– Вот так приключение! – нарочито громко сказал Игорь и засмеялся безумным смехом, никак не свойственным нормальному человеку. – Есть тут кто живой?

До шоссе пришлось идти около двух километров. Достигнув цели, Игорь заметил, как сумерки стали похищать дневной свет все больше и больше. Шоссе оказалось оживленным, и он в считанные минуты поймал автомобиль и направился в Город, будучи одержим идеей отмщения за Николая.

Оказавшись дома, Игорь находился в состоянии глубокого нервного потрясения после посещения кладбища. С трудом открыв входную дверь искалеченными и замерзшими руками, он отыскал на кухне аптечку и над раковиной промыл перекисью водорода изрезанные льдом ладони. Боль от въевшейся соли была невыносимой. Облив руки йодом, Игорь наспех забинтовал их и снова выпил виски. После первого бокала последовали еще два и несколько таблеток болеутоляющего средства. Алкоголь немного заглушил физические страдания Игоря.

Он обошел всю квартиру, выдернул из розеток электроприборы и заглянул за одну из книг, где у него хранился «косяк» марихуаны, спрятанный от Ирины Дмитриевны. Игорь закурил и присел на краю кровати, как это делает человек, собирающийся в долгий, утомительный путь.

В те несколько минут, которые Игорь просидел на кровати, целый рой событий его жизни пронесся перед ним, как немой кинофильм. Теперь все было кончено, ничто уже не держало его здесь: друг был мертв, любовь ушла… не случилась.

Впервые квартира показалась ему по-настоящему чужой, как будто он и не находился здесь всю жизнь. Игорь провел рукой по кровати, где еще неделю назад он владел Леной, но уже ничего не почувствовал кроме одинокого белого цвета мятых простыней.

– Вот и все, – тихо произнес он, докурив марихуану, – пора…

Заперев дверь и выйдя на улицу, Игорь вновь впал в сумеречное состояние, разъедавшее его разум и душу с самого утра. Он почти позабыл о Лене, хотя обрывки воспоминаний, которые посещали его, вызывали непреодолимую душевную боль и бессилие, раздражавшее его до ярости.

– Дура, я так люблю тебя! Тебя никто и никогда больше так не полюбит, никто, понимаешь?! Бред, бред, вся эта чертова жизнь бред! – последнюю фразу Игорь закричал громко на всю улицу и поднял свой взор на ярко светившую в морозном небе луну.

– Братан, че случилось? Ты че шумишь? – Игорь услышал мужские голоса и женский смех. – Иди к нам, шампусика выпьем!

– Пацаны, спасибо. Черт попутал. С наступающим! – ответил Игорь, не понимая, кто из проходящей мимо компании предложил ему шампанское.

Теперь оставалось только «взыскать долги». Проводив взглядом компанию, он встряхнул затуманенной алкоголем и наркотиком головой и продолжил свой путь на железнодорожную станцию, где надеялся найти Мазая и Худого.

На подступах к кафе Игорь обратил внимание на мужчину, распластавшегося прямо на заснеженном тротуаре. Игорь подошел ближе и узнал в нем Гошу. Он выругался и поднял Гошу, который издавал звуки, отдаленно напоминавшие человеческую речь, и дотащил его до ближайшего подъезда, уложив возле батареи. Пристроив Гошу, Игорь убедил себя в том, что где-то рядом непременно должен быть отец, и решил сразу зайти в «Русалочку».

Игорь остановился на пороге кафе, глубоко вдыхая воздух, как будто ему предстояло мучительное погружение. Наконец он вошел внутрь заведения. В кафе стояли такие вонь и чад, что у Игоря на мгновение заслезились глаза. Немного привыкнув к зловонной атмосфере, он принялся высматривать родителя, ожидая узнать его по старому пальто и изношенному костюму.

Игорь не ошибся и заметил, что отец спал возле окна, уткнувшись лицом в руки, скрещенные на столике. Игорь направился к столику, удивляясь тому, как светильники в кафе и лица людей оставляют длинный шлейф, словно смазанный фотоснимок движущегося объекта. Разноцветные шлейфы осыпались и падали на пол битым стеклом по мере того, как оставались за спиной Игоря, продвигающегося в сторону отца.

