Однако Уэст, видевшийся с Риджиной достаточно регулярно, отлично понимал, что девушка просто прячет свои страхи от посторонних глаз. В противном случае она…

Вот именно. Если Риджина не боится, значит, не верит в то, что ей угрожает опасность. А раз она в это не верит, выходит, она точно знает, что ей ничего не угрожает.

Если это допустить, то, выходит, Риджине известно, от кого исходит опасность.

А что, если нападение на Риджину Хауорд было специально инсценировано с тем, чтоб…

Конуэйз, этот могущественный синдикат с целым разветвлением вспомогательных фирм, пользовался огромным влиянием, которое частично употребил вскоре после того, как «Глоуб» опубликовала кое-какие сенсационные материалы. Чартуорд узнал об этом от одного весьма влиятельного члена кабинета министров, Роджер, в свою очередь, от Чартуорда.

— У Конуэйз заболел живот, — комментировал эти новости шеф. — Скандал оборачивается для них потерей целого состояния. Все эти пригласительные билеты, рекламные проспекты, оберточный материал, коробки и так далее придется отправить в макулатуру, поскольку на них запечатлены лица погибших девушек. Бизнес есть бизнес. Да, они скорбят о девушках, но в то же самое время сожалеют о том, что затеяли конкурсы, которые обошлись им в кругленькую сумму, — Чартуорд устремил взгляд на кончик своего носа. — Знаешь, я могу их понять. Ведь они теперь продают не так много мыла, как им того бы хотелось. Так называемый эффект бумеранга в действии.

Роджер молча слушал шефа.

— Скажу тебе по секрету, что это фирмачи назначили все те вознаграждения, — продолжал Чартуорд. — Они стараются повлиять на министерство внутренних дел, чтобы заставить подсуетиться нас. Так что давай мне безупречный рапорт, который я суну им под нос.

— Теперь нами будут понукать каждую минуту, — проворчал Роджер.

Правда, он вполне мог их понять.

Через десять дней после гибели четвертой королевы красоты Риджина решительно поднималась по лестнице в свой офис. По совпадению в этот самый день выписывали из больницы детей Уэста. Итак, девушка поднялась к себе в офис. Его владелец отбыл во Францию, а поэтому у нее скопилось очень много дел. Но мысли девушки были заняты не делами, а Дериком и Марком, которые, лишь только узнав о ее появлении в офисе, тотчас придут.

Дело близилось к десяти.

Нужно распечатать утреннюю почту, Риджина сперва разрезала все конверты, потом принялась вытаскивать из них письма. Большинство оказались делового характера, но среди них и несколько личных. О, эти письма, адресованные лично королеве красоты! Абсурд, да и только. В них содержатся предложения с ходу выйти замуж, сделать карьеру на сцене, предсказания чуда, просьбы об автографах и фотографиях, письма от школьников и школьниц, от одиноких сердец и заброшенных на край света моряков, от всех скорбящих, забытых людьми и Господом, от больных и здоровых, эксцентричных, помешанных и даже сумасшедших… Подобных писем она получала невероятное количество.

Риджина взяла в руки адресованный лично ей конверт. Распечатав, услышала треск, напомнивший треск Рождественской хлопушки. Одновременно блеснула вспышка, и появился дым.

Риджина вскрикнула, вскочила со стула. Сердце бешено заколотилось, в горле пересохло.

Письмо осталось на столе — из него валил дым, и даже появились искры. Прибежавшая из соседнего офиса девушка недоуменно уставилась на Риджину, которая не сводила полного ужаса взгляда с этого письма. На нем уже обозначилась маленькая дырочка — точно от горящей сигареты или бенгальского огня.

«Это всего лишь шутка, обычная глупая шутка», — пыталась убедить себя Риджина.

В офис влетел Марк Осборн.

— Джина?… Джина, что случилось? — Он подскочил к девушке, побелевшей как мел. — Господи, Джина! — Марк обнял ее, привлек к себе. — Я больше не допущу такого, — хриплым голосом пообещал он. — Не позволю! Эти проклятые лодыри-полицейские, болтливые придурки, на что, интересно, они рассчитывают? Почему никак не схватят этого гада? Почему?…

Его голос был отчетливо слышен в коридоре.

— Марк, прошу тебя…

— Если они не в состоянии ничего сделать, этим займусь я! — поклялся Осборн. — Выясню, кто этот проклятый убийца, и сам сверну ему шею. Джина, я спасу тебя. Отныне, Джина, тебе ничего не будет угрожать.

