Даниил в окружении сверстников не величался, был как и все. Его не влекли пышность, богатство и слава, больше по душе была тишина монастырская, суровая простота храмов и благолепие. Он рано осознал непрочность жизни, рано проникся мыслью о том, что жизнь сама по себе не имеет ценности, что, прежде всего, нужно созидать богатство духовное… Тут уж в самом деле все равны – князья и бояре, купцы и хлебопашцы.

Как и подобает будущему правителю, Даниил осваивал военное дело – ведь ему, как и отцу, предстоит защищать свою Отчизну. Он учился стрелять из лука, владеть копьем и мечом. Вникал и в дела хозяйственные.С кончиной князя Ярослава завершилось отрочество Даниила. Ему было лишь десять лет, когда князь умер, возвращаясь из очередной поездки в Орду… Пришло время княжичу стать князем…

ГРАД МОСКВА

И вот наконец настал день, когда Даниил Александрович, юный князь Московский, в сопровождении священников, дружины, верных бояр и слуг, отправился в свой град… Уделом он был доволен, не обижался и никогда не домогался большего. Как добрый раб, получивший пять талантов, он усердно трудился, думая лишь о том, как приумножить достояние Господина своего…

Дорога побежала мимо слобод и монастырей, медоносных лугов, сквозь черные дремучие леса. В княжеском возке – особый каменный ларец, в нем все: серебряные кубки, кольца, пояса, да золотая иконка, да крест… В короб уложены дорогие одежды: бобровая шуба, немного шелковых рубах, парчовый кафтан для знатных приемов да шапка с собольей опушкой, каменьями, вышитая серебром…

Вот уж и своя земля – белки, что прыгают с ветки на ветку, лоси, нехотя уступающие дорогу конной дружине, солнце, серебристая роса на утренних травах, молчаливые дерева вдоль дороги.

На переправе через Клязьму князя Даниила ждали московские бояре со слугами. Встреча была прохладной. Бояре смотрели на князя-отрока скорее с любопытством, нежели с почтением.

– Торжество назначено на утро, – оправдываясь, заговорили москвичи. – А теперича мы проводить до ночлега вас желаем.

На другое утро торжественный чин был полностью соблюден, и князь Даниил, не вспоминая вчерашней обиды, принял от бояр московских почтительные дары и хлеб-соль.К Москве подъезжали засветло. Ехали вдоль речки Неглинной. Расступился березняк под самым городом, и открылась взору княжескому темная бревенчатая крепость на холме – Кремник.

Москва вкупе с окрестными поселениями никогда прежде не была самостоятельным княжеством. Князья там подолгу не останавливались, правили уделом через своих наместников. В подмосковные дебри-чащи князей разве что охотой можно было завлечь. Но сколько же в диковинных лесах птиц и зверья разного – глаза разбегаются! Только стрелы из колчана успевай доставать и в тугой лук закладывать.

Вот и Юрий Долгорукий, отец князя-мученика Андрея Боголюбского, в далеком 1147 году пригласил в Москву верного союзника, князя Святослава Ольговича Черниговского. Здесь князь Юрий «обед учини» и одарил Святослава многими дарами, чтобы дружба еще крепче стала. Встречу двух князей описали русские летописцы, впервые тогда упомянув крошечное поселение – Москву.

В стародавние времена земли у слияния Москвы-реки и Яузы принадлежали боярину Стефану Ивановичу Кучко. По преданию, он был очень горд и не оказал Великому князю Юрию Долгорукому подобающей чести, за что навлек на себя княжий гнев…

Незадачливый боярин уже именовал Москву Москвою. На вопрос Долгорукого, откуда взялось такое название, Кучко отвечал, будто река, по берегам которой расположилось поселение, с давних времен так прозывалась.

