Едва девчонки собрались криками и аплодисментами приветствовать победителя, как необъяснимая тревога вошла в сознание каждой из них. Пара качелей, соединенная незримой осью, взлетала вверх и падала в бездну неправдоподобно медленно, почти неразличимо для глаз, и с каждым ее взмахом из жизни исчезало что-то очень важное, совершалось непоправимое. Внезапный порыв ветра принес холод декабрьской ночи, листья деревьев задрожали, мгла покрыла низину. Барышева и ее приятельницы не успели испугаться лишь потому, что наваждение исчезло также быстро, как и появилось. Никто не обсуждал случившегося. Лица слезших с качелей ребят были сумрачны, видимо им также пришлось пережить несколько неприятных секунд. Порыв холодного ветра сдул жившую в их душах беспечность, и

маленькая компания, потеряв вкус к веселью, удалилась из рощи, даже не вспомнив о невыполненном летнем задании.

Легкие облачка незаметно преобразились в тучи, начал накрапывать мелкий дождик, к вечеру он усилился, а после полуночи разыгралась гроза. Молнии озаряли притихшие черные здания, и, засыпая, Вика Барышева представляла, как всполохи холодного света озаряют мрачный силуэт виселицы, а из разрытых могил высовываются иссохшие, почерневшие, залитые дождем руки…

Смотревшая допоздна телевизор Танька Панкратова не выспалась. Облаченная в детский, не по росту короткий халатик, непричесанная, с припухшими глазами, разбуженная неожиданным звонком, девочка подошла к входной двери. Отворив створку, она помедлила, будто раздумывая пускать или не пускать в дом стоявших на пороге Сережку и Петю. Тем временем на лестнице раздались торопливые шаги.

— Ой, мальчики, я вас у подъезда видела, хотела окликнуть, — вместо приветствия затараторила появившаяся на лестничной площадке Барышева, — а потом решила – догоню на лестнице. Меня мама еле-еле на улицу выпустила.

— И у нас не без проблем, — заметил Сергей. — Акулиничева вообще не придет.

— Еще бы! После такого…

— А что, собственно говоря, произошло?

— Как, Панкратова, ты не знаешь?! — глаза у Барышевой округлились. — Ничегошеньки не знаешь?

— Пусти нас в дом и услышишь самые свежие новости. У приятеля брат участковый, он все видел собственными глазами.

Не дожидавшись приглашения оторопевшей Панкратовой и игнорируя ее сетования на беспорядок и неприбранную постель, гости прошли в комнату. На диванчике было постелено старенькое белье в цветочек, а ночная рубашка Тани занимала видное место на спинке стула, но смущаться Панкратовой пришлось недолго – рассказ Петьки Толкачева захватил слушателей.

— Это вроде фильма ужасов, но гораздо лучше, потому что взаправду. Мама говорит, будто сама крики слышала, а я, как назло, проспал.

— Петь, не тяни.

— Тянул не я… — многозначительно изрек рассказчик. — Это произошло ранним утром, на окраине рощи у пустыря. На бомжа, который там шлялся, напала банда маньяков.

— Банда маньяков? Так не бывает. Они – одиночки.

— Если ты, Барышева, сама все знаешь, сама и рассказывай. Другим разъясняю: банда – так как в одиночку подобного не сделаешь, маньяков – потому что нормальные преступники таким способом не убивают.

— Каким именно?

Петька выдержал паузу и заговорил, интонациями и лексикой копируя ведущих криминальной хроники:

— Эксперты предполагают, что первоначально на конечности жертвы были накинуты скользящие петли из эластичного шнура, которые, впоследствии и стали орудием убийства. Какое-то время ими растягивали конечности, о чем свидетельствуют многочисленные кровоподтеки и повреждения кожного покрова… — Петька умолк, а потом, не выдержав бремени напускной серьезности, взволнованно проговорил: — Ребята, представьте, они тянули так, что разорвали связки, вывернули суставы, а потом и вовсе напрочь оторвали руки и ноги!

— Ух ты! — восклицания ужаса и удивления наполнили комнату. — А дальше?

— Дальше шнуры так сдавили тело, что оно лопнуло, и из него полезли кишки. И в конце бомжу оторвали голову.

— Класс! Как в кино! А ты не врешь?

