Иван Павлович хотел было наброситься на Игоря с расспросами, но в это время к Казакову подбежал Федор Андреевич и начал представлять Лену. Казаков еще некоторое время рассчитывал на объяснение с бывшим учеником, но так и не получил его. Все его последующие старания прерывались либо Федором Андреевичем, либо кем-то, кто вдруг встревал между ними.

Поздравив еще раз Сомова и допив чай, «гости» стали расходиться и к семи часам вечера они покинули школу. Лена, Федор Андреевич и Игорь пошли вместе. К ним еще некоторое время пытался присоединиться Иван Павлович, но Игорь сумел-таки его отвадить.

– Лена, ну как тебе у нас? – спросил Федор Андреевич.

– Неплохо. Честно говоря, я думала, что будет хуже. Новый дом, этот странный Город, о котором мне рассказал Игорь, все это еще неделю назад не существовало для меня, а теперь стало частью моей жизни, пусть даже и временной. Федор Андреевич, спасибо вам, впервые после смерти отца у меня получилось отвлечься и не теряться в этих ужасных мыслях о жизни и смерти.

– Что ты, Лена, – Федор Андреевич прервал племянницу, – да разве можно думать о таких вещах! Это плохие мысли, и их надо гнать от себя как можно дальше.

– Вы даже не представляете, о чем я думала первые дни после похорон. Если бы не… – Лена осеклась, не желая упоминать об Артеме при Игоре, – если бы не мать, то я бы точно что-нибудь натворила. Странно как-то получилось, она уберегла меня, но, к сожалению, не уберегла себя.

– Леночка, часто жизнь распоряжается нами не так, как мы предполагаем или даже того заслуживаем. Однако это не повод унывать и останавливаться на месте. Много лет назад я потерял Веру, свою любимую жену, и находился в глубоком отчаянии целую пропасть времени, пока не понял предопределенность таких событий, не смирился и не начал жить заново, – Федор Андреевич грустно улыбнулся. – Вы еще так молоды и вся жизнь лежит перед вами белым листом. В вашей жизни столько возможностей: мир теперь такой открытый, разве возможно это было в моей молодости? Вы должны найти краски и писать свою жизнь всеми цветами, а не простым карандашом, как это делают многие.

– Да, вы правы, Федор Андреевич, – Лена согласилась, в то время как Игорь продолжал идти молча, слушая их диалог. – Вы правы, но краски надо купить, а увидеть мир могут немногие. При всей открытости не так много возможностей написать достойную картину своей жизни, а бесплатно повсюду валяются только простые карандаши, как вы высказались.

– Да, и еще один креативный творец с ластиком, который экономит бумагу, – в разговор вступил Игорь.

– Деньги, карандаши, ластики… Игорь, зачем всегда помнить о них. Неужели нет иных ценностей, которыми можно дорожить?

– А какие это ценности, Федор Андреевич? – спросил Игорь, посмотрев на Лену.

– Молодость, любовь! – Федор Андреевич находился в самом лучшем расположении духа.

– Ага, только любовь не отыщешь, а молодость проходит! – цинично ответил Игорь. – Любовь вообще самое непостоянное чувство.

– Ты все еще максималист, Игорь. Вот когда встретишь настоящую любовь, тогда таких глупостей говорить не станешь, – Федор Андреевич говорил убедительно и одухотворенно. – Любовь к человеку, любовь к жизни, любовь к Богу, в конце концов, меняют нас и заставляют жить. Что нового я открываю тебе, Игорь? Разве не об этом ты читал в книгах?

– Я много о чем читал и поэтому мало во что верю. Еще я живу, если вы помните, Федор Андреевич, и жизнь совершенно не такая, какой виделась мне в студенческие годы. – Игорь, чувствовал, что пытается спорить с Федором Андреевичем в силу старых инертных мыслей. Сейчас, с появлением Лены, ему хотелось согласиться с Федором Андреевичем, но он упрямился. – Надоело мне черную кошку в темной комнате искать, да и к чему это? Жизнь гораздо проще, чем ее выдумывают философы.

– Игорь, ты сам веришь в то, что говоришь?

– Не очень, – Игорь улыбнулся желая разрядить обстановку и вся компания засмеялась. – Просто привык с вами спорить…

Некоторое время они шли, обсуждая историю Ивана Павловича и его рвение в расследовании преступления и участия в судьбе старшего лейтенанта Соснина. Федор Андреевич был по-прежнему воодушевлен беседой и с удовольствием отвечал на вопросы Лены о том, каким странным человеком был Иван Павлович, в то время как Игорь отстранился от беседы и размышлял о таинственной улике, обнаруженной на месте преступления.

