По пути к Иордану, «в четырех лигах к востоку от Иерихона», вдали показалась Аравия, «ненавистная всем, кто почитает бога, но где есть гора, откуда Илия был вознесен на небо в огненной колеснице».
В восемнадцати днях от Иордана, по пути в Хеброн, находится гора Синай, где высится «дуб Авраама» и где, по выражению паломников, «он сидел и вкушал вместе с богом», но сам Севульф с этой стороны не покидал пределов Палестины. После путешествия через Галилею, отметив дом святого Архи-Триклина (святой «правитель пира») в Кане, он направился морем в Византию, избегая сарацинских кораблей и попадая в такие штормы, в которых на пути в Яффу на его глазах погибло около двадцати паломнических и купеческих кораблей, стоявших на якоре. Из этого видно, насколько более интенсивным стало религиозное и торговое мореплавание на Средиземном море под влиянием крестовых походов и как изменились главные морские трассы. Со времен мусульманского завоевания путешественники попадали в Палестину главным образом через Египет; распространение христианства в Сирию вновь открыло прямой морской путь, так же как за сто лет до этого (ок. 1000–1100) обращение в христианство Венгрии и Северо-Восточной Европы открыло прямой путь по суше. Оба пути — и через долину Дуная, и по «Римскому морю» — были свободны, и Запад вновь устремился на Восток в масштабах, невиданных со времен завоеваний Александра.
Во времена Севульфа паломники-крестоносцы подразделялись на ряд групп. Тут были ревностно верующие ученые, такие, как Аделяр и Даниил на двух противоположных концах христианского мира — в Англии и России (в Бате и в Киеве); северные короли-мореходы, такие, как Сигурд или Роберт Нормандский, и даже евреи, раввины или купцы, такие, как Вениамин из Туделы. Все они, следуя попутному потоку первого крестового похода и останавливаясь у его гребня, принадлежали к тому же типу путешественников, жили в то же время и были обуреваемы тем же порывом, что и сам Севульф; они явно отличаются от великих путешественников XIII в., которые были скорее знаменосцами западной веры и империи, плетущимися в обозе за ее армиями.
Однако, за исключением трудов игумена Даниила (ок. 1106 г.) и рабби Вениамина (ок. 1160–1173), стоящих в стороне от прочих, ни одно из упомянутых нами исследований, осуществленных паломниками в XII в., не отмечено ничем оригинальным или примечательным.
Аделяр (или Ателард), соотечественник Севульфа и Виллибальда, все же в большей мере предвестник Роджера Бэкона и Некама. Он скорее теоретик, чем путешественник, и его экспедиция через Египет и Аравию (ок. 1110–1114) была вызвана, очевидно, по преимуществу научными интересами. «Он доискивался причины всех предметов и тайн природы», и в его распоряжении было такое «богатое собрание захваченных документов», особенно греческих и арабских рукописей, что он вернулся в Англию, чтобы перевести на латинский язык одну из главнейших работ сарацинской астрономии — Хорезмские таблицы. Мы уже встречались с ним, когда пытались проследить перенесение греческой и индийской географии, или науки о мире, через арабов в Европу, к христианству.
Игумен Даниил из Киева сам по себе весьма ординарный и довольно лживый путешественник, безобидный, благочестивый паломник, столь же беспечный при отборе фактов, как и. Антонин Мученик. Но как проявление начальной стадии русского интереса к Востоку, его труды приобретают почти исключительную ценность. Его трактат о святом пути является одним из первых доказательств стремления его народа узнать мир, раскинувшийся за пределами русских степей, а также готовности и намерения распространить христианскую цивилизацию на Восток, так же как это делали тогда франки, сломившие оборону западных мусульман. Средневековая Россия, Россия до татар и после скандинавов, к тому времени уже далеко не была тем «народом грязнее собак», какой ее описывали арабские исследователи. Династия Рюриковичей направляла и организовывала нацию, подобной которой не существовало в Европе, наставив ее на общий путь христианского развития. Присяжных и судей в судебном разбирательстве она позаимствовала у Запада; церковь, вера и архитектура, обычаи, нравы и мораль пришли к ней из Римской империи на Босфоре. Даниил и другие русские, путешествовавшие по этой империи во времена Нестора по делам торговли или религии, были авангардом великого национального движения, которое в описываемое время только начинало осваивать мир.
