Великий князь Димитрий с дружиной ушел сначала в Волок Ламский, а потом во Псков к своему зятю князю Довмонту. Великий князь надеялся по отшествии Дюденевых полков возвратиться в Переяславль, но Андрей перехватил его близ Торжка. Тогда Димитрий, оставив казну свою Андрею, ушел в Тверь, не занятую татарами.

Иоанн, подросший сын Димитрия, пораженный вероломством своего дяди, спросил отца:

– Неужто князь Андрей или Феодор не станут платить дань Орде?– Еще больше будут платить, будут ползать перед Тохтой! – сокрушался Великий князь. – Не знают, чего хотят. Великий князь им как кость поперек горла. А без Великого князя что с ними будет? Восстанут друг на друга, начнут доносить брат на брата. А в Орде того и хотят! Как же они не понимают…

КОГО ЛЮБИТ ГОСПОДЬ, ТОГО И НАКАЗУЕТ

Москву варвары взяли хитростью. Как пишут летописи, татары вместе с князем Андреем «поидоша к Москве, и московского Данила обольстиша, и тако въехаша в Москву». Возможно, князь Даниил, желая предотвратить разорение своего удела, не хотел вступать в схватку с неприятелем – силы были слишком неравны. Через послов было оговорено, что москвичи добровольно откроют ворота города на определенных условиях. Но татары поступили вероломно – и «сотвориша такоже, якоже и Суждали, Володимеру, и прочим городам».

Конечно, будь у князя Даниила воинства побольше, он встал бы на защиту города. Но, помолившись и посоветовавшись с доверенными людьми, он решил, что лучше пусть будет разграблен город, нежели погибнут люди. Город после татарского погрома можно вновь поднять, а если не будет людей – некому будет его отстраивать, да и незачем…

Тверь избежала татарского погрома. Князь Михаил возвращался в ту пору из Орды. Не ведал он, что татары уже разоряют земли княжества Московского. Хотел он было пройти в родной город через удел своего двоюродного брата князя Даниила, но некий священник спас князю жизнь, посоветовав идти иным путем.

Татары, узнав о прибытии Михаила, не решились идти против сильного княжества Тверского. Дюдень и так насытил голодное и жадное войско, зачем же в очередной раз испытывать судьбу? Дойдя до Волока Ламского, они остановились, грозя двинуться к Новгороду. Да новгородцы послали к Дюденю послов Ивана Михайлова и Семена Клементьева с богатыми дарами. И татары возвратились в Орду.

Как только восточная гроза откатилась обратно в степь, оставив за собой разоренные города и села, тоненькими ручейками начали возвращаться к родным пепелищам из лесных укрытий спасшиеся от погромов люди, потерявшие свое добро, родных и близких.

Все нужно начинать сначала.

Москва представляла собой печальную картину. Кремник выгорел наполовину, сгорел княжий двор и житницы, амбары опустели. В целом городе уцелело лишь несколько изб. В один миг погибло все, что созидалось великим трудом. Руки опускались от отчаянья. Да не таков был Московский князь!

– Кого любит Господь, того и наказует, – ободрял князь Даниил ближних. – Испытания нам Господь посылает, дабы сердца наши закалить в бедах и горестях.

Поднялись новые избы, терема и житницы, поварни и конюшни. Опять всем миром трудились москвичи, заново отстраивая свой город. Там, где кипела работа, можно было увидеть Даниила Александровича, ободряющего народ.

Утешались посадские жители, глядя на работящего князя. Платили ему ответной любовью и преданностью. И Москва, словно птица феникс, восстала из руин. Скоро и следа не осталось от пронесшейся бури.

КНЯЖИЙ СЪЕЗД ВО ВЛАДИМИРЕ

В следующем после Дюденева нашествия году преставился Великий князь Димитрий Александрович. Сколько мог старался князь Димитрий соблюсти старинный обычай старшинства в роду и по праву владеть Великим столом Владимирским. Когда же стало ясно, что твердость его ведет к новым бедам, Димитрий Александрович по доброй воле отказался от Великого княжения с условием, что князь Андрей вернет ему Переяславль.

