– Огонь оберегает хана от злого умысла всех, кто идет к нему в шатер, – перевели князю слова жрецов.

– Я христианин, и мне не подобает кланяться твари. Я поклоняюсь Отцу и Сыну и Святому Духу, Богу единому, в Троице славимому, создавшему небо и землю и вся, яже в них суть, – ответил язычникам князь Александр.

Спокойное мужество князя поразило придворных Батыя.

– Или ты поклонишься нашим богам, или умрешь смертью лютою! – завопили волхвы.

Однако Батый, к всеобщему удивлению, велел не принуждать князя Александра исполнить обряд и пригласил к себе в шатер.

– Я готов поклониться тебе, как царю. Тебе вручил Бог судьбу царства земного. Но твари не стану кланяться. Я служу единому Богу, Его чту и Ему поклоняюсь, – глядя в широкое, красноватое лицо хана с раскосыми глазами, произнес князь.

Батый, самодовольно улыбаясь, глядел на славного князя и мужественного воина. Затем, обращаясь к окружающим, произнес:– Правду говорили мне: нет князя, равного этому.

Батый не был самостоятельным властелином, он считался наместником верховного хана, жившего в Монголии, в Кара-Коруме [13] . Сюда вскоре после посещения ставки Батыя, за тысячи верст, принужден был отправиться Александр Невский вместе с братом своим Андреем. Много пришлось повидать во время долгого, томительного пути по бесконечным пространствам азиатских степей и в самой ханской ставке! Как тяжело было русскому православному князю жить в обстановке монгольского быта, разделять чуждые обычаи, сколько довелось претерпеть от жестоких и гордых варваров.

Князь Александр был милостиво принят повелителем Азии и некоторое время прожил в столице монголов, наблюдая характер этих завоевателей Руси.

В жизни монголов поразило князя Александра, прежде всего, их строжайшее подчинение воле правителя – основа их могущества. Эта черта особенно выделялась на фоне разъединенности и своеволия русских князей. Вместе с тем монголы проявляли удивительное равнодушие к верованиям и убеждениям людей. Подчиняйся властям – а там молись Богу как тебе угодно, живи, как знаешь. Повелители их терпимо относились к чужим вероисповеданиям, чем выгодно отличались от католиков. «Мы, монголы, – говорили они, – веруем, что есть только один Бог. Но подобно тому, как рукам Он дал много пальцев, так и людям указал много путей в рай».

Александр Ярославич сделал все возможное, чтобы снискать доверие верховного хана и его приближенных.«Азиатов нужно заверить в глубокой покорности, – думал он свою думу, – умилостивить их алчные сердца богатой данью. Склонив ныне пред ними голову, можно уберечь Русь от гибели».

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВЛАДИМИРСКИЙ

Князь Александр получил ярлык на княжение в Киеве и «во всей земле Русской», удерживая за собой Новгород и Переяславль-Залесский. Его младший брат Андрей – город Владимир с окрестными областями.

– Вот оно, наше солнышко красное! – радовались новгородцы, едва не потерявшие надежду увидеть своего героя живым и невредимым.

Ну а суздальцам, к которым приехал княжить Андрей Ярославич, вскоре довелось вновь испытать на себе гнев восточных варваров. Князь, не имевший правительственной мудрости, рассорился с татарскими ханами, и те тотчас направили свои полчища на русские земли – тут уж и погоревать пришлось. Татарское войско под предводительством Неврюя легко разбило княжескую дружину, а сам князь Андрей бежал. Ханские воины в который раз насладились грабежами, насилием и пожарами. Сколько мирных жителей увели тогда варвары в плен!

Александр Невский снова вынужден был ехать в Орду, чтобы укротить гнев хана и остановить начавшееся на Руси кровопролитие. Сын Батыя хан Сартак, побеседовав с князем Александром, сменил гнев на милость – татары ушли в степи. А невский герой вернулся во Владимир Великим князем.

У Золотых ворот встречали князя митрополит, чернецы и горожане.

– Князь недаром меч носит, он отныне глава Великого княжества, – справедливо толковали жители. – В его руках, победителя свеев и немцев, и закон, и суд, и войско.