Шум голосов и сиплый шансон превратились в единый монотонный гул, прерываемый учащенными ударами сердца, бунтующего в самой глубине души Игоря. Следующие несколько шагов дались ему с трудом. Глядя на пол, он старался не наступать на слова, крошившиеся у него под ногами как пересохшее печенье, прежде чем он пытался их прочесть. Аккуратно огибая каждое слово и толкая возмущенных посетителей, он добрался до столика и плюхнулся в огромное белое кожаное кресло. Игорь посмотрел на мертвецки пьяного отца и попытался его растормошить, но сделать этого не смог. Рядом с отцом стояла початая бутылка водки и наполовину наполненный стакан, который Игорь выпил.

– Здравствуйте, вы, наверное, Игорь? – неожиданно придвинув стул, к столику подсел худощавый мужчина с редкой бородой в черной рясе с большим деревянным крестом на грубой пеньковой веревке. Человек в рясе был абсолютно трезв и с любопытством разглядывал соседа за столиком. Лик его показался Игорю очень открытым, хотя этот образ никак не соотносился с его старой, поношенной и засаленной рясой.

– Да, – ответил Игорь. – Игорь Носов, чем могу помочь?

– Вы, стало быть, Сергея Юрьевича сын? – спросил «батюшка».

– Да, – повторился Игорь.

– Иоанн, – «батюшка» протянул Игорю руку.

– Иоанн?! Не слишком ли громко для наших-то мест? – Игорь окинул взглядом худого священнослужителя, на лице которого застыла многолетняя печаль, и пожал ему руку.

– Поранили руки на кладбище? – пронзительно смотря на Игоря, спросил Иоанн, вытирая салфеткой кровь со своей ладони.

– Немного, – ужаснувшись, Игорь посмотрел на кровоточащие руки сквозь прозрачные бинты. – А вы…

– Бегал прощения вымаливать? – батюшка зловеще улыбнулся.

– Я… откуда вы знаете про кладбище? – Игорь с трудом сглотнул.

– Я все про тебя знаю, – уверенно сказал Иоанн. – Тяжело тебе, да? Больно. Душа ноет так, что и руки бы на себя наложил, да страшно? Не оценит ведь никто, а зачем тогда? Веры нет, любви нет, от смерти спрятался и бежать некуда? Убил друга, по могилке поползал, пихнул туда украденную молитвочку, простил себя и решил: все, искупил долги свои.

Игоря охватил ужас от сказанных Иоанном слов. Он пытался не смотреть в его глаза, но не мог отвести свой взгляд и продолжал слушать Иоанна, словно находился в гипнотическом оцепенении.

– Нет в тебе ничего, кроме ненависти и страха. Разрушаешь все вокруг себя, топчешь, унижаешь. Бога в тебе нет, – Иоанн на мгновение замолчал. – Что, страшно тебе? Думаешь: откуда он все знает?

Игорь хотел встать и убежать, но непреодолимая сила не позволяла ему подняться из кресла, несмотря на предпринятые попытки. Игорь попробовал обратиться к отцу, но отец по-прежнему спал и был совершенно недвижим. В последней надежде на спасение Игорь оглянулся и попытался обратить на себя внимание посетителей кафе, однако никому не было до него дела и завсегдатаи заведения продолжали выпивать и веселиться в новогоднем настроении.

– Кто ты? – вымолвил Игорь, перейдя на «ты».

– Я тот, кого ты искал, все эти годы. Узнаешь? – Иоанн немного приблизился к Игорю под свет лампы, висевшей над столиком, предлагая ему внимательней разглядеть себя.

– Нет, не узнаю я тебя.

– Узнаешь, по глазам вижу, что узнаешь.

– Ты! – изумился Игорь и попытался приподняться в очередной раз, но Иоанн схватил его за руку и с чудовищной силой прижал ее к столу. Из ладони потекла кровь, которую Игорь попытался вытереть второй рукой, теперь также сочившейся кровью.

– Я, – утвердительно сказал Иоанн.

– Ты… это все из-за тебя. Ты во всем виноват! – Игорь почувствовал, как наступает минута истины, повторить которую будет невозможно уже никогда. – Это ты не остановил меня. Из-за тебя у меня нет всего лишь одной капли любви. Ты напугал и прогнал ее? Зачем ты это сделал? Зачем?

– Она была с тобой. Этого разве мало?

– Ты забрал, ты отнял ее у меня.

– Да ты и не любил ее. Ты же с первого дня придумал ее. Она нужна была тебе, чтобы сильнее жалеть себя.