Однако доехать до своей вотчины ему не пришлось. По пути в Переяславль, приняв великую схиму, Великий князь мирно отошел ко Господу.

Князя Димитрия оплакали и погребли в Переяславле-Залесском, в соборной белокаменной Спасской церкви, которую построил еще знаменитый Юрий Долгорукий.

Сбылась, наконец, мечта гордого князя Андрея – к нему по праву перешло Великое княжение. После кончины брата Димитрия он теперь старший в своем роду. На малое время наступил мир в Суздальской земле. Никто из князей-сродников не пытался затеять новую ссору. Младший князь Даниил жил по заповедям Божиим и никогда не желал чужого. Князь Михаил Тверской тоже не искал власти…

Но наступившее затишье длилось недолго. В 1296 году вновь «бысть нелюбие межи князей русских». На сей раз князья договорились порешить спорные дела миром на княжеском съезде.

Давно, наверное, со времен Александра Невского, не видел град Владимир столь почетного собрания знати. Почти все удельные князья – Всеволодовичи – нагрянули в город на Клязьме. Княжеские, епископские и монастырские подворья не могли вместить слуг. На съезде были архиереи, епископы Владимирский Симеон и Сарский Измаил – «толкователи святых уставов правды и совести». Из Орды на съезд приехал ханский посол Олекса Неврюй, крещенный в православную веру, – чтобы решить в пользу Орды споры князей. Хан не возражал против этого мирного начинания – в новом погроме Руси ему не было никакой выгоды, совсем разоренная она и дань платить не сможет…

После молебна в древнем Успенском соборе начался «снем».

Летописцы сохранили краткое описание происходившего. «И сташа со едину сторону князь Андрей Александрович, князь Феодор Ростиславич Ярославский, князь Константин Ростовский. Противу сташа им князь Данило Александрович Московский и князь Михаил Ярославич Тверской. С ними же и переяславцы…» Князь Иван Переяславский в то время находился в Орде, и вместо него на «снеме» присутствовали его доверенные бояре. Споры и препирательства длились не один день. В свое отсутствие управлять вотчиной князь Иван поручил Михаилу Ярославичу Тверскому, с которым был в дружбе.

Первым взял слово князь Андрей.

– Переяславское княжество по смерти Димитрия осталось без князя. Сын Великого князя Иван не имеет наследников. Полагаю, что мне, на правах Великого князя, должен принадлежать братний удел.

– Мы без господина своего вотчину его княжескую предати никому не можем! – возразил князю Андрею переяславский боярин Терентий Мишинич.

– Вотчину свою князь поручил мне! – возвысил голос Михаил Тверской.

– Ростов – старейший город Суздальской земли! – вскипел Константин Ростовский. – При наших прадедах, еще прежде Великого Всеволода, многие села переяславские принадлежали ростовским князьям…

– В ту пору и град Владимир был во владениях ростовских! – заметил Даниил Московский. – Переяславль – вотчина Великого князя Александра Ярославича, отца моего. Но кто поднимет руку, чтобы разорить дом отца своего?

Андрей Александрович при этих словах младшего брата начал зло покусывать губу.

– Что же мы, братья, раздираем вотчину? – вздохнул, оглядывая всех, князь Даниил. – Каждый да держит свой удел! А там Господь рассудит нас…

Мирный дух Московского князя на этот раз не успокоил братьев. Спор грозил превратиться в ссору. Князья уже было схватились за мечи. Но в этот миг епископ Симеон с поднятым крестом в руке ринулся на спорщиков, за ним – Сарский владыка Измаил.

– Братья, не допустите кровопролития! – умоляли князей отцы.И клинки возвратились в ножны…