- Ирс, но не думаю, что ты о нем слышала - соль-фламме такое не пьют.

   - Отчего же? Вкусно ведь.

   - Кто их знает... не по чину, похоже. Тебе не жарко? У тебя щеки красные.

   Я прикоснулась к лицу пальцами, и вправду, кожа будто горит.

   - Душно.

   - Я открою окно. - Дарсан отставил нетронутый бокал и распахнул окно настежь.

   Повеяло холодком, кухня наполнилась звуками: шорохами, треском, хлопаньем, рычанием. Андарран явно где-то неподалеку, наверное охотится, или дремлет на солнце, обняв лапами какой-нибудь скальный выступ. - Так лучше?

   - Намного, спасибо.

   Дарсан подошел ближе, забрал мой опустевший бокал и поставил его на стол. Провел осторожно кончиками пальцев от подбородка к виску, где раньше покоился ментакристалл, вторая рука зарылась в мои волосы, погладила затылок. Я прикрыла глаза.

   - Это из-за кристалла? - тихо спросил он.

   - Что? - Я непонимающе уставилась в его глаза. - О чем ты?

   - Ты стала... другая. Какая-то вялая, ничего не хочешь толком, ничего тебе не нужно. Словно выгорела изнутри.

   - А, это... Это просто слабость, после операции. Истаб сказал, это нормально, пройдет потом. Дарсан я... Прости, я устала. Идем в бассейн, вода приведет меня в чувство.

   - Эй, - он склонился к самому моему лицу, - не оправдывайся. Я все понимаю, ты знаешь. Не хочешь меня, так и скажи, зачем отговорки? Ты не оправилась от операции, и столько всего случилось. И Андарран наверняка тебя снова испугал. Прости его, ладно? Он же до сих пор не понимает толком, как с тобой обращаться, иногда не осознает насколько ты хрупкая. Боится снова сделать тебе больно и оттого еще больше неловко выходит. И знаешь... если хочешь, мы с ним можем помочь тебе, втянем ненадолго в нашу связь - тебе сразу легче станет.

   - Нет уж, - я невольно вздрогнула. - Хватит с меня и одного раза.

   - Ты так и не ответила, - он легко коснулся поцелуем моих глаз, одного за другим.

   - А это был вопрос?

   - Это был вопрос.

   - Дарсан...

   - Айон.

   - Айон, давай не сегодня, хорошо?

   - Конечно, милая... - Он легко подхватил меня на руки. - Все еще хочешь в бассейн?

   - Хочу. А потом - спать, спать, спать.

   Он усмехнулся.

   - Соня ты.

   Да нет. Просто, только во сне я могу забыть весь этот кошмар.

  В самом начале было совсем по-другому.

   Я не была... не была невинной девушкой, когда Дарсан набился мне в консорты. И моя ненависть горела не так сильно - Амори еще не родился и всех последствий маминого обмана мы тогда не знали. Нет, я злилась, конечно, на этого соль-терро: как смел он, симбионт, претендовать на меня? Опять же, в то время, надежда на мое исцеление и не собиралась исчезать, я твердо знала, что способ спастись от гибели есть, и он непременно будет найден.

   Так и случилось бы, не потеряй мать способность выносить ребенка. Если бы не этот факт, думаю, что однажды я бы приняла предложение целителей и согласилась на постепенную замену органов. Это дало бы мне достаточно времени, чтобы дожить до момента, когда они не изобретут совершенное лекарство.

   Жизнь моя тогда была, безусловно, не безоблачной, это скорее теперь, с головой погрузившись в океан абсурда и истинного кошмара обреченности, мне так кажется. Она вообще разделилась на "тогда", где я имела шанс на жизнь, и "сейчас" где остались только боль и долг. И даже думать об ином не выходит, смерть занимает все мысли, не оставляя места ничему. Разве что, долгу...

   Забавно ведь.

   Не реши однажды Дарсан предъявить на меня права, и я бы жила. Не реши он того же, есть шанс, что я тихо лишилась бы ума, не вынеся осознания болезни. Что ни говори, сколько времени я уже держусь на одной лишь ненависти к нему? Мой самый верный враг, он не дает мне погрузиться в себя до конца и утонуть в жалости...