Толкачев реплику Панкратовой проигнорировал и, вновь, перейдя на официальный тон, подытожил:

— Остается только сообщить, что никаких следов убийц не обнаружено, равно как и головы потерпевшего. Тело покрывал слой зеленых, сорванных с растущих поблизости деревьев листьев. Голову ищут.

— Это самоубийцы его разорвали.

— Барышева, даже ходячие мертвецы оставляют следы. Особенно на сырой земле. Но на месте преступления вообще нет следов.

— Между прочим, моя прапрабабушка вспоминала, что нечто подобное случалось и раньше – что-то пробуждало мертвецов.

— Там нет никакого кладбища, — тряхнула ночной рубашкой, наводящая в комнате порядок Панкратова. — Сереж, убери ногу, ты на краю одеяла стоишь.

— Зато теперь одна голова в роще точно зарыта. Получилось мини-кладбище.

— Если маньяки ее не унесли.

— Зачем? В футбол играть?

ассказ Толкачева будоражил воображение. Ужас и любопытство слились воедино, и невозможно было противостоять манящей силе рокового места. Воскрешая в памяти минувший день, никто из ребят не мог представить, как могли солнечные, полные смеха и веселья пригорки превратиться в арену трагедии. Каждый втайне раздумывал о том, как бы поскорее увидеть пропитанную смертью поляну. Но даже само это желание казалось им преступным. Выход нашла Панкратова:

— Кажется, сегодня второй день практики, а мы до сих пор бездельничаем.

Все встрепенулись. Ивойлов первым высказал мысль, занимавшую всех:

— Роща, наверное, оцеплена?

— Нет, Серега. Когда я сюда шел, там уже никого не было.

Панкратова кончила заплетать свою роскошную косу:

— Главное, чтобы родители не узнали, где мы приобщаемся к знаниям.

Все четверо направились к выходу из квартиры, при этом, не забыв отменно вежливо попрощаться с подслеповатой старухой, вышедшей из кухни. Они опасались возможных препятствий с ее стороны. Но Панкратовой и ее приятелям повезло – бабка еще не знала о произошедшем и беспрепятственно отпустила внучку на улицу. Роща встретила любопытствующих терпким запахом умытой дождем листвы и тишиной. Мокрая трава скользила по ногам, заставляя вздрагивать то ли от холода, то ли от страха. Если не считать пожилого мужчину с ротвейлером и женщины с двумя чау-чау, роща была необитаема. Страх начал пересиливать любопытство. Танька Панкратова спросила, обращаясь сразу ко всем:

— Вдруг маньяк где-то рядом?

— Пойдем и проверим, — Вика храбрилась, но на душе у нее было скверно.

Петя внезапно остановился, преградив путь рукой, и тогда шедшие за ним поняли – они у цели. Группка ребят сбилась к

обочине поросшей подорожником тропы, обратив взоры в сторону, указанную ладонью проводника.

Тсс-с-с… Смотрите… — прошептал Толкачев, хотя никто и не думал шуметь. — Это здесь, возле кустов…

Но смотреть оказалось в общем-то не на что. Перед ними расстилалась самая обычная поляна. Трава под липами была сильно примята, а не ко времени осыпавшаяся с деревьев листья напоминали о быстротечности летних дней и неотвратимом приходе осени. Грустная, ног отнюдь не страшная картина, разочаровывала.

— Вот только крови не видно, ее дождем смыло, — смущенно пояснил Толкачев. — Жаль труп уже увезли.

Естественно, в то утро ни о каком «биоценозе» не могло идти и речи. Начало исследовательской работы решено было отложить до понедельника.

Зверское и бессмысленное убийство недолго тревожило население соседствующих с заброшенным парком кварталов. Новых преступлений больше не совершалось, версия о серийном убийце не подтвердилась, и о жутком преступлении стали забывать. Только детвора продолжала какое-то время играть в невидимых душителей, до тех пор, пока большинство участников игр не разъехалось на каникулы.

Зато Панкратовой и ее компании было не до развлечений. Дни сменяли друг друга с удручающей быстротой, и следовало думать уже о завершении летней практики. Выполняя задание, ребята много времени вынуждены были проводить в таинственной роще. Душевный трепет, который вызывало у них место убийства, постепенно угас и юные исследователи равнодушно попирали ногами землю, хранившую память о злодеянии. Одна лишь Вика Барышева порой всматривалась в зеленый лабиринт ветвей, мечтая узреть в нем нечто таинственное и загадочное.