— Почему в Него?

— Потому что Он в кого угодно переселиться мог…

Дни середины мая, сотканные из счастливых предчувствий, стали для Шашапала и близнецов временем самых светлых надежд.

Шашапал каждый день ожидал встречи с отцом. Но, страшась вспугнуть счастье, не заговаривал об отце ни с матерью, ни с бабушкой, ни с друзьями.

Близнецы, забросив все остальные дела, с раннего утра бросались на рынок за новым букетом, рыскали по комиссионкам в поисках платья для матери.

К поискам «сказочного платья» для Надежды Сергеевны близнецы подключили всех друзей. В день, когда близнецы должны были съездить в далекий район Измайловских парков, чтобы получить на базе по ордеру брюки для отца, Ник и Иг собрали друзей на экстренное совещание, чтобы незамедлительно и конкретно решить вопрос о покупке платья, которое наконец-то было выбрано близнецами вместе с Еленой в комиссионке у Покровских ворот…

После долгих дебатов Иг решительно заявил:

— Из всех взрослых, кто сможет нам помочь и не полезет в душу, я знаю только Веру Георгиевну, — и, посмотрев на Шашапала, добавил: — Понимаешь, у меня предчувствие, что мама приедет завтра. В общем, если сможешь, быстренько проведи разведку боем и назад за нами. — Иг задиристо оглядел всю компанию. — А мы уже все скопом упросим Веру Георгиевну! Выручай, Шашапал!

— Попробую, — лаконично пообещал Шашапал.

Не успело громыхнуть за Шашапалом старое парадное, как Иг, хлопнув себя по лбу, воскликнул:

— Я же аванс от Гешефта получил! Пакет шоколадного лома… Вот башка дырявая. Ну… Шашапальчику мы, само собой, его долю оставим, — беспечно болтал взбодрившийся Иг, извлекая из потрепанной полевой сумки пакет с шоколадным ломом. — Елена, отсчитывай пятую часть Шашапалу… Ник, ставь чайник! Я завариваю! Сергей достает стаканы из буфета!

Шоколадного лома на брата выпало граммов по семьдесят пять. Долю, предназначавшуюся Шашапалу, Медуница тщательно ссыпала в тот же пакет, аккуратно завернула и отложила на дальний угол стола. Глазомеру девчонки мог позавидовать любой провизор. Медуница умудрялась с поразительной точностью делить хлеб, яичный порошок, сахарин и даже искусственное молоко.

Забив в рот добрую половину собственной порции шоколадного лома и обжигаясь горячим чаем, Иг сибаритски разглагольствовал:

— Не худший ломик, далеко не худший. Но такого шоколада, как удалось испробовать, когда мы с Ником магазин брали, отведать, видно, не скоро придется.

— А какой это был шоколад? — поинтересовалась Медуница.

— Тот магазинный шоколад, — краснобайствовал Иг, — был необыкновенно вкусным оттого, что состоял из справедливой мести.

— А какой вы магазин брали? — спросила Медуница.

— Как бы тебе объяснить, — упиваясь ролью злодея, ухмылялся Иг, — тот магазин был очень похож на московские коммерческие. По карточкам в нем ничего не возьмешь, а за большие деньги можно… Роскошные продукты, в стороне от города. Кругом лес. В лесах поселочек наш стоял и лечебница. Но самым главным был, конечно большой госпиталь для высшего командного состава. Зона военных складов. Интернат, куда нас тетя Стеша учиться пристроила. Жили мы у нее в домике, а на занятия в интернат ходили. Так вот, у самого леса, недалеко от интерната, стоял магазин… Жены офицеров и генералов приезжали к своим мужьям раненым. Устраивались на временное жилье в поселке. А покупали в том магазине для мужей всякие редкие продукты и папиросы. Те раненые, что могли уже самостоятельно двигаться, тоже в магазин ходили. Из поселковых редко кто… Для отоваривания там своя лавка была. А работал коммерческий магазин — день до обеда четыре часа, другой день — после обеда четыре часа. Потому что больше не требовалось… Продавец один.

— Вернее, продавщица, — брезгливо скривившись, поправил брата Ник.

— Да-да. Именно продавщица, — продолжал Иг. — Зинаида Ивановна.

— Имелись у Зинаиды Ивановны сережки. Изумрудные-изумрудные. Большие-пребольшие, — накаляясь изнутри, вспоминал Ник. — Да и самой Зинаиды Ивановны было так много, что ни на каком танке не увезти. Муж Зинаиды Ивановны на целую голову ниже ее казался. Хотя вширь тоже комод порядочный.

