Нравственность рассматривается Гегелем прежде всего в ее наличной, то есть современной философу форме. При этом поразительно, что он с легкостью отвлекается от всех тех аспектов, которые так или иначе выпадают из намеченной им схемы. Семья, например, интересует его исключительно в качестве института, в котором реализуется первоначальное единство людей. Любовь для Гегеля не уникальное переживание, а форма нравственной связи двух индивидов. Брак — прежде всего правовое состояние. «Брак отличается от сожительства тем, что в последнем имеет значение главным образом удовлетворение естественной потребности, между тем как в браке эта потребность оттесняется на задний план. Поэтому в браке говорят, не краснея, о таких естественных происшествиях, упоминание о которых при внебрачных отношениях вызвало бы чувство стыда». Гегель не против развода, он признает возможность расторжения брака, но «законодательства должны в высшей степени затруднять осуществление этой возможности и охранять право нравственности против каприза».

Гегель придает большое значение брачной церемонии. В ней он видит не просто формальность, без которой можно было бы обойтись, так как главным является любовь. Эту идею отстаивал Ф. Шлегель в «Люцинде», но Гегель называет ее аргументацией соблазнителей. «Относительно связи между мужчиной и женщиной следует заметить, что девушка, отдаваясь чувственно, жертвует своей честью, с мужчиной же, имеющим, кроме семьи, еще и другое поле нравственной деятельности, дело обстоит не так. Предназначение девушки состоит существенно лишь в браке». Женщины могут быть образованны, но для высших наук, как философия, и для искусства они не созданы. Государство подвергается опасности, когда женщины находятся во главе правительства, ибо они действуют не согласно требованиям всеобщего, а руководствуясь случайными склонностями и мнениями.

Наиболее содержательный раздел философии права — «Гражданское общество». Этим термином Гегель обозначает социальный строй, покоящийся на личном экономическом интересе, где «каждый для себя — цель, все другие—суть для него ничто». Вместе с тем подобное общество Гегель рассматривает как продукт нового времени, то есть фактически речь идет об обществе буржуазном. Надо сказать, что и термин, которым он пользуется («burgerliche Gesellschaft») имеет двойной смысл: «бюргер» по-немецки и гражданин и буржуа.

В основе гражданского (буржуазного) общества лежит система потребностей. Животное ограничено в средствах самоудовлетворения; существуют насекомые, которые связаны только с одним растением, у животных круг деятельности шире, человек же универсален в своем жизненном поприще. Но человек находит вокруг себя очень мало непосредственно пригодного для себя материала. Лишь путем труда он создает средства для удовлетворения потребностей. Так возникает экономическая система, сходная с планетной тем, что глазу сначала видны лишь неправильные движения, а за ними скрываются определенные законы. Эти законы изучает политическая экономия.

Гегель исследует труд как социальное отношение. Он видит, что всеобщее содержание труда лежит не в единичных произведенных продуктах, а в орудиях труда и навыках. Он показывает, как разделение труда приводит к упрощению операций, что открывает возможность для применения машин. В мануфактурном и машинном производстве скрыта одна из основных причин духовного оскудения и морального вырождения современного общества.

От взора мыслителя не укрывается и тот факт, что экономические отношения лежат в основе социальной дифференциации. Речь, правда, идет о сословном делении, но фактически Гегель приближается к осознанию существования в обществе классов. Неравенство людей установлено природой и усугублено гражданским (буржуазным) обществом, поднято до уровня различия в имуществе и культуре. «Требование равенства есть черта пустого рассудка». На страже собственности стоит суд.

Правосудие устраняет из жизни общества все случайное — чувства и мнения, их место занимает закон. Однако последний применим лишь к внешним проявлениям деятельности человека. Внутренний мир человека — вне сферы права. У китайцев, правда, существует закон, согласно которому муж должен любить свою первую жену больше других; если его изобличают в противном, то он подвергается телесному наказанию. В обществе с развитым правосознанием человека не могут судить за образ чувств или мыслей.

Право отражает состояние общества. Когда устои общества держатся прочно, оно снисходительно относится к правонарушениям. Если положение общества шатко, суровые наказания призваны укрепить его положение. Поэтому один и тот же уголовный кодекс не может годиться для всех времен.

Перед судом все равны. В том числе представители власти. В эпоху феодализма суд заискивал перед властью; в новейшее время государь в своих личных делах признает власть суда над собою, и в свободных государствах бывает, что он проигрывает процессы. Правосознание требует не только публичного оглашения законов, но и возможности знать как закон осуществляется. Судопроизводство должно быть публичным, только при этом граждане выносят убеждение, что, действительно, совершается правильный суд.

Большое место в жизни гражданского общества Гегель отводит полиции, явно переоценивая ее назначение: «Полицейский надзор и опека имеют целью доставлять индивиду имеющиеся налицо всеобщие возможности достижения индивидуальных целей. Полиция должна заботиться об уличном освещении, постройке и исправности мостов, установлении твердых цен на предметы повседневного потребления, так же как и о здоровье индивидов».

Философ видит, что рост промышленности и народонаселения ведет не к сглаживанию, а к обострению социальных противоречий. При чрезмерном богатстве общество недостаточно богато, чтобы преодолеть чрезмерность бедности. Эта диалектика заставляет гражданское общество выйти за свои пределы. Внешне это выглядит как колонизация, а внутренне как установление корпоративного строя, где реализуется описанное выше полицейское попечение. Так нравственность достигает своей высшей ступени — государства.

Только в государстве осуществляется подлинная свобода. Еще в «Науке логики» Гегель определил свободу как познание и реализацию необходимости, продемонстрировав на этом примере тождество противоположностей. В социальном плане противоположность свободы — рабство; злые языки уверяли, что для Гегеля между ними нет разницы: тиранию деспотической прусской монархии он выдает за реализацию принципа свободы.

Славословя государство как таковое, Гегель вместе с тем допускает возможность существования «дурного» государства, как и больного тела у человека. Сопоставляя различные государственные формы, он высказывается за такую, которая сводит до минимума влияние личных качеств правителей на судьбы страны. Вопреки логике конституционную монархию он ставит выше демократической республики. Гегель не доверяет демократии; в частности, он опасается излишней свободы печати.

Гарантия прочности государственного строя—чиновничество. В отличие от аристократии чиновники не составляют изолированного слоя, они связаны с народом, воплощая в себе его лучшие качества, ум, образованность, правосознание. Эти иллюзии Гегеля высмеял Маркс: гегелевское описание бюрократии лишь частью соответствует действительности, частью же — тем представлениям, которые бюрократия имеет о себе. На самом деле «дух бюрократии есть всецело дух иезуитства, дух теологии. Бюрократы — иезуиты государства» ^[19].

Последняя проблема, на которой мы задержим внимание читателя, разбирая философию права, — отношение к войне. В Гегеле принято видеть ее безусловного апологета. Эта широко распространенная точка зрения аргументируется смачными выдержками из «Основ философии права». Здесь речь идет о «высоком назначении войны», благодаря которой «сохраняется нравственное здоровье народов» и т. д. Гегель, не называя ее, цитирует здесь свою, относящуюся к 1802 году работу «О научных способах исследования естественного права». «Основы философии права» вышли в 1820 году. Таким образом, как бы перебрасывается мостик от раннего периода творчества мыслителя к зрелости, и в том и другом случае Гегель предстает перед нами как безусловный противник вечного мира и сторонник войны.