты ацтеков и майя. Они плыли в Австралию вместе с первыми каторжниками, общались с аборигенами и записывали слова их мудрости. Нет такого уголка в этом мире, где не побывали бы члены Общества в поисках священных знаний. В качестве антропологов, исследователей и миссионеров они работали среди индейцев острова Огненная Земля на краю Южной Америки. Они наблюдали за скрытыми от других племенами Новой Гвинеи и Африки. Все, что они узнавали от них о пророчествах, божествах и духах, записывалось и отправлялось на хранение рядом с Торой, учениями Христа, словами Будды и Мухаммеда, философскими трактатами Лао-Цзы и Конфуция.

Он начал пугать ее. Политические повстанцы — это одно, а вот безумец — уже совсем другое.

— Но у вас же есть книга, — сказала Бритта, стараясь не выдать волнения в голосе.

Он посмотрел на тонкий томик, лежащий на столе.

— Этого недостаточно. Для нашей цели священные писания должны быть настолько безупречными и близкими к источнику, насколько это вообще возможно.

Он снял свое кольцо и показал ей надпись на внутреннем ободке. «Fiat Lux».

— «Да будет свет», — сказал он. — Свет не может иметь изъяна. Но в этом, — он указал на книгу духовных прозрений Джейкоба Бушхорна, — есть изъяны, потому что оно было отредактировано и теперь больше не излучает свет.

Надев кольцо обратно на палец, он улыбнулся ей, и ее сердце сжалось. Она не представляла, о чем ведет речь этот человек, но он пугал ее. Она молча сидела в своем инвалидном кресле с моторчиком, ее руки были сжаты на коленях.

Тогда он сказал:

— Вы так и не притронулись к чаю.

Свет на улице, и без того тусклый от пасмурного дня, стал исчезать, погружая квартиру в мрачную темноту.

— Эти бумаги — все, что осталось от человека, которого я любила, — произнесла она дрожащим голосом. — Без них у меня не будет ничего, — и в панике поняла, что это правда: без настоящих слов из видений Джейкоба, слов, произнесенных в темноте, боли и отчаянии, без подлинных бумаг, собранных по ящикам, коробкам и мусорным корзинам, без клочков, соединявших ее с днями отчаяния и надежды, она не сможет жить дальше.

Фило взял ее ладони в свои и сказал со страстью:

— Я должен получить эти бумаги. — Его голос был тихим и торжественным, но в нем ощущалась внутренняя сила.

— Для своей любимой коллекции, — едко сказала Бритта, желая плюнуть в лицо этого человека в дорогом кашемировом пальто, стоявшего на коленях перед ее безжизненными ногами.

— Нет, не для моей коллекции, — ответил Фило, и новый огонек появился в его глазах. Он почти перешел на шепот, и все же в его голосе была властность. — Вы не сможете понять, над чем я работаю, или путь, по которому я иду. То, чем я занимаюсь, выше сознания простых смертных, выше вашего понимания. — Она почувствовала, как начали сжиматься его пальцы, его ладони стали влажными, и энергия словно передавалась от него к ней. Она не могла отвести взгляд. — Великий момент грядет, и вы будете его частью, фрау Бушхорн. Но ваши бумаги жизненно необходимы для этого момента величия. Я получу их.

Фило поднялся и посмотрел на клетку Сэмми, в которой дремал желто-белый корелла.

— Красивая птица, — сказал он, рассматривая его. — У него бывают ночные приступы страха? Для кореллы это не редкость. Никто не знает почему. Они внезапно просыпаются испуганные и бьются в панике в своих клетках. Может, ночные кошмары, как вы думаете?

Она не сводила с него глаз, и, когда Тибодо опустил руку в карман и достал белые перчатки, у нее перехватило дыхание.

