— На руки глянь! — внес предложение Матвеев. Татуировка друга давно уже казалась ему чем-то вроде палочки-выручалочки.

— Масштаб не тот! — Одинцов усомнился, но привычно всмотрелся в рисунки.

На левой руке — ничего нового, правая — ага, вот! Масштаб и изображение изменились. Яркая зеленая линия вела от площади с живыми фонтанами, которую легко можно было опознать на картинке, к невысокому красному зданию с башенками и с зубчатой крышей, как будто выращенному из живых кораллов. Здание находилось на противоположной стороне площади. По выступам и неровностям поверхности башен вспыхивали и гасли неяркие огоньки, порой по ним оттенками розовых, красных, коралловых и багровых цветов прокатывались атаки невидимого светового прибоя, которые внезапно смывались вниз очередной темно-зеленой волной.

— Сказка, — повторила Катя, вновь застыв в восхищении перед необыкновенной игрой цветов.

— Ну же, пойдем, — решительно сказал Алексей.

Спутники медленно побрели за ним, восторженно оборачиваясь на особенно неожиданные причуды городской архитектуры. А может быть, это были детали пейзажа или живые существа. Все равно, здорово. На такой планете Александру хотелось бы поселиться навсегда. С семьей.

Кажется, Лене здесь тоже понравилось. Матвеев с надеждой ловил оживившийся взгляд девушки.

Но на Гангаоре земляне не могли задерживаться надолго. Им предстоял еще один перелет: на Лалс — планету, где их ожидала встреча с пропавшими дипломатами и капитаном Громовым. Об этом сказал почетным гостям встретивший их у входа в коралловое здание немолодой альтаирец. Землян пригласили на банкет в огромный приемный зал, где их уже ожидали любопытствующие представители различных миров альтаирской ветви галактики.

— Меня зовут Тикитак, — сказал новый знакомый. — Я взял на себя заботу о вас.

Дипломат был чем-то похож на давешнего альтаирского посла.

— Нам надо серьезно поговорить, — Тикитак отвел Алексея в сторону. — Я должен подготовить тебя к тому, что ты увидишь, и объяснить, почему ты не можешь встретить здесь тех, кого ищешь. Это ведь у тебя был близкий друг нашей расы? Очень и очень необычный даже для альтаирца?

Тикитак не смог скрыть любопытства, и вопрос его вновь напомнил Одинцову беседу в Москве. Он кивнул и постарался сдержать вздох. Однако, в отличие от посла, столичный дипломат предпочитал рассказывать, а не спрашивать.

— Так вот, ты, вероятно, не раз задавал себе вопрос, как такое юное и, казалось бы, беззащитное существо оказалось в одиночестве в месте вашей встречи? Почему такая могучая цивилизация как наша, позволила столь разрушительной силе, — альтаирец не слишком деликатно ткнул щупальцем в татуировку на руке собеседника, где до сих пор светились зеленые стрелки, — оказаться во власти представителя, — надеюсь, ты не обидишься? — недостаточно развитой для овладения ею цивилизации. Так вот, я готов ответить на твои вопросы. Будешь ли ты меня слушать или сначала хотел бы о чем-то спросить?

— Сначала послушаю, — даже не испытывай он страстного желания разобраться в истории двенадцатилетней давности, Одинцов никогда не ответил бы иначе на подобное предложение. — Потом вопросы.

Альтаирец удовлетворенно кивнул:

— Ты, вероятно, знаешь, что наша раса обладает сильной эмпатией. Больше того, испытывает огромную потребность в положительных эмоциях, живет и наслаждается ими. Именно чувство любви стимулирует отпочковывание младенцев, обычно — если оно взаимно — одновременно у обоих партнеров. Поэтому в процессе эволюции мы, альтаирцы, выработали в себе повышенную чувствительность к проявлениям любви, доброты, душевной теплоты. Тем более что сила полученной партнерами друг от друга любви определяет красоту и талант их будущих детей.

— Именно чувство любви? — уточнил Одинцов, совершенно успокаиваясь. Никакой особой любви ни к кому из представителей этой, без сомнения, замечательной цивилизации он не испытывал.

