– Не очень.

– Дуреха ты, Катька! – Мазай засмеялся, после чего обнял ее и поцеловал. – Это неважно, главное, что нам с тобой надо рвать отсюда, и это наш шанс. Я не хочу провести жизнь на этой помойке в окружении отморозков вроде Худого, которым лишь бы кому горло перерезать. Посмотри на него, ему «дурь» уже всю башку разъела. Одевается как нацист, совсем крыша поехала. Через полгода от него уже толку никакого не будет.

– Ты не боишься говорить это мне? – Катя пристально посмотрела на Алексея.

– Тебе не боюсь, мы с тобой теперь повязаны, – Мазаев продолжал очень серьезно, и Катя чувствовала, как от него исходит угроза, словно от дикого голодного зверя. – Зачем ты ждала меня из тюрьмы? Чтобы сейчас сдать Худому и его дружкам? Я твой единственный шанс, поэтому молчи и делай, что я тебе говорю. Если дело выгорит, свалим отсюда в одночасье, а если будешь трепаться… ты меня знаешь.

– Леша, во что ты хочешь ввязаться?

– Послушай, Сосна вылетит из ментовки, если не найдет ствол, у него никаких вариантов вообще нет. Я с ним разговаривал, он понятия не имеет, кто это сделал. Ствол я ему отыщу. Теперь у меня есть информация, где он может быть. Мне от Сосны нужен только выход на ЗАГС и нотариуса, а его тупая сучка Ирка помощником у нотариуса работает. Сечешь? – Мазай продолжил мысль, увидев растерянность в глазах Кати. – Тебе только штамп в паспорте надо будет поставить. Заставим Гошу дарственную на квартиру оформить. Никакой крови, изящно и законно. Я узнавал: его двушка на три ляма потянет. Хату скинем и свалим отсюда. Поначалу денег хватит, а там посмотрим.

– А что потом с этим Гошей будет?

– Похрену мне, что с ним будет. Посадим в поезд, накачаем наркотой и отправим во Владивосток, тебе какая разница? Его все равно рано или поздно какой-нибудь Худой в подворотне зарежет как барана или «наркота» молодая забьет до смерти ради потехи.

Мазай расплатился за обед и покинул кафе, отправив Катю домой. Он был решительно настроен на реализацию своего плана и готов был пойти на любые шаги в отношении Георгия, о которых не стал ставить в известность Катю. Мысль о том, что она обрушит его планы, Мазай отвергал. Катя действительно ждала его и постоянно навещала в тюрьме. Цепочка и последовательность действий была очевидна, и Мазая волновали только Соснин, который мог уйти в запой или психануть, что с ним случалось неоднократно и «безбашенный» наркоман Худой, который мог вляпаться в историю прежде, чем исполнит задуманное Мазаем. Тем не менее «расчет» Мазая был абсолютно верным, и в этом он всякий раз убеждался, когда прокручивал в голове предстоящие события.

Мазай рассчитал все преступление как по нотам. Худой должен был всеми правдами и неправдами отыскать пистолет Соснина, который находился в городе, и в этом Мазай был сразу убежден, как только узнал об этой истории. Мазай не спешил ставить Худого в известность относительно плана на квартиру Георгия, поскольку его роль была определена и делиться вырученными деньгами с ним Мазай не собирался.

Вторым основным участником являлся Соснин, жизнь которого без работы в ОВД для него самого была лишена смысла. Никакого пути вне милиции у Соснина не было, и его ждала только горькая расплата за ту безумную жестокость, которую он проявлял в отношении уголовников и пьянчуг города, будучи сотрудником МВД. Мазай был убежден, что такой человек, как Соснин, переступит через все, но на улице не останется, и в этом он не ошибался.

События начали развиваться стремительно. В течение нескольких дней Худой нашел Пузыря и выяснил все о Дятлове. Тот факт, что отец Дятлова отбывал наказание в тюрьме, а мать сутками торговала в продуктовой палатке, обрадовал Худого и вселил в него предвкушение кровавой безнаказанной расправы. Худой припугнул Пузыря и уже через несколько дней выложил всю информацию о Дятлове Мазаю.