Он прижимал девушку к себе, явно не собираясь отпускать.

— Я не сомневаюсь, что ты это сделаешь, Марк, — едва слышно произнесла Риджина.

И тут в офисе появился Тэлбот.

Он застыл как вкопанный на пороге. Его физиономия вытянулась и побледнела, в глазах заплясали странные огоньки. Девушка, прибежавшая на крик Риджины, рассказала ему, что случилось. Лицо Тэлбота просветлело. Он приблизился к Риджине и Марку и сказал:

— Ребята, отбой. Праздники завершились.

Потом взял со стола письмо.

— «Наступит и твой черед, Королевушка», — каким-то чужим голосом прочитал он. — Ничего себе, дружеское посланьице. Кто-нибудь из вас уже сообщил этому самому Уэсту?…

— И никаких улик на конверте, за исключением почтового штемпеля London W.S., — рассказывал Уэст Тернбулу. — Обычная бумага верже кремового цвета, которая продается повсюду. И отпечатки пальцев почтальона и мальчика, доставившего письмо в офис Риджины. Словом, очередная головоломка.

— Она могла лишиться зрения, — пробормотал Тернбул.

— Не думаю, — возразил Роджер. — Большинство людей, распечатывая конверт, держат его примерно на расстоянии восемнадцати дюймов от глаз. К тому же взрывчатого вещества оказалось ничтожно мало. Все было рассчитано на испуг.

— Если бы только я мог обнять ее и… — начал было Тернбул и вдруг замолк, жестом, полным отчаяния, поднял свои большие красивые руки и беспомощно опустил их. — Ладно, ладно, не буду. Я стал почти как Осборн. Он какой-то ненормальный, верно?

— Да, Осборн, судя по всему, живет на одних нервах. Убийца, если захочет, может в любой момент совершить новое злодеяние, что является столь же старой истиной, как и наш мир, — размышлял вслух Роджер. — Однако, чем большую деятельность он развивает, тем толще становится путеводная нить в наших руках. Сначала ему удалось достать белого мышьяка. Затем он сумел изготовить это взрывающееся письмо…

— Ну, такое кто угодно может соорудить, имея под рукой бенгальские огни и капельку кислотного клея, — сказал Тернбул.

— Это говорит о том, что тот, кого мы ищем, — мастер на все руки. Помнишь, как искусно ему удалось ввести в конфеты мышьяк? Следовательно, у него колоссальное терпение, ясно оформившееся желание и…

— О'кей, это — Дикерсон.

— У мня предчувствие, что мы вскоре можем обнаружить его тело, — вдруг сказал Роджер. — Помнишь, с чего все началось? Мы чуть было не поверили в то, что все это дело рук Милсома. В меня стрелял тот, кто был на крыше вместе с Милсомом. Потом он столкнул его и решил, что перехитрил нас.

— Меня он, по крайней мере, перехитрил, — признался Тернбул. — Понимаешь, Красавчик, стоит мне вспомнить Хэролда Милсома, как я спрашиваю себя: почему он ударился в бега, если не убивал Бетти Джелибранд?

— Я делаю то же самое.

— Ты больше не брал за бока его папашу?

— Ты имеешь в виду викария Сант-Клео?

— Его самого. То, что на нем жесткий воротник священника, вовсе не значит, что он святой, к тому же не служит ему алиби. Мне кажется, он мог бы поведать нам, почему молодой Милсом скрывался в церкви. Разумеется, если ему захочется.

— Заеду к нему в самое ближайшее время и попытаюсь выяснить, — пообещал Роджер. — Но давай лучше вернемся к тому, о чем только что говорили. Итак, в Сант-Клео нас чуть было не обвели вокруг пальца. Сделавший это вполне может снова прибегнуть к аналогичной тактике. Нам по всем статьям подходит Дикерсон, а поэтому настоящий убийца убивает Дикерсона, прячет надежно его тело, а сам сидит и посмеивается над нашими напрасными стараниями. Честно говоря, я устал в который раз танцевать от печки, и тем не менее ничего не поделаешь. Если мы правильно вычислили мотив, то преступник состоит в самых что ни есть близких отношениях с одной из королев. Мы же так и не обнаружили никого, кто бы поддерживал Барбару Келуорти или Норму Диэрин.