Глава 2

Прошло уже три дня, но Лали всё так же бродила по дому, как сомнамбула. Ребятам очень не хватало её оживлённого голоса, безумных выходок и перепалок с Жозе и Аделиной. Она ничего не ела, несмотря на все усилия ребят. Жозе вёл себя, как заботливый дядюшка — таскал её любимые круассаны и шоколадные булочки, пытался отвлечь разговорами, но всё было напрасно, девушка глубже и глубже погружалась в депрессию.

С Аделиной тоже творилось что-то странное — второй день она светилась от счастья, постоянно куда-то звонила и исчезала на целый день. На все вопросы отвечала, что у неё дела в университете, которые занимают всё время. Жозе и Бенедикт некогда было разбираться, что происходит у Аделины, они ломали голову, что им делать с Лали, которая совершенно отказалась общаться.

Сегодня Аделина была дома, и Бенедикт пришло в голову пойти втроём по магазинам, ведь шоппинг всегда доставлял девочкам удовольствие. Лали безропотно пошла вместе с ними, и Жозе остался один. Сначала он обрадовался возможности отдохнуть от подруг, но уже через пол часа ему стало скучно.

Побродив немного по дому, он решил выйти в небольшой садик на заднем дворе. Сентябрь был очень теплый, и Жозе с удовольствием убирал засохшую траву, вдыхая аромат осенних цветов, которые в изобилии росли на клумбах, которые устроили девочки. Работа отвлекла его от грустных мыслей, но спустя какое-то время, он закончил, вернулся в дом и вновь стал ломать голову, как встряхнуть Лали. Печальные мысли одолевали его, и он решил забраться на чердак — там был выход на крышу и небольшая площадка вокруг каминной трубы, ограждённая со всех сторон. Он и Себастьен втайне от девочек расчистили это место и часто сидели здесь, глядя на закат и болтая обо всём на свете.

Он прикурил сигарету и не спеша затянулся, погрузившись в воспоминания, осознавая, как они были счастливы все вместе, как любили друг друга, их шутки, репетиции, концерты в «Нелли»…

— Почему, почему все рухнуло?! — сжал кулаки Жозе. Ком стоял у него в горле и вдруг рыдания прорвались наружу:

— Себ, что ты наделал?! Почему ты так поступил с Лали?! Она же такая хрупкая, ранимая, если бы ты видел, во что она превратилась, это — тень! Я не в силах видеть её — всегда такую полную жизни, радостную — такой поникшей. Я боюсь за неё! Я ненавижу тебя, Себ, за Лали и за себя, потому что ты разбил и моё сердце тоже. Ты был моим другом, а я любил вас обоих, но ты всё уничтожил! Если с Лали что-то случится, я найду тебя и убью!

Лёгкое движение воздуха, нежный аромат духов и едва ощутимое прикосновение пальцев к его плечу — Лали.

— Жозе, не нужно так, слышишь? Мне вдвойне тяжело, когда я вижу тебя таким, — тихо прошептала она.

— Лали? Что ты здесь делаешь? — он поднял покрасневшие от слёз глаза.

— Я сидела за трубой, — глаза девушки тоже заблестели.

— Ты же ушла с девочками! — Жозе был поражен, что она наконец заговорила.

— Я не смогла ходить с ними, видеть людей и магазины. У меня нет сил делать вид, что ничего не случилось. Я жить не хочу.

— Лали, не говори так! — Испугавшись, Жозе случайно опустил глаза и вдруг увидел зажатую в её руке пластмассовую коробочку, и это повергло его в шок. — Что это?!

Он разжал пальцы девушки и увидел упаковку цианистого калия, приобретённую ими летом, чтобы избавиться от ос, которые развелись в саду.

— Я собиралась ещё немного посмотреть на солнце… — проговорила она.

— Отдай мне это немедленно! — Жозе забрал яд, сунул коробку в карман куртки и крепко прижал к себе разрыдавшуюся девушку.

Он гладил её по волосам, утешал, обнимал за плечи, и его трясло от осознания того, что могло произойти, и пронзающей жалости к Лали. Её слезы текли по его рукам, и он, не зная, что ещё предпринять, чтобы ей стало хоть немного легче, от собственного бессилия начал целовать её волосы, потом висок, щёки. Лали посмотрела ему в глаза, её губы распухли от слёз, и Жозе, не осознавая, что делает, вдруг наклонился и жадным поцелуем впился в её губы. Они целовались с таким упоением и страстью, будто этот поцелуй был единственным их спасением от той разрушительной силы событий, которая нависла над ними.

