Во время привала Лейла попыталась заговорить с Аскером, но он от неё просто отмахнулся, переговариваясь то с одним, то с другим адресатом. Так повторилась три раза. На третий раз Лейла смертельно обиделась. Она так его любит, а он от неё отмахивается! Она уселась на козлы телеги и обиженно надулась.

Волд Аскер.

Сразу после завтрака мы покатили на юг. Жуди радостно щебетала, рассказывала что-то о нюансах танцев. Я ничего не понимал а потому просто любовался изгибами, предоставив планам о судьбе мира течь через фантазию самим по себе. Кое-что даже начало складываться. Через некоторое время мне подумалось, что Жуди на меня обратила внимание только потому, что я имею иномирное происхождение. Будь я простым фермером, она бы, наверное, на меня и не посмотрела. Я спросил об это девчонку напрямую.

И тут Жуди прорвало. Следующий час она подробно описывала, какие будут занавески в её доме, сколько и какого именно скота она мне родит, как она будет подавать мне молоко утром и творог вечером. Сначала я хихикал в душе, потом перестал. Эта девчонка искренне верила в то, о чём говорила. Она готова была разбиться в лепёшку ради тех, кого любила. Проняло даже старика — мне с моего места было видно, как змея у него под плащом отплясывает джигу. Жуди, наивный ребёнок, ничего не заметила.

А эта девчонка изменила меня. Всю жизнь мне казалось, что для того, чтобы нравится девчонкам, я должен быть кем-то великолепным и сиятельным, иначе меня никто не полюбит. Мне казалось, что необходимо, как минимум, иметь сияющий мундир пилота космических войск, или уметь в компании блистать остроумием и искриться весельем. Теперь становилось ясно, что всё это было лишним. Я хотел того, чего не стоило хотеть. Меня готовы были любить просто так… как бы это лучше выразить? За то, что я красивая картинка. Нет, не так. Внешняя красота не имела значения. В каком случае я был бы красивой картинкой? Наверное, достаточно не проявлять самовозношение, язвительность и страсть к укорам. Плюс немного заботливости — причем не в материальном плане, всё материальное она готова была мне предоставить даром и в изобильных количествах. Заботливость была нужна на уровне сочувствия — сострадательности. И, наверное, немного мечты об успехах и красоте своего объекта любви. Эта девчонка была такая милая в своей наивной и открытой любви. Наверное, такая немного наивная любовь и есть основа существования. Девчонки любят и им плевать на проблемы перенаселения или неуправляемости иерархических систем.

— А она милая, — внезапно тихо сказал Фиу, — так её послушаешь — послушаешь и начинаешь мечтать о том, чтобы такие девчонки всегда во всём мире были счастливы.

— Знаешь, Жуди, ты такая милая, ради таких, как ты, хочется жить.

Эта фраза заставила нашу даму замолкнуть очень надолго. Она разулыбалась и, уставившись взглядом куда-то за горизонт, застыла на козлах. Что было очень своевременным: меня вызвал глава кочевников. Точнее, его старший сын.

Дело было в том, что в гавань столицы империи вошла ещё одна галера. На этот раз это была галера островитян. Они решили оказать любезность своим новым как бы союзникам и предупредить их о том, что флот самого агрессивного из государств нитиру подойдёт к столице через две — три недели. Крупные парусные корабли нитиру ходили намного быстрее, чем медлительные разведывательные галеры кочевников, и, пока разведчики возвращались, нитиру успели собрать флот, погрузить армию и пересечь океан. Глава кочевников обдумал ситуацию и решил, что с его стороны самым мудрым делом будет умереть. И умер. К счастью, его старшие сыновья были в курсе дела и умели обращаться с коммуникаторами, замаскированными под волшебные камни.

В новообразованной империи кочевников тут же началось политическое брожение. На верховную власть претендовали старшие сыновья бывшего главы, но их претензии были не абсолютными: империя кочевников была союзом племён, и пожилые вожди крупнейших племён небезосновательно считали себя более пригодными к управлению крупной империей, чем совсем молодые сыновья былого главы. До вооруженных схваток ещё не дошло, многие вожди ещё не знали о произошедшем, но те вожди, которые располагались около столицы, уже начали стягивать к себе свои племена.