— Очень нам Зинаида Ивановна и ее муж Степан Николаевич не показались, — вступил в разговор Иг.

— Погоди, — перебил его Ник. — Мы долго к магазину приглядывались. Играли с ребятами вокруг. Баб снежных лепили. Площадку для катка рядом расчистили. В снежки перекидывались. Иногда вместе с ранеными и вовнутрь заходили. Сумки женам офицеров подтащить старались. Глядишь, кто монпансье угостит или кусочек шоколадки обломится… А Зинаида Ивановна нас почему-то не любила. Гнала всегда. Как чуяла… Мы без звука сматывались. Так ведь? — обратился Ник к брату.

— Как пай-мальчики, — охотно подтвердил Иг.

— Там в подсобке, недалеко от задней двери, небольшое оконце было, — продолжал Ник. Оконце-то крепкой решеткой снаружи отгорожено. Но не очень мелкой. Взрослому через ту решетку не пролезть…

— Но надо знать Ника! — вклинился Иг. — Он в такие дупла залезать ухитрялся. На тонюсеньких, как прут, макушках удерживаться мог.

— Поехали дальше, — беспечно улыбнулся Ник. — Дело зимой происходило. Много снега, и темнеет рано… За решеткой той двойная застекленная рама оказалась. Вся замороженная, как полагается. И в раме форточка. А на форточке стекло в уголочке треснуло. Сразу не заметишь. Но мы углядели.

— Ник углядел! — снова вмешался Иг. — Я ни в жизнь не сообразил бы…

— Однажды вечером, когда Зинаида Ивановна не работала, — с каждой минутой Ник как бы обретал все большую уверенность в правоте совершенного поступка, — я встал на плечи Ига и удачно вынул треснувший уголочек стекла из форточки. Просунул руку и открыл сначала первую форточку, потом вторую, а затем и обе половинки двойной рамы. Они вовнутрь открывались. Передохнул, — Ник дружески подмигнул Сергею, — и…

— Влез в магазин, — договорил Сергей.

— Не угадал, — Ник улыбался во весь рот. — После того, как передохнул, я все как следует обратно позакрывал. И кусочек стеклышка в форточку вставил. Закрепил и снежком присыпал.

— Зачем? — спросил Сергей.

Медуница, хоть и промолчала, но смотрела на Ника с не меньшим удивлением.

— Надо было подготовиться, чтобы ни в чем не промазать, — перейдя на шепот, счастливо доверился друзьям Ник. — В большой шапке моей, телогрейке и валенках через решетку ту никак не пролезть было. И хоть зимой к магазину только две дорожки вели — от поселка и от леса, без помощников обойтись не получалось. Фонарик требовалось достать соответствующий. Чтобы внутри магазина видно было, а с улицы незаметно. Перчатки… В варежках на такое дело не полезешь. Одежонку придумать легкую и теплую. Вечер рассчитать, когда мимо магазина меньше обычного народ ходит.

— Так это сколько времени требуется. Когда ж вы уроки учить успевали? — восхитился Сергей.

— Мы недели через две после той прикидки и начали. Так ведь, Иг? — посоветовался Ник.

— На двенадцатый день, — уточнил Иг. — Два малых у нас на атасе стояли! Герасим и Артем… Артем — нашей соседки-нянечки из лечебницы внук. А Герасим интернатский. На год младше нас, но тоже в третьем классе учился. Какие ребята были… — нахмурился Иг.

— А что?.. Они в тюрьме теперь? — ужаснулся Сергей.

— Почему в тюрьме? — пожал плечами Иг. — Мы-то на свободе, как видишь.

Но стоило Медунице лишь облегченно вздохнуть и расслабить вытянутую шею, как Иг тут же не преминул добавить:

— Хотя по законам военного времени мы запросто могли трибунал схлопотать.

— Плевое дело, — подтвердил Ник. — Первый раз мы чуть-чуть взяли. Конфет килограмма два. Шоколада плиток двенадцать. Пачек десять «Казбека», три бутылки вина… Ирисок полкило.

— Вы что?.. Вы разве вино пьете? — поразился Сергей.

— Да нам сколько раз подносили, — небрежно мотнул головой Ник. — Портвейн и другие всякие. Мне не понравилось. Игу тоже, по-моему…

— Я сиропы больше люблю, а вино — невкусное, — уточнил Иг.