Было все почти так — но не так. Да — Тьма помогала сыну Есугея. И началось это очень-очень давно — у родившихся тогда детей уже взрослые внуки..

Тогда еще не было Тэб Тэнгри, как не было Дайян Дэрхэ. Были Кокэчу — сын нойона Мунлика и Жамсаран — сын шаманки Сай и неведомого табунщика — много их побывало на ложе дикой необузданной хозяйки духов… Кокэчу с детства уходил в степь, и бесновался там, а потом говорил странные вещи — но они нередко сбывались. В дальних закатных странах таких как говорят сжигают на костре — но люди Степи знают что такому человеку прямая дорога в шаманы — что заклинают духов и находятся под их покровительством. Отец и отправил вошедшего в отроческий возраст Кокэчу на священный остров Ольхон, где издавна учились шаманы. Там Дайян Дэрхэ посланный туда матерью и встретил его и стал другом и побратимом… Там и нашли они то что лежит сейчас у него в мешке, завернутое в толстое сукно.

…Среди сокровищ передаваемых шаманами Ольхона было некое зеркало из черного камня. О нем говорили что привезли его в дар во времена незапамятные — посланцы какого то тюркютского владыки — потомка самого Бури-Великого Волка — что откочевали на другой край земли и обосновались у теплого моря что тамошний народ зовет Срединным — куда ныне стремятся тумены потомков Тэмуджина. Про него говорили, что оно позволяет видеть будущее и избегнуть приуготованного. Но сколько не смотрели в него поколения учеников и молодых шаманов — не видели ничего кроме своих лиц (да еще — после чарки — другой крепкой архи — рож злобных духов)

Зеркало было из прочнейшего камня — наставник Жамсарана показывал щербинки и вмятины на золотой оправе с вязью неведомых ему письмен (Спустя три с лишним десятка лет он увидит такие в Самарканде и Бухаре — точнее на их руинах). По словам Эрдэна, некий ученик, увидев с чего то в зеркале нечто исполненное губительного противоестественного зла, попробовал разбить его о стену — но то даже не треснуло.

Так оно и лежало, почти забытое среди даров в кладовой — пока сын Мунлика случайно не открыл его секрета. Чтобы видеть будущее, вопрошающий должен был пожертвовать зеркалу толику своей крови.

И узрил грядущее… И восплакал — ибо увидел в чёрном камне как придет в упадок, истощившись в междуособицах народ Степи — потомки Добун-Мэргена и Алан-Гоа. Как чужаки согнут их и истребят, загонят в таежные дебри жалкие остатки племён, забрав себе все — женщин, коней, пастбища…

Тогда он вопросил — как избегнуть судьбы? И зеркало показало ему бесконечные усобицы — род на род, семья на семью, барласы на джалаиров, агинцы на баргутов… А все оттого что давно нету в Степи хана — владыки что сломал бы непокорных и водворил мир и порядок. И Кокэчу начал исподволь искать такого человека; сначала один, а потом посвятив в замысел ближайших друзей — один из которых был Жамсаран. Тогда-то он и принял имя-прозвище Тэб Тэнгри — «Голос Неба»: а сам Жамсаран стал Дайян Дэрхэ — так звали шамана из древних легенд.

И тогда Тэб-Тэнгри и они — его спутники — приняли решение: найти достаточно знатного человека, помочь ему стать ханом над монголами и тем изменить судьбу. Выбор их пал на молодого Тэмуджина. Тот был как-никак правнуком первого хана монголов Хабул-кагана Кроме того, Мунлик, отец Тэб-Тэнгри, был другом отца Тэмуджина — Есугея.

Шаманы и их ученики обходили каждое кочевье, каждую юрту, каждый аил… И говорили о храбром молодом воине, о том, что боги благоволят к нему, и что пора монголам стать единым народом — иначе Небо отвернется от них и беды обрушатся на головы несчастных.