Следующие несколько часов я визжал и выл в коммуникатор, пытаясь сшить расползающиеся лоскутки империи. Эффект был почти нулевым: вожди кочевников оказались на удивление эгоистичными животными, каждый из них требовал для себя верховенства, обещал мне тысячные жертвоприношения, личные храмы и сундуки с золотом. Уступать не хотел никто. За два часа мне удалось добиться от них только обещания не начинать военные действия немедленно, да и то только под угрозой бросить их в одиночестве на съедение нитиру.

Изо всей этой банды симпатии вызывали только средний и младший сыновья верховного главы: только они согласились хоть что-то сделать для борьбы с флотом нитиру. Договорились о том, что они соберут несколько галер и обошьют их листами металлов — какие найдут. Внутрь я потребовал установить новые катапульты увеличенной мощности, а для катапульт изготовить полые снаряды. На этом этапе средний сын ушел собирать войска для борьбы за власть, и состав горючей жидкости, которую необходимо залить в снаряды, я объяснял только младшему сыну. Парнишка задал несколько вопросов, которые выдавали знакомство с алхимией старой империи. А он любопытный, надо будет взять его в оборот. Звали его Варшу-дева.

Тем временем наша группа остановилась на привал. На огне уже закипал чайник. Жуди несколько раз подходила, чтобы поговорить, но я, занятый спасением континента, её прогнал. Она обиделась и ушла совсем. Когда я, истекая потом, рухнул около костра и принял из рук Фиу кружку с кипятком, Монка ехидно заметил, что мы сами виноваты, что привели в империю совершенно неправедных и невменяемых кочевников.

— Угу, — до предела красноречиво ответил я.

— Через сколько нитиру будут в столице?

— Через неделю — две, зависит от погоды.

— Глава кочевников умер, и они теперь дерутся за власть?

— Именно так.

— Нитиру останавливать некому. Кочевники заняты, а силы старой империи заперты в дальней провинции, открытой с моря, но без флота, — пришел к правильному выводу старик.

— Некому, — мрачно подтвердил я.

— А ваши ещё одну группу не могут прислать на помощь?

— Одна ситуация — одна группа. Нас, мальчишек, и так не хватает.

Старик покачал головой. Как быстро он перестал считать нас мальчишками и стал видеть в нас единственную надежду на спасение.

— Жуди… Она обиделась. Дамы в таком состоянии очень уязвимы для обид.

— Я заметил. Но я, между прочим, её мир спасал от уничтожения.

— Если ты подойдёшь и продемонстрируешь ей заботу, это поможет.

— Да. Я знаю. Психология женщин как существ зависимых требует постоянных подтверждений того, что её любят безусловно, в любом состоянии и вне зависимости от её проступков. Нас так учили. Сейчас пойду просить прощения.

Старик крякнул от удивления:

— Ну хоть чему-то полезному вас научили.

После этого я встал и пошел просить прощения у Жуди. Жуди немного подулась, но я был ласков и настойчив, и желаемое прощение было мне вскоре охотно дадено. Детский сад, что кочевники, что Жуди. И за что мне это?

Вечером Жуди танцевала так долго и красиво, что мы устали смотреть. Потом Жуди затребовала, чтобы я разделся. Сказала, что это нечестно — она нам танцует много и нагая, а меня она так и не видела. Я счёл сказанное логичным и снял боевой костюм. Ух, ну и холодина же у них тут!

— Такой маленький, даже до первых врат не дойдёт, — огорчилась Жуди.

— Это в сложенном состоянии.

— А в рабочем?

Я показал.

— Тогда до первых врат и чуть дальше, — оценил старик.

— Можешь не мечтать, защитное поле убьёт тебя, — напомнил я девчонке.

Когда мы со стариком отпали, девчонку забрал Фиу, и они ещё пару часов разучивали боевые приёмы. У них там внутри, похоже, пружина с подзаводкой от ядерного реактора, у обоих.