же время признававшими превосходство евангельского учения, Жуковский

никогда не имел повода подвергать их воззрения критическому анализу. Для него

религия была делом чувства, стремлением к добру -- к выполнению добрых дел.

Он верил в простоте сердца, и вера сама по себе, не по догматическим формам,

укрепляла его. Самые догматические формы и приемы религиозных фанатиков

его не интересовали, и он совершенно не замечал всех махинаций

фарисействующей братии.

Когда Жуковский, вследствие женитьбы своей и поселения на берегах

Рейна, попал в круг людей, анализировавших религию как бы при помощи весов и

микроскопа -- и поставивших мелкие и узкие результаты свои основами веры, --

поэт сначала поддался такому направлению. Исповедовали то все дорогие ему,

добрые люди, искренно убежденные в своей греховности, честно и

самоотверженно ведшие пропаганду своих несомненно добросовестных

воззрений. Но когда в Жуковском проснулось сомнение в истине такого

направления, когда ему стало ясным, что он погрешил против своего Бога, -- то в

окружавших его людях он не нашел ни понимания, ни поддержки и был тем

глубоко несчастлив. В это же время он сошелся ближе с Гоголем, которого

тревожили те же религиозные сомнения. Малообразованный, с спутанными

воззрениями на веру, Гоголь не мог внести успокоение и ясность в душу

Жуковского. Все более и более впадая в мистицизм, он возбуждал и в поэте один

внутренний разлад и внутреннее недовольство.

Но наконец Жуковскому удалось сделать усилие над собою, и он

вернулся, таким образом, к простоте веры своих молодых лет. Ему казалось, что

он, при ее помощи, счастливо избегнул скал и подводных мелей. Таково было

убеждение нашего друга, когда он достиг 68-го года своей жизни, с телом

ослабевшим, с опасностью ослепнуть. Поэтическое призвание его было

выполнено -- он сам приготовил к изданию все свои труды, -- оставалось

закончить некоторые педагогические работы и перевод "Илиады". В это время

стало изменять ему зрение. В темном покое слепой поэт ощутил воскрешение

прежних образов с большею силою и яркостью, и его "Агасфер" должен был

показать, как поэт, сквозь годы скорби и несчастия, может доходить до ясного

религиозного сознания -- до счастья и покоя. Смерть застала его именно за этим

трудом...

Автор настоящего очерка сочтет себя счастливым, если его перо, быть

может, послужит родине Жуковского средством к тому, чтобы сохранить надолго

дорогую память о ее поэте, оценить его превосходные душевные качества,

которыми была проникнута и самая его поэзия, и, наконец, ту пламенную любовь

к этой самой родине, которой он посвящал и всякую лучшую свою мысль, и

всякое лучшее свое чувство.

КОММЕНТАРИИ

Карл Карлович Зейдлиц (1798--1885) -- доктор медицины, воспитанник

Дерптского университета, ученик И. Ф. Мойера, автор нескольких работ по

медицине. Некоторое время (1821--1822) жил в доме у И. Ф. и М. А. Мойер

(урожд. Протасовой). Мария Андреевна нашла в нем преданнейшего друга, о чем

сообщала А. П. Киреевской и Жуковскому (УС, с. 256--257, 269--270). Зейдлиц

увидел впервые Жуковского еще в студенческие годы, но их дружеские

отношения складываются уже после смерти Маши, в 1823 г., а еще более

развиваются после 1829 г., когда Зейдлиц берет на себя заботу об А. А. Воейковой

(Салупере, с. 433--434). Жуковский высоко ценил порядочность, честность своего

дерптского друга, считая его "истинным ангелом-хранителем", "облегчителем

последних минут" Саши Воейковой, называл его письмо о последних ее минутах

"истинным благодеянием сердцу" (ПЖкТ, с. 251). При жизни Жуковский

поддерживал с Зейдлицем переписку, а после смерти завещал быть своим

душеприказчиком за его "совестливую точность".