— Да. В юношеском возрасте, когда чувствительность к эмоциям, обостренная, недифференцированная и неконтролируемая, очень сильна, еще не созревшие дети находятся под наблюдением опытных воспитателей. Их обучают следить за своими чувствами и защищаться от чужих, развивают избирательность восприятия эмоциональных воздействий. И в столице подростков ты не увидишь — для них риск принять случайную симпатию за любовь очень велик.

Но в тридцать-сорок лет, когда происходит созревание, и молодой альтаирец приобретает наибольшую привлекательность для представителей нашей расы, он уже способен определиться, защититься и сделать сознательный выбор. Неосторожный порыв восхищения со стороны сверстников или взрослых уже не может запустить процесс почкования, загубив таким образом будущее красивого юнца, еще не получившего образования и не нашедшего постоянного партнера, как иногда случалось в прошлом. Самые талантливые дети — а для нас красота и талант неразрывно взаимосвязаны — с начала периода созревания обучаются на закрытых планетах — университетах под руководством лучших профессоров и преподавателей, и позже могут выбрать себе достойную пару, не позволяя чувствам выйти из-под контроля. Затем, получив образование и иногда уже сформировав семьи, юнцы получают возможность успешно вступить во взрослый мир, насладиться свободой или обзавестись собственными детьми. Пока все понятно?

Капитан кивнул. Что-то похожее ему встречалось и в других мирах. Тикитак продолжил рассказ:

— Так вот, ты, наверное, слышал, Алексей Одинцов, что в галактике у альтаирцев репутация нечаянных гениев? Таланты наших детей неповторимы и безграничны, иногда мы побаиваемся этого сами. Разумеется, удержать их порой оказывается не в наших силах. Твой друг, которого ты знаешь под именем Немо — больше, чем обычный представитель нашей расы. Это гений. Но гений, которому достался необычный и страшный талант. Мне трудно об этом говорить…

Тикитак прервал рассказ на полуслове, заметив пробегающего мимо официанта, и снял с подноса стакан с прозрачной жидкостью. Судя по запаху, это был чистый спирт. Жест дипломата настолько не соответствовал серьезности разговора, что заставил капитана поморщиться.

— Еще одна легенда, которую мы создали для землян из-за тебя, Алексей Одинцов, — грустно сказал альтаирец, заметив смущение собеседника. — Ваша раса считает нас пьяницами. Так вот, знай, алкоголь для нас — не наркотический напиток, как для вашего народа. Это просто еда, высоко энергетическая и легко усваиваемая. Очень вкусная. Она не оказывает совершенно никакого воздействия на наши нервные центры, и опьянеть от спирта альтаирец может точно так же, как землянин от хлеба. Все мои друзья жалуются, что на Земле сильно располнели.

— Но почему же? — Алексей не знал, как сформулировать вопрос, но альтаирец понял.

— Почему они ведут себя, как пьяные? — Тикитак задумался, подыскивая слова. — Попробую объяснить. Это еще одна издержка наших взаимоотношений. Политическое решение. Видишь ли, когда-то я был среди тех, кто участвовал в первом контакте с Землей и сделал вывод о его невозможности.

— Вы! — Алексей не мог поверить, что действительно видит участника исторического события. — О вас пишут в книгах!

— Не удивляйся, — вздохнул альтаирец. — Когда-нибудь и о тебе обязательно напишут в учебниках. Только вот не знаю, в каких. Я хочу сказать, неизвестно, по какому предмету.

Тикитак на минуту задумался над этим, очевидно, очень важным для него вопросом, а потом вернулся к объяснению:

— После твоей встречи с Немо, которая самым убедительным образом доказала допущенную при первом контакте ошибку, наши психологи сделали вывод, что симпатию и любовь земляне испытывают лишь к тем, кто кажется им глупым или смешным, как бы эти существа ни выглядели. Чтобы вступить в контакт с вашей расой и не оказаться в эмоциональном вакууме, больше того, в нестерпимой для эмпатов атмосфере ненависти и вражды, нам пришлось изображать из себя клоунов. Увы, ненависть и враждебность, — это те чувства, которые большинство землян испытывает к сильным и умным чужим. Я знаю, ты не такой, — печально сказал альтаирец, останавливая легким движением щупальца подыскивающего возражения Алексея. — Но мои друзья сейчас чувствуют себя на Земле вполне уютно. Их любят. Они испытывают полный душевный комфорт, наслаждаются всеобщим расположением и обществом друзей. Скажи, стоит ради этого изображать из себя глуповатых пьяниц?