   Тогда было еще не так.

   Мне недоставало разума понять слишком многое, а злость мешало и той малости, которую понять было в моих силах. Дарсан же умен и расчетлив во всем, кроме отношений.

   Соль-терро живут не особенно долго. Дикие сильны, опасны и их много, слишком много для тринадцати симбионтов, которые в свою очередь венец творения Алмазного рода. Их создали так давно, что даже сам Алмазный род не помнит уже как именно. Известны лишь факты...

   Их всего тринадцать и всегда было, есть и будет столько же.

   Когда умирает один из пары дракон-соль-терро, второй умирает тоже.

   Но они возрождаются. В резервации живет группа ученых хранящих эту тайну. Когда кто-то из симбионтов погибает, они требуют девушку способную родить и получают ее, потому что остаться без единственной защиты... невозможно. Это называют жеребьевкой. В ней наравне участвуют девушки из всех сословий, кроме соль-арэо, что понятно. Конечно, ни одной семье не хочется просто так отдавать своих дочерей... но так надо. И за это соль-терро ненавидят еще больше.

   Девушки не возвращаются потом. Я видела их однажды - они остаются в резервации, работают, помогают вести быт соль-терро. Они тихи и неразговорчивы, их мало что интересует. В чем бы не заключался ритуал, он не проходит бесследно.

   Я знаю немного, только то, что рассказывала мать, которая тоже не знает всего, однако как правительница обязана разбираться во всем, за что несет ответственность.

   Девушке искусственно подселяют плод и на этом обычные процедуры оканчиваются. Несколько месяцев беременности она будет связана с драконицей, вынашивающей яйцо, узами, которым нет названия. Потом та откладывает яйцо, а девушку вводят в глубочайших сон. Мать показала мне однажды как это выглядит - нас не пустили в саму лабораторию дали лишь смотреть через стекло - несчастная девушка, живот которой был уже хорошо виден, лежала в неглубоком бассейне с теплой водой, вся опутанная огромным количеством трубок, большая часть которых вела прямо из ее живота к яйцу...

   Кошмарное зрелище. Действительно.

   Беззащитная нагая девушка, беременная и искусственной пуповиной связанная еще и с драконьим яйцом. Ей не дают проснуться, не знаю, чувствует ли она, как десятки трубок опутывают ее недвижимое тело, впиваясь в беззащитную кожу. Надеюсь, что нет.

   Потом следуют роды. Тоже искусственные. Одна команда ученых вынимает ребенка, в то время как вторая разбивает скорлупу на драконьем яйце. Они все делают до отвращения слаженно и синхронно - им всем много лет и эта операция не первая. И далеко не последняя.

   Ребенок и дракон появляются на свет одновременно, и их обоих помещают в единый маленький бокс, где они проведут первый год жизни, пока не окрепнут достаточно, чтобы ничто не могло повредить, искалечить их связь, такую крепкую и хрупкую одновременно. Это дикое зрелище - младенец и драконеныш бок о бок, рядом нежнейшая кожа и острые когти ... У бокса неустанно будут дежурить сразу по трое ученых, следя и заботясь.

   Девушку же отправят на "восстановление" после чего ей будет предложено вернуться в семью. Еще никто не согласился, но вопрос задается каждый раз, с тупым упрямством людей, не желающих понять, что их опыт не совершенен, и несет вред и потери.

   Мать многое мне показывала. Она готовила меня на свое место, а значит, я обязана была знать все и немного больше; разбираться в любом деле, не полагаясь полностью на помощников и специалистов. Обучение длилось бы не один десяток лет... Но было прервано. Прервано окончательно.

   Однако я все помнила. Помнила ужас, который испытала, выйдя из лаборатории в резервации, о которой и знали то немногие. И принялась ненавидеть соль-терро.

   Они растут быстрее обычных детей, потому что перерождаются. У них разные тела от рождения к рождению, но одна и та же душа, что у дракона, что у его симбионта. Только ребенок не помнит предыдущих жизней, а дракон способен, если нужно, возродить эти воспоминания. Однако физические навыки сохраняют оба, поэтому учатся гораздо быстрее. Фактически, уже спустя полтора десятка лет после рождения они входят в полную силу, и способны начинать охоту на Диких.