После смерти Жуковского Зейдлиц, выйдя в отставку, берет на себя

миссию биографа поэта. Характеристику его жизни он дал в трех богатых по

материалу и проникнутых теплым чувством к другу сочинениях: 1) Очерк

развития поэтической деятельности В. А. Жуковского (ЖМНП. 1869); 2) Wassily

Andrejewitsch Joukoffsky: Ein russisches Dichterleben. Mitau, 1870; 3) Жизнь и

поэзия В. А. Жуковского: По неизданным источникам и личным воспоминаниям.

СПб., 1883. Все три сочинения -- варианты единого замысла создания первой

полной биографии Жуковского; разночтения -- отражение истории публикации,

издательских установок. К юбилею Жуковского в 1883 г. Зейдлиц активизирует

свою деятельность по увековечению памяти поэта. Кроме создания биографии

Жуковского, получившей высокую оценку современников, он участвует в

публикации писем Жуковского (PC. 1883. Т. 38--40).

Книга Зейдлица -- особая страница в биографической литературе о

Жуковском. Она не столько имеет мемуарный характер, сколько представляет

очерк жизни и творчества "по неизданным источникам и личным

воспоминаниям". Воспоминания как бы объективированы, включены в общую

летопись жизни Жуковского. Но при всем том они часто единственный источник

в освещении многих этапов биографии поэта, особенно дерптского периода,

истории трагической любви Маши Протасовой и Жуковского, которую Зейдлиц

называл "порой горя и нравственного торжества в жизни русского поэта" (PC.

1883. Т. 37. С. 196). Именно "Зейдлиц более других был посвящен в сердечные

тревоги его юности" (Веселовский, с. V). Менее удачно выглядят в книге анализ

поэзии Жуковского и описание событий, очевидцем которых автор не был.

Критерием отбора и сокращений материала из объемной книги была прежде всего

новизна фактов, мемуарная основа текста.

ИЗ КНИГИ

"ЖИЗНЬ И ПОЭЗИЯ В. А. ЖУКОВСКОГО.

ПО НЕИЗДАННЫМ ИСТОЧНИКАМ И ЛИЧНЫМ ВОСПОМИНАНИЯМ"

(Стр. 37)

Зейдлиц, с. 3--5,11--20, 22--23, 26--27, 30, 31, 33--36, 41--53, 56, 58--63,65,

67--68, 71--72, 77--84, 90--96, 98--99,103--104,107,109--110,112--114,119-- 125,127--

129,131--132,134--135,137--141,144--145,149,151--152,155--158, 161--163,165--

168,171--176,179--187,190--191,195--196, 203, 205, 208--209, 212--215, 218--220,

222--224, 234--238, 240, 246--248.

1 В описании детства Жуковского, как указывает и сам автор,

использованы материалы воспоминаний А. П. Зонтаг.

2 Баллады Жуковского, его многочисленные переводы из драматургии

Шиллера, Софокла, комедийные опыты пародийного характера опровергают это

мнение (подробнее см.: Лебедева О. Б. Место и значение драматургических

опытов в эстетике и творчестве В. А. Жуковского: Автореф. дис. ... канд. филол.

наук. Томск, 1980).

3 И ты глубоко вдохновенный... -- цитата из "Евгения Онегина" А. С.

Пушкина (гл. восьмая, первоначальный вариант пятой строфы).

4 К сожалению, о времени учебы Жуковского в Университетском

пансионе и его дружбе с братьями Тургеневыми, в особенности со старшим --

Андреем Ивановичем, почти не осталось мемуарных свидетельств. Этот пробел

восполняют письма Андрея Тургенева к Жуковскому (см.: Жуковский и русская

культура. Л., 1987. С. 350--431).

5 Первая редакция перевода "Сельского кладбища" была сделана

Жуковским в 1801 г., переработана по совету H. M. Карамзина.

6 Жуковский так объяснял выбор этой печати: "Я когда-то сказал: счастие

жизни состоит не из отдельных наслаждений, но из наслаждений с

воспоминанием, и эти наслаждения сравнил я с фонарями, зажженными ночью на

улице: они разделены промежутками, но эти промежутки освещены, и вся улица