— Люди ничем не отличаются от кореллы, — сказал Фило, протянув руку, чтобы отпереть клетку. — Птица не может видеть в темноте достаточно хорошо, чтобы понять, что она в безопасности, и поэтому у нее начинается паника. То же самое происходит и с нами. Мы плохо видим в темноте и не знаем, что мы в безопасности. А мы на самом деле в безопасности, фрау Бушхорн. Поверьте мне, потому что я в темноте вижу очень хорошо. Я вижу все, что вокруг нас и что ожидает нас впереди. Там нет тьмы, только свет. — Его рука замерла у задвижки дверцы. — Сколько ему лет?

— Десять, — она нервно сглотнула. У нее во рту все пересохло.

— А вы знаете, что корелла могут дожить до двадцати пяти лет? Я видел одного в возрасте тридцати. Вас могут ждать еще почти двадцать лет преданной дружбы с этим прекрасным существом.

— Что вы собираетесь делать?

— Я собираюсь выйти из этой квартиры с вашими бумагами в своем кармане.

Она гордо подняла голову.

— Вы их не получите.

— Фрау Бушхорн… — послышался мягкий, дразнящий голос.

Она промолчала.

Фило открыл клетку.

— Пожалуйста…

Он вопросительно посмотрел на нее.

Ее голос сорвался. Когда она думала, что после испытаний в плену повстанцев уже ничто не сможет причинить ей боль, то не представляла встречу с таким человеком, как Фило Тибодо. — Я не могу отдать их вам. На этих бумагах кровь, пот и слезы Джейкоба. Отдать их вам означает предать его.

— Вот поэтому они и нужны мне: из-за крови, пота и слез.

Он протянул руки в клетку и аккуратно поймал птицу. Не чувствуя угрозы, Сэмми наклонил голову для дружеского почесывания, в то время как Бритта в ужасе наблюдала за происходящим. Фило встал на колени перед инвалидным креслом, Сэмми между его ладоней в перчатках поднимал и опускал хохолок.

— Где бумаги?

Слезы заполнили ее глаза.

— Пожалуйста, не делайте этого.

Фило поднес Сэмми на уровень глаз и посвистел. Сэмми посмотрел на него с любопытством, склонив голову с поднятым хохолком набок. Фило свистнул еще раз, и Сэмми ответил ему свистом.

И затем Фило, цитируя из англоязычного перевода книги Бритты Бушхорн, торжественно произнес:

— «Господь сказал: будь спокоен, ибо все происходит, как и должно. Таков ход вещей. Такова Моя воля. В конце будет свет, и ты будешь сиять на сверкающем небосводе».

Слезы потекли из глаз Бритты, когда она услышала слова ее мужа.

— «Господь сказал: ты Моя слава, Джейкоб Бушхорн, ты и твои товарищи-мученики. Рай и его ангелы ждут вас».

Бритта начала всхлипывать, и Сэмми, почувствовав опасность, пронзительно закричал.

— «Господь сказал: ничто не происходит без причины. Ничто не происходит без Моего на то повеления». «Господь сказал: ты не одинок. Я с тобой».

Крик Сэмми стал громче и испуганнее. Бритта, вспомнив кошмарные дни, проведенные в клинике в джунглях, когда пленники думали, что не доживут до рассвета, и ее муж под пытками произносил слова утешения для своих собратьев по несчастью, сказала:

— Пожалуйста… — Слезы текли по ее щекам.

Раздался голос Фило, мягкий и благоговейный:

— «Господь сказал: Я — свет, пришедший в этот мир».

Пронзительный крик Сэмми наполнил комнату. Дикий ужас был в глазах птицы, пытавшейся вырваться из рук Фило.

— Вы делаете ему больно, — закричала Бритта.

— Где бумаги?

— Не делайте больно моему Сэмми. Пожалуйста, умоляю вас.

— Где бумаги?

Она задыхалась от слез.

— Где бумаги?

Бритта носила бумаги под блузкой, рядом с сердцем. Так она смогла спасти их во время побега, там она держала их, когда привезла тело мужа обратно в Германию и на его похоронах. Всегда с тех пор она хранила частичку его рядом с собой.