И к Тэмуджину начали переходить нойоны и бедняки, и целые семейства и одинокие бродяги, купцы и ремесленники; кочевья, курени простолюдинов…. Тэб Тэнгри вопрошал зеркало и говорил сыну Есугея: что делать. Благодаря этим словесам, за считанные годы сыну Есугея удалось подчинить себе почти все народы монгольского корня — меркитов, татар, кераитов, найманов… Он одержал победу над своим когда-то лучшим другом, а потом злейшим врагом Джамухой, носившим титул гурхана — хана над ханами. Лишь один раз Тэмуджин пренебрег советом Тэб Тэнгри — и оказался в плену у чжурчженей. Долго шаман высматривал в зеркале способы как освободить своего избранника и будущего спасителя монголов. И в конце концов и нашел в столице врага некоего жадного чиновника, что согласился за золото замолвить за пленника словечко. Тот вернулся в Степь — и скоро уже вновь вознесся к власти, а его враги стали добычей птиц-падальщиков и шакалов.

И вот был созван Великий курултай, на который собрались представители всех племен, признавших власть Тэмуджина. И сказал Тэб Тэнгри: Тэмуджину надлежит принять новый титул, но какой? Он не мог быть просто ханом, поскольку победил ханов; не мог он быть даже гурханом, потому что и гурхан числился среди побежденных им. И в наступившей тишине Тэб-Тэнгри рёк — де Небо подсказало ему новый титул — Чингисхан, который и надлежит теперь носить Тэмуджину. Этот титул раньше никто не носил. И значит он: «Океан-хан» — ибо нет равных власти его, как не имеет себе равных океан. Чингис — так зовут озеро Байкал и так называют море…

И отныне у монголов был единый царь, а рядом с ним — Тэб-Тэнгри, посредник между ним и великим Вечным Небом, освятивший на великом курултае власть Темучжина.

Но миновали годы — и Даян Дэрхэ замечал как все чаще мрачнеет Тэб Тэнгри, и не радуют того ни присылаемые ханом наложницы, ни богатые дары после каждого похода, ни юрта из барсовых шкур и табун лучших кобылиц бродивший на дарованных ему пастбищах.

И старый друг ему одному поведал — отчего он печален. Ибо с каждым выигранным сражением с каждой завоеванной страной росла жажда новых завоеваний у властелина.

И напрасно заводил Голос Неба разговоры, что уже завоеванного хватит на многие поколения, что нужно дать мир подданным, чтобы араты растили детей и пасли стада спокойно, а знать могла править не опасаясь междоусобиц.

Что монголов немного, а после каждой битвы становится еще меньше. Что они могут раствориться, среди других племен как горсть соли в реке…

Всё было тщетно: Океан-хан упорно хотел завоевать весь мир от восточного океана до океана закатного — Последнего Моря древних легенд.

И тогда Тэб Тэнгри стал потихоньку искать управу на разошедшегося владыку.

И для начала — сказал, что духи не предвещают успеха новому походу на запад — хотя черное зеркало говорило что они возьмут добычу и разобьют армию булгар, куман и бородатых белокурых «урусутов». А еще — привлекал к себе людей — советами и пророчествами.

К нему стекались люди со всех восьми сторон света. Вскоре в ставке шамана людей оказалось немногим меньше чем у самого Чингиса, и даже от хановой коновязи многие подумывали уйти к Тэб-Тэнгри.

Но тщетным все оказалось. Прежде каган боялся Тэб Тэнгри, ибо не знал источника силы и мудрости своего шамана.

Но один из учеников Тэнгри соблазнился наградой, а может статься, был за что-то обижен своим наставником. Он то и рассказал Чингису о зеркале и о том что сила шамана и источник силы и мудрых советов — черный шлифованный камень.

И нукеры ворвались в юрту Голоса Неба, когда тот спал, скрутили его и поднесли черное зеркало владыке. И со смехом приказал Чингис удавить сына Мунлика тетивой — дабы кровь его не разгневала духов и предков…

Той же каре подвергся ученик-предатель: ибо нет хуже греха чем предать своего господина и наставника — так сказал Тэмуджин, пиная молящего о пощаде колдунчика. Ибо пожалуешь изменника — и точно также предадут тебя — за горсть серебра, как ученик предал христианского пророка Ису, или просто по злобе. А значит, всякий предатель должен бояться смерти — так вещал он над трупом шамана, лицемерно сожалея, что Тэб Тэнгри уклонился от путей Неба…

Не просто шамана убил хан — убил без вины — ибо не думал Тэб-Тэнгри сесть на ханский белый войлок. Хотел лишь сдержать скакуна бессмысленной гордыни своего творения. Нет — сын убил отца, которому был обязан властью и самой жизнью.