В 1022 и в 1062 гг. среди толпы прочих неизвестных отмечены два киевских монаха, посетившие Сирию; около 1106 г. — возможно, под влиянием новостей о франкском завоевании — Даниил покидает берега своей родной реки Снежь в Малороссии и через Византию, острова Архипелага и Кипр направляется в Яффу, а затем в Иерусалим, отмечая весьма приблизительно в верстах, или полумилях, протяженность как всего пути, так и отдельных его этапов.
По тону его трактат во многом напоминает писания Севульфа, и он допускает столь же грубые ошибки, хотя рассказывает «о том, и только о том, что видел своими собственными глазами». Содомское море, пишет он, издает горячие и зловонные вздохи, опустошающие всю местность, словно горящей серой, так как под ним находятся все муки ада. Этого, однако, он не видел; ему помешали сарацинские разбойники, но он узнал, что «можно заболеть от самого запаха в этом месте».
Указанные им расстояния целиком остаются на его совести. Капернаум «находится в пустыне, недалеко от Великого моря (Леванта) и в восьми верстах (четырех милях) от Кесарии». Это соответствует половине указанного им же в следующей главе расстояния между Акром и Хайфой и менее чем половине ширины Тивериадского моря. Иордан напоминает Даниилу его родную реку Снежь, особенно полосами стоячей воды.
Самарию, или «Севастополь», он путает с Наблусом, Вифсаиду с Васаном, Лидду с Рамелехом, Кесарию Филиппову с более крупной Кесарией на побережье. Недалеко от Капернаума и от Иордана есть «другая большая река, которая берет начало из Геннисаретского озера и впадает в Тивериадское море, протекая через большой город, называющийся Декаполис». От горы Ливан «шесть рек текут на восток, в Геннисаретское озеро и шесть — на запад, к великой Антиохии, так что эта местность называется Месопотамия, или земля между реками, а Харан Авраама находится между этими реками, которые питают Геннисаретское озеро».
Даниил, кроме того, оставил отчет о своих поездках в монастырь Мар Саба в Кедронском ущелье, около Мертвого моря, в Дамаск в составе каравана принца Болдуина, а также о посещении церкви Гроба господня в Иерусалиме. Последнее путешествие он совершил для того, чтобы воочию увидеть чудо Святого огня, отмеченное Бернардом Мудрым как своеобразный двойник чуда Бет-Горон, трактованного Даниилом: «Так солнце остановилось, пока Иисус не победил царя Ога Васанского».
Ни широтой кругозора, ни знаниями, ни даже длиной пройденного пути эти более поздние паломники не превосходят своих наиболее видных предшественников, но они дают нам больше, поскольку отражают новую жизнь и движение, новые надежды. Определенный интерес для нас представляет король Сигурд Норвежский (правление 1107–1111 гг.), норвежец-крестоносец новой эпохи, которая столь многим обязана норманнам. Но о нем стоит упомянуть здесь лишь как о возможном типе военачальника-исследователя — возможном, а не действительном, так как его поход не принес никакой определенной пользы ни расширению знаний, ни экспансии христианства. Его кампания в Якобланде, или Галисии, и его нападение на мусульманский Лиссабон примерно за сорок лет до того, как тот стал столицей и сердцем Португалии, так же как его подвиги на Балеарах, являются для нас лишь одним из проявлений постепенного упадка западного ислама и могут быть определены как подготовка к деятельности принца Генриха или как одна из глав скорее португальского, чем общеевропейского, развития.
Таких, как Сигурд, было много: Роберт Нормандский, английский пират Годрик, который с боем прокладывал себе путь сквозь сарацинские армады с копьем, служившим древком флагу, Эдгар, Этелинг, внук Эдмунда Железнобокого и даже целый Дартмутский флот 1147 г., который отвоевал Лиссабон… латинское завоевание Сирии привело нас к периоду, следующему за крестовыми походами, а говоря более конкретно, — к их результатам в области исследования Востока.