От Лены не было вестей два дня, на протяжении которых романтизм Игоря рассеивался с каждой прожитой минутой. Он несколько раз заходил к Федору Андреевичу в надежде «вдруг» застать Лену, но и здесь его ожидала неудача. Игорь придумывал различные причины происходящему, пытаясь оправдать ее поведение, что получалось с трудом и малоубедительно.

Не желая более находиться дома, он вышел на работу сразу, как только получилось снять швы. Улоф оказался несказанно рад появлению Игоря в период высокой «загрузки» отеля гостями, хотя и просил появляться за стойкой размещения в случае крайне необходимости. Игорь снова погрузился в рутину отеля, которая позволила отвлечься от необъяснимой разлуки с возлюбленной.

Игорь мало общался с коллегами, потратив все время до обеда на проверку отчетов и бронирования. На обед он отправился один и, поедая оливье, бесцельно смотрел новый плазменный телевизор, который заставил установить Улоф. Выложив телефон на стол, Игорь вздрогнул от неожиданного звонка, обратив внимание на то, что звонила Лена. Поперхнувшись, он совершил глоток компота, вытер губы салфеткой и ответил на вызов.

Разговор был недолгим. Лена как ни в чем не бывало сообщила, что приедет сегодня к Федору Андреевичу и заглянет к нему. Закончив разговор, Игорь недоверчиво посмотрел на телефон, а потом окинул зал столовой взглядом человека, который пытался получить подтверждение случившемуся «чуду».

Поведение любящего человека порой совершенно необъяснимо людям, не вкусившим этого божественного чувства. Хмурое настроение Игоря резко изменилось. Ее долгожданное обещание быть с ним сегодня слова испепелило всю печаль, которой он жил несколько дней. Забыв обо всем на свете, Игорь бросился в самую решительную подготовку к ее визиту.

Он быстро доел и направился на главную кухню отеля, где нашел Антона Владимировича Бабакина, молодого тридцатитрехлетнего мужчину среднего роста с красными, выпученными глазами, полного телосложения и начинающего лысеть.

– Бабакин, сделай мне с собой сегодня на двоих цезарь с креветками, греческий и два стейка с кровью, – на ходу попросил Игорь.

– Нос, ничего я тебе делать не буду! Как я стейки «спишу», у меня и так остатки не бьются, – недовольно ответил Бабакин. – Ты когда Малиновскому карточку сделаешь? Я уже месяц прошу. Сходи к Улофу. Трудно, что ли?

– Бабакин, я тебе служебку потом напишу. Всю жрачку на «представительские» закроем, не ломай вечер, прошу тебя. – Игорь убегал. – Сделаю я твоему Малиновскому карточку, сделаю, отчеты посмотрю и сделаю. Все, бегу, в пять заскочу. Не подведи меня, друг!

– Тоже мне, друг! Заскочит он, смотри-ка! Деловой… – ворчал Бабакин и крикнул повару: – Витя, сделай два стейка с кровью и вот, запиши, салаты еще…

Игорь побежал на служебный лифт, который находился недалеко от кухни, одновременно набирая телефон стойки размещения и желая узнать ситуацию с вечерними заездами. Через десять минут он уже находился в приемной Улофа и потребовал у секретаря немедленной встречи. Победив, наконец, упрямую розовощекую секретаршу Нору, он быстро прошел в кабинет и наплел с ходу такой чепухи, что Улофу ничего не оставалось сделать, как отпустить Игоря на час раньше и дать ему право отгулять те дни, которые Улоф обещал ранее.

С трудом дождавшись пяти часов вечера Игорь молниеносно собрался, забрал еду и попрощался с Бабакиным – последним, кого он встретил в отеле, прежде чем выбежать на улицу через хозяйственный двор.

На улице уже начинало темнеть, что совершенно не повлияло на настроение Игоря, душевные муки которого казались ему смешными и надуманными. Путь до метро и до дома Игорь преодолел с той легкостью, которая присуща только глубоко влюбленному человеку, стремящемуся на встречу со своей второй половинкой.

На станции Города он направился в супермаркет и купил бутылку красного вина, коньяк, шампанское и целую кучу различных свечей. Все было почти готово и оставалось только приобрести цветы, много цветов, лепестками которых он будет осыпать Ее.