1797--1799 гг. ("Добродетель", "Герой", "Человек") идея воспоминания, еще не
выраженная словесно, организует нравственную и эстетическую концепцию
личности, общества и истории. Память как словесный лейтмотив входит в лирику
Жуковского, начиная с перевода элегии Т. Грея "Сельское кладбище" (1802):
"Любовь на камне сем их память сохранила". С этого момента воспоминание как
состояние живущей и творящей души образует устойчивый эмоциональный
рисунок элегии Жуковского:
Сижу, задумавшись, в душе моей мечты:
К протекшим временам лечу воспоминаньем...
О, дней моих весна, как быстро скрылась ты,
С твоим блаженством и страданьем!
"Вечер", 1806
Однажды оформившись как лейтмотив, категория воспоминания далее
дифференцируется, обрастая целым рядом переносных смыслов и оттенками
эмоциональных значений; но при этом сохраняется главное: синонимичность
воспоминания и поэтической мечты, прекрасного, идеального:
Воспоминанье здесь унылое живет!
Здесь, к урне преклонясь задумчивой главою,
Оно беседует о том, чего уж нет,
С неизменяющей Мечтою.
"Славянка", 1815
Не случайно то обстоятельство, что особенная продуктивность мотива
воспоминания в лирике Жуковского приходится на 1814--1824 гг. -- время
неоспоримого первенства его на русском Парнасе, время максимального влияния
его поэзии на русский литературный процесс и на формирование поэтических
систем его младших современников, среди которых первое место принадлежит
Пушкину, органично усвоившему культ воспоминания из поэзии своего учителя.
Практически каждое стихотворение Жуковского -- от альбомной шутки до
эстетического манифеста -- организовано мотивом воспоминания, которое
постепенно становится синонимом самой жизни:
Мне умереть с тоски воспоминанья!
Но можно ль жить -- увы! -- и позабыть!
"Воспоминание", 1814
Посвящение к поэме "Двенадцать спящих дев" (1818), "Невыразимое"
(1819), "Цвет завета" (1819), "Лалла Рук" (1821), "Воспоминание" (1821),
"Мотылек и цветы" (1824) -- все эти эстетические манифесты Жуковского
выстраивают метафорическую цепочку категорий духовной жизни, которые
воплощаются в поэтических лейтмотивах "мечты", "минувшего", "упования",
"очарования", где связующим звеном между жизнью и творчеством становится
воспоминание, обретающее статус эстетического понятия. Выражением этой
сопряженности жизни и поэзии в воспоминании стала знаменитая формула
Жуковского "Жизнь и Поэзия -- одно" ("Я Музу юную, бывало, // Встречал в
подлунной стороне...", 1824), во многом определившая впоследствии восприятие
личности поэта его современниками. Так воспоминание постепенно становится в
творчестве Жуковского философской категорией, синтезирующей жизненное
впечатление, творческий акт и нравственный урок. Афористическим выражением
этой философичности стало стихотворение 1829 г. "Памятники":
То место, где был добрый, свято!
Для самых поздних внуков там звучит
Его благое слово и живет
Его благое дело.
Здесь уже слышится предвестие поздней концепции поэтической жизни,
которую Жуковский выстроил, опираясь на пушкинскую формулу "Слова поэта
суть уже дела его" ("О поэте и современном его значении", 1848). Так в
творчестве самого Жуковского осуществляется своеобразный акт самосознания
памяти, воспоминания, постепенно отстраняющихся от поэзии для того, чтобы
стать жизнью и гранью общей духовной культуры эпохи. Возникшее как
поэтический образ, воспоминание для Жуковского постепенно становится
жизненной философией и повседневной житейской потребностью.
Философский аспект идеи воспоминания выразился в том, что сам поэт
назвал "философией фонарей": "Я когда-то сказал: счастие жизни состоит не из
отдельных наслаждений, но из наслаждений с воспоминанием, и эти наслаждения
сравнил я с фонарями, зажженными ночью на улице: они разделены
промежутками, но эти промежутки освещены, и вся улица светла, хотя не вся
составлена из света. Так и счастие жизни! Наслаждение -- фонарь, зажженный на
дороге жизни; воспоминание -- свет, а счастие -- ряд этих фонарей, этих
прекрасных, светлых воспоминаний, которые всю жизнь озаряют" {Кульман Н. К.
Рукописи В. А. Жуковского, хранящиеся в библиотеке гр. А. А. и А. А.
Бобринских. СПб., 1901. С. 7.}.
Эта же философия жизни характерна для статьи "Воспоминание" в цикле
"Мысли и замечания" (1850), написанной как комментарий к стихотворению
"Воспоминание" 1821 г. Показательно, однако, и то, что эти философские образы
воспоминания сформировались у Жуковского довольно рано, в 1815--1821 гг., и
то, что это была практическая философия, которая выразилась в осознанном
стремлении сохранить черты минувшего в собственной памяти и для потомков. С
середины 1830-х годов поэт начинает призывать своих близких к закреплению
образов прошлого на бумаге. В этих призывах наглядно воплощается
формирование концепции мемуарного жанра в творческом сознании Жуковского.
Поэтическое дело становится делом жизни.
Первоначально это стремление закрепить уходящее, воскресить минувшее
отливается у поэта в неадекватной форме: первые воспоминания, созданные им,
не словесные, а живописные -- цикл рисунков пером, изображающих виды его
родины, села Мишенского. Побуждением к созданию этих рисунков был один из
первых опытов племянницы поэта, детской писательницы А. П. Зонтаг, в
литературном оформлении их общих детских воспоминаний: "Мне так стало
грустно, что все на родине нашей исчезло, что я вздумал все снова построить на
бумаге; как мог что вспомнить, так и нарисовал <...>", -- писал ей Жуковский в
ноябре 1836 г. {Уткинский сборник. Письма В. А. Жуковского, М. А. Мойер и Е.
А. Протасовой. М., 1904. С. 112--113.} Рисунки видов Мишенского --
необходимое для него переходное звено от отвлеченно-невещественного
поэтического воспоминания к конкретике мемуарного жанра.
В 1830--1840-х годах Жуковский, разделивший пушкинское увлечение
мемуарной литературой и историческим анекдотом и бывший инициатором
предпринятой Пушкиным записи устных рассказов Загряжской, практически
становится мемуаристом в своих письмах. Два знаменитых письма поэта 1837 г. --
Сергею Львовичу Пушкину и шефу жандармов А. X. Бенкендорфу -- осознаются
сегодня как мемуарные источники биографии Пушкина. Не столь широко
известные образцы этого жанра -- очерки-некрологи "О стихотворениях
И.И.Козлова", "К. К. Мердер", биографический очерк "Иосиф Радовиц", письма--
отклики на известия о смерти А. И. Тургенева и Н. В. Гоголя, своеобразные
надгробные речи друзьям, которые бегло очерчивают контуры их обликов. Поэт,
культивировавший воспоминание как эстетическую и нравственную ценность,
воплотил этот культ в собственных воспоминаниях о близких спутниках своей
жизни:
О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с тоской: их нет;
Но с благодарностию: были!
"Воспоминание", 1821