Неспешным шагом они приблизились к палатке с игровыми автоматами, в окнах которой находились яркие светодиодные ленты, светящиеся всеми мыслимыми и немыслимыми цветами. Над небольшим козырьком мигала разноцветная, собранная наспех из разнокалиберных лампочек, вывеска «Игровые автоматы». Из открытой двери доносился густой мат вперемешку с шумом игровых аппаратов.

Недалеко от палатки стоял огромный рыжеволосый пластиковый клоун с красным носом. Клоун был одет в желтый комбинезон, и на животе у него находился большой красный круг, ударив в который каждый желающий мог проверить свои силы.

Игорь прикурил, когда на всю площадку перед палаткой раздался громкий, издевательский смех. Присмотревшись, он увидел возле клоуна Гошу и отца: оба они были пьяны. Гоша остервенело бил клоуна в живот, а отец, Сергей Юрьевич, безуспешно пытался его оттащить. Издевательский электронный смех клоуна привел Гошу в исступление. Наконец, Гоша разбежался и со всей силы уткнулся клоуну в живот головой, после чего отскочил от него, как резиновый мячик от стенки, и упал на асфальт.

Игорь услышал, как засмеялась Лена и отвлекся от отца, еле стоявшего на ногах. Лена продолжала звонко смеяться, с трудом сдерживая себя. Игорь заметил, что Федор Андреевич узнал отца, но не сказал ни слова. Игорь был застигнут врасплох. Он понимал, что им надо будет сейчас переходить на другую сторону, и если он не окликнет отца, то им не доведется встретиться. Лена продолжала смеяться, а Игорь посмотрел на Федора Андреевича, который нарочито разглядывал по сторонам, как обычно это делают люди намеревающиеся перейти оживленную улицу.

– Лена, пойдем, вон наша улица, – Федор Андреевич кивнул на небольшую улочку между домов. – Игорь, ты догонишь нас?

– Нет, я пойду с вами, – твердо ответил Игорь, отвергнув тактичный ход Федора Андреевича, – я хочу домой.

Дом был уже близок. Как только они перешли дорогу, телефон Лены подал резкие признаки существования. Она очень коротко поговорила и сказала, что будет через несколько минут. Игорь попытался взять Лену за руку, но она аккуратным движением отклонила его предложение, не желая, чтобы Федор Андреевич заметил их «связь». Игорь счел свое рвение неуместным и почувствовал смятение. Приблизившись к дому, он обратил внимание на черный внедорожник с черными литыми дисками и номером 010.

– Федор Андреевич, меня сегодня не будет, мне надо съездить в Москву. Я останусь ночевать у подруги, – Лена обратила внимание на то, что Артем вышел из автомобиля. – Я буду завтра, а заодно и продуктов куплю. Игорь, пока.

Лена, поднявшись на мыски, поцеловала Федора Андреевича в щеку и холодно попрощалась с Игорем, который в одночасье помрачнел и почувствовал, как комок обиды подкатил к горлу. Жуткая душевная боль охватила его, пронзив почти физически. Те ожидания, которыми он жил еще утром, развеялись мгновенно. Словно оказавшись в машине времени, он вернулся в те дни, когда вязкая и густая, как кисель, пустота окружала его.

Лена направилась к автомобилю, стоявшему в нескольких метрах от Федора Андреевича и Игоря. Она открыла дверь и на мгновение остановилась. Взгляд ее был направлен на Игоря, но в свете ксеноновых фар он этого уже не видел. Лена помахала рукой и исчезла в темноте тонированного внедорожника.

Игорь попрощался с Федором Андреевичем и остался один во дворе. Он закурил и, отвлекшись от внезапного отъезда Лены, задумался о ситуации с Сосниным.

До встречи Игоря с Казаковым на юбилее Сомова вся эта дерзкая игра с пистолетом казалась ему уже забытой, но история с таинственной уликой опровергла его предположения. Доводы Казакова относительно возможного участия Николая Дятлова в нападении были малоубедительными, но такой человек, как Казаков, мог придумать что угодно и убедить в этом Соснина. Игорь решил во что бы то ни стало узнать все подробности рассказа Ивана Павловича.