Жизнь во Владимире, как и в других, некогда славных и богатых, а ныне разоренных русских городах, приходилось начинать сызнова. Но что поделать? Помолившись, православные засучили рукава. Застучали топоры, засияли свежими красками обновленные иконы…

Князь Александр спешил восстановить разрушенные храмы, собрать разбежавшихся людей. Как отец, заботился он о народе, стремясь облегчить его тяжелое положение, ослабить, сколько возможно, и само иго татарское. С почтением отнесся он к местным обычаям и правилам. Со всеми старался ладить: ремесленникам и купцам нужен был мир, князю – войско. Мир стоит до рати, рать – до мира…

Татарское нашествие, всеобщая беда не ожесточили сердца наших предков. «За грехи нам тяжкое бремя ордынское», – говорили в народе. Словно благоразумные ниневитяне, поверившие слову пророка Ионы, спешили русичи покаяться пред Богом в своих прегрешениях. Сравнивали себя с народом Израилевым, попавшим в рабство египетским фараонам. Вера была единственным утешением. Не было бы в народе горячей веры Христовой, невозможно было бы сохранить любовь к разоренной, поруганной родине, не отчаяться, не озлобиться.

Многие в то время задумывались: а что если объединиться Руси с западным миром и призвать государства Европы на всеобщую войну с азиатами? Но не все еще понимали, что такое объединение могло состояться лишь при условии полного подчинения римскому папе. Находились русские князья, искавшие союза с Западом, не изменяя вере отцов, например, Даниил Романович Галицкий, владевший почти всей юго-западной Русью. Но Запад, видя непреклонность князя в вопросах веры, поступил с ним, как всегда, вероломно. Тогда Даниил, ранее принявший от папы королевский титул, прервал отношения с Римом.

БЕСЕДА С КАРДИНАЛАМИ

Получив достойный отпор на Чудском озере, Запад так просто сдаваться не хотел. Убедившись, что русских невозможно победить силой, Рим решил действовать другим способом: вместо грозных крестоносцев римский понтифик прислал во Владимир своих верных кардиналов.

Князь Александр принял послов с почетом, как и положено принимать высоких гостей. Накормил, напоил, а затем спросил – с чем пожаловали.

– Святейший отец много слышал о тебе, славном и отважном князе, – заговорили кардиналы, – поэтому он прислал нас вручить тебе это послание…

Князь Александр молча взял свиток, подписанный рукою папы Иннокентия IV.

«Отец будущего века, насадитель непорочного совета, Искупитель наш Господь Иисус Христос низвел росу Своей благодати на ум славного блаженной памяти князя Ярослава, родителя твоего… – гласили витиеватые буквы. – Отец твой, желая облечься в нового человека, смиренно обещал послушание матери Римской церкви».

– Какая ложь! – выдохнул князь Александр, гневно сверкнув очами. – Отец мой скончался вдали от родины, и один из ваших папежников…

– Иоанн де Плано Карпини, – подсказал кардинал.

– Этот ваш Карпини был почти свидетелем его кончины. Ну и что?!

– Плано Карпини предполагает, – голос кардинала дрогнул, – что ваш отец перед смертью склонился к увещеваниям римского папы.

Князь Александр едва сдержал себя, чтобы не схватить за грудки наглого враля.

«Конечно, и ты не должен отвергнуть нашей просьбы, – говорилось далее в послании, – которая, служа с нашей стороны исполнением долга, послужит в то же время и твоим выгодам… Поэтому мы просим твое величество, увещеваем и прилежно убеждаем, чтобы ты снова признал своею матерью Римскую церковь и оказал послушание ее первосвященнику… Да будет тебе известно, что если ты воспользуешься нашим или лучше – Божиим благоволением, мы будем считать тебя наилучшим между католическими государями и всегда с особенным усердием будем стараться об увеличении твоей славы. Так как опасностей всегда легче избегнуть, если вооружиться против них щитом предусмотрительности, мы особенно просим тебя, чтобы, лишь только узнаешь, что татары направляются против христиан, ты тотчас постарался бы уведомить об этом братьев Тевтонского ордена, чтобы мы могли заблаговременно позаботиться о противодействии татарам с Божией помощью. Дано в Лионе 8 февраля 1248 года».