– Что означает – Москва? – спросил, подъезжая к бревенчатой крепости, Даниил сопровождающего боярина-московита.– Вряд ли, князь, даст тебе кто-нибудь точный ответ, – неторопливо ответствовал боярин. – Говорят, Москва значит по-сарматски «речные излучины». А может быть, это славянское имя и указывает на то, что река эта топкая и болотистая…

Внутри крепости стояли десятка четыре хором, торговый двор, ордынские усадьбы, рубленая церковка…

Первая деревянная церковка взметнулась над рекою Москвою еще лет за сто до приезда в город князя Даниила на месте бывшего языческого капища. Освятили храм в честь Рождества Иоанна Предтечи. Почему? Да потому, что Пророк и Предтеча Господень, проповедник покаяния, был особенно любим на Руси. Знали князья и мужи духовные, что без покаяния не обретешь Царствия Небесного [21] …

Наутро поспешил юный князь оглядеть округу, поближе с вотчиной своей познакомиться.Едва дождавшись рассвета, князь Даниил и верный его боярин Протасий Вельяминов оседлали добрых коней и, миновав посад, переехали легкий мост над речкой Неглинной, выбрались в заливные луга. За Москвою-рекою, величаво и неторопливо несущей свои воды, темнел крутояр, у обрыва которого возвышались крупные и ровные сосны.

– Воробьево! – сказал Протасий, указывая на большое село, что виднелось выше по течению.

Когда возвращались к крепости, у самых городских ворот князь Даниил снова остановился:

– Вон там мельницу поставим! А здесь будет площадь для народных собраний и торга!

В другой раз юный князь осмотрел берега Москвы выше по течению, вплоть до Рузы и границ княжества с Можайской землей. Поднимался по Истре, был на Воре и на Уче…

– Богатая земля, чего уж говорить! – рассуждал князь Даниил. – Жаль, что не ухожена.

До князя Даниила не было на Москве постоянного правителя, если и жили тут князья, то недолго. Небольшим пограничным городком Суздальской земли управляли великокняжеские наместники, окрестными селениями владели бояре. Миновало уже больше тридцати лет после Батыева нашествия, а Москва еще помнила страшные события 1238 года. Тогда горожане вместе со своим воеводой Филиппом Нянкой отважно встретили врага и пятеро суток оборонялись за деревянными стенами Кремника от жестоких кочевников. Ворвавшись в крепость, татары «люди избиша, – как пишет древний летописец, – от старца до сущаго младенца, а град и церкви святыя огневи предаша, и монастыри вси и села пожгоша и, много именья вземше, отыдоша».Нескоро отстраивался заново город. Москва как будто ждала себе защитника и устроителя, и Господь даровал ей князя Даниила.

В те времена в южных Киевских землях, жестоко пострадавших от набегов кочевников, жить с каждым годом становилось все опаснее. Люди снимались с насиженных мест и уходили целыми семьями на север, в далекие северные леса. Через Московские земли пролегали пути во Владимир и Суздаль, Новгород и Тверь, Переяславль и древний Ростов. Многие переселенцы задерживались на этом перекрестке земных и водных путей. Ну а когда пошел слух, что князь Московский благочестивый и милосердный, потянулись в Москву на жительство рязанцы, черниговцы, смоленцы, муромцы… Князь радушно встречал гостей. Все больше верных людей появлялось у Даниила Александровича.

В древних сказаниях говорится о необычных знамениях над Москвой, бывших в те годы. «Бысть в лето 6783 (1275), Князю Даниилу Александровичу, господствующу на Москве… и тогда явися знамение на небеси Честнаго Креста Господня, месяца апреля 18: солнце оградися дугами, и бяху сини и зелены и желты и червлены и багряны, посреди же их – Честный Крест… Паки же в лето 6785 (1277) бысть предивно знамение Честнаго и Животворящего Креста Господня (месяца) февраля: солнце оградися дугами, а среди дуг – Честный Крест, а вне дуг – 4 солнца, а верх солнца – дуга велика на север горы. И та времена Гусская земля нератуема от безбожных татар, но тишина бысть и ослаба христианству».