Их одновременно отшатнуло в разные стороны, и они недоумённо таращились друг на друга.

— Прости меня, Лали, — опустил глаза Жозе, — Не знаю, что на меня нашло.

— И ты прости меня, — тихо сказала она.

— Я не знал, как тебя успокоить, мне так больно видеть, как тебе плохо, что это вышло само собой, — бормотал он.

— Знаешь, а мне стало легче, — с трудом улыбнулась Лали, — но не переживай, это останется между нами, считай, ничего не было.

Жозе бросил на Лали странный взгляд, но промолчал.

Некоторое время они молча сидели, наблюдая за огромными пушистыми облаками, плывущими в голубом, ещё по-летнему чистом, ярком небе, уже позолочённой сентябрём листвой, в которой играл тихий ветер. Внезапно Жозе осенило — откуда Лали узнала об их месте на чердаке? И он спросил её об этом.

Она пожала плечами:

— Я всегда знала о нём.

В душе Жозе опять начала подниматься волна ненависти к бывшему другу, но Лали, как будто прочитав его мысли, накрыла ладонью его руку:

— Успокойся, Себастьен никогда не говорил о вашем убежище, просто я подглядывала за вами и видела, как вы тут орудуете. Ты же знаешь, я — любопытная… Была, — с болью в голосе закончила она.

— Лали, — с нежным сочувствием проговорил Жозе.

Девушка покачала головой:

— Не надо, я действительно «была»…

Они ненадолго замолчали.

— Слушай, дай мне сигарету, я же знаю, что вы тут покуривали, — неожиданно попросила она.

— Ты куришь? Давно?! — поразился Жозе.

— Да, с тех пор, когда Себастьен уходил к Линде, — с горечью кивнула Лали.

— И никто никогда не замечал?

— Нет. Обычно я уходила на берег Сены, есть у меня там укромное местечко, и выкуривала две-три сигареты, а потом долго сидела, пока запах из волос и одежды не выветрится, вот никто ничего и не знал.

— И часто ты это делала?

— Да, довольно часто. Я всегда боялась потерять Себастьена. Вот, чего боялась — то и случилось, — и слёзы опять покатились по смуглым щекам девушки.

Жозе прикурил две сигареты и протянул одну Лали:

— Ты все еще любишь его?

Она кивнула:

— Я не переставала его любить ни на минуту. В нем смысл моей жизни, а теперь — он ушёл, и меня не стало. Вы все считали меня взбалмошной и неуравновешенной, но я всё делала ради Себастьена. Я хотела, чтобы он не скучал! Господи, да я дьяволу душу готова продать, чтобы услышать его смех, ощутить на себе его взгляд! — Лали опустилась на корточки и уронила голову на колени.

Жозе присел рядом с ней, их плечи соприкасались. Разговаривать не хотелось, только сигареты дымились в дрожащих пальцах. От его дружеского тепла Лали стало легче, и она положила голову ему на плечо.

Так они и сидели на крыше дома, освещённые мягким сентябрьским солнцем. Кое-где летали осенние паутинки, тёплый воздух окутывал молодых людей, которые находили утешение и поддержку друг в друге. Там, на крыше дома, сидели два человека с разбитыми сердцами и думали о том, что только их искренняя дружба способна залечить раны от потери лучшего друга и любимого…

Глава 3

Они молча курили, а у Жозе было неспокойно на душе от осознания того, что он стал катализатором столь поспешного ухода Себастьена. Но держать это в себе у него не было сил, и он решился.

— Лали, мне нужно тебе кое-что рассказать, только пообещай держать себя в руках и не плакать, — сказал он, волнуясь.

Она нехотя подняла голову и устало посмотрела ему в глаза:

— О чём ты, Жозе?

Он глубоко вздохнул и начал:

— Значит так, прежде всего, я хочу сказать, что всеми силами пытался отговорить Себа встречаться с этой девицей. Я пытался различными способами помешать их отношениям. Но этот парень иногда бывает упрям, как сто ослов! И если ему что-то втемяшится в башку, выжечь это можно только калёным железом! В общем, я переспал с Алиной!