На следующий день мы, взяв щиты, самострелы и тыквенные бутыли с водой, с открытием ворот потащили всех наших троих коз на скалы. Серый тащил четвёртую. По выходу из ворот мы встали, чтобы решить извечную проблему: идти северным ходом или северо-восточным? Северный был круче, но там было больше травы. После пятнадцати минут препирательств, размахиваний руками и взаимных дразнилок мы получили совет от стражников идти на северный склон — они слышали, что последние дни разная малышня таскала коз на северо-восточный. Это было именно то, чего нам не хватало, чтобы склонить весы в сторону одного из решений. Мы двинулись. Вслед нам один из стражников прокричал:

— Может, ещё немного поспорите? Там забавно за наблюдать за вашей живостью, прямо как посреди обезьяньей стаи оказался.

Мальчишки насупились, а я сказала: «Дурак». Стражники засмеялись так весело, будто это была лучшая шутка за месяц.

Карабкаться по скалам было сложно, но мы справились. Путь это был исхоженный, в нужных местах взрослые ещё в давние времена вырубили в камнях ступени. Стражники не обманули — травы здесь действительно было много. Теперь самое главное — это запугать коз. Мы немного поболтали, а потом сделали вид, что спим. Пока мы болтали, козы жевали свою траву и косили на нас большими круглыми глазами. Когда мы сделали вид, что уснули, козы некоторое время продолжали щипать траву. Потом они прервались и подошли поближе. Теперь самое главное — это не спугнуть хитрое зверьё. Козы простояли несколько минут, глядя на нас, а затем одна из них с силой стукнула копытом по земле. Так они проверяют, спим мы или нет, это их излюбленный трюк. Мы, конечно, «спали». Как только они развернулись, чтобы изо всех сил помчаться куда-нибудь и выдернуть верёвки из наших сонных рук, мы поднялись во весь рост и закричали на них самыми страшными голосами, какими только могли. После такой встряски козы обычно становятся послушными на целый день. Так получилось и на этот раз.

Ближе к полудню прилетела четвёрка гарпий. Поначалу они нахально спланировали прямо на нас, надеясь отбить козу за счёт внезапности. Серый пустил в них стрелу из самострела Он не попал, но стрела пролетела недалеко от первого чудовища. Гарпии расселись на скалах неподалёку и принялись дразнить нас:

— Ах, какие чудные козочки! Ах, какое нежное мясо будет нам к ужину! Пусть хоть одна убежит, мы поможем её поймать! Да, поможем поймать! Хи-хи!

Козы — существа вредные, но не глупые. Завидев гарпий, они прижались к нам и больше не делали попыток к бегству. До конца дня нам оставалось только следить за гарпиями и иногда пускать стрелы, когда те приближались слишком близко. С нашей позиции было видно, как мужчины заваливают камнями и заливают раствором выход на площадке, через который мы вчера вышли.

Пообедали хлебом и сыром. Потом пёсик Петя вспомнил математические задачи:

— Представьте, что при безветрии из соседней пещеры к вам идёт корабль с постоянной скоростью, а потом с такой же скоростью идёт обратно и затрачивает на это какое-то время. А потом он идёт то же расстояние с той же скоростью, но по дороге туда его сносит назад втречный ветер, а по дороге обратно на столько же ускоряет тот же ветер, но теперь попутный — во втором случае он пройдёт это расстояние за то же время или больше?

— За то же, — сказал Серый.

— Надо подумать, — сказала я, — а какое расстояние и с какой скоростью идёт?

— Без цифр попробуйте решить.

— Да чего там думать, на сколько туда сносит назад, на столько же обратно подгоняет, — настаивал Серый.

Я почувствовала подвох:

— Давайте возьмём любые цифры. Предположим, расстояние 500 километров, скорость корабля 10 километров в час. Тогда в один конец 50 часов, в оба конца 100 часов. Теперь если ветер сносит на пять километров в час, туда он идёт со скоростью 5 километров в час, а обратно — 15 километров в час. Получается, туда он дойдёт за сто часов, а обратно — за тридцать три и одну третью часа. Всего сто тридцать три часа с одна треть. Больше!

— А я знаю, а я знаю! — завопил Лейте, — Получается, что по дороге против ветра корабль проходит не только расстояние между пещерами, но и то расстояние, на которое его сносит ветер за это время! И на прохождение этого расстояния требуется дополнительное время!

— Молодец! — похвалил Петя, — Кстати, а не скажете мне, почему ваша пещера имеет порядковый номер «семь»?

— Никто не знает. У нас у одних на всём острове и на континенте такая пещера, с номером.

— А что находится к северо-востоку от вас, примерно в двух днях пути? Там какие-то прямоугольные кварталы видны.

— Там запретная зона. Там живёт ужас, так нам говорили. Туда ходить нельзя. Нас этому в школе учат, с первого класса, и в каждом классе повторяют, — наперебой заговорили мы все.

— А я думаю, что там был город под названием «Ирлин», а на вашем месте был посёлок для отдыха или для других целей. Думаю, что после того, как с городом что-то случилось, туда правда было ходить нельзя — то ли болезни, то ли отравляющие вещества. Сейчас там обычный лес. Там всё занесено песком и заросло лесом, ящеры бродят. Я прямоугольную планировку разглядел только благодаря тому, что с высоты смотрю и умею насквозь видеть. Может, сходите, когда подрастёте?

— Никто оттуда ещё не возвращался. И вообще, нам старшие просто так ерунду не говорят, — нахмурилась Найва.

— Ну, как хотите. Математику продолжаем?

До вечера мы решали разные задачки. Вечером, когда спускали коз на верёвках, гарпии попытались скинуть на нас камни, чтобы козы разбились. Но мы эти их фокусы тоже знаем — пока двое спускали коз, третий держал над ними плетёный щит. Гарпии улетели ни с чем, а мы получили вечером несколько литров молока. Шесть литров молока стоили целого дня стараний.

За следующие шесть дней только одной козе удалось удрать от нас. В ходе её ловли Серый съехал по крутом склону и расцарапал руку очень глубоко, так, что остался шрам. Нам пришлось спускать его на верёвке, как козу, рукой он действовать не мог. Серый потом этим шрамом очень гордился. У нас считается, что шрамы украшают мужчину.

— Собирайтесь. Вы едете в Макланту, соседнюю пещеру, по обмену, — сказал папа неделю назад. Не то чтобы эта новость была для нас неожиданной, но некоторое волнение она вызвала. Мы ещё никогда в жизни не покидали нашей пещеры. Впрочем, некоторые наши соплеменники её вообще никогда не покидают.

Сегодня эта поездка начинается. Ради нас ворота открыли пораньше — чтобы скакуны успели довезти наши повозки до пещеры Отдохновения Странствующих. Так называются две пещеры, которые расположены на расстоянии трети пути от нашей и соседней пещер. Вообще-то доехать до них можно за шесть — семь часов, но кто знает, что произойдёт по пути, сколько придётся отсиживаться на деревьях, пока нас будут сторожить хищные ящеры? Поэтому при путешествиях между пещерами стараются выехать пораньше.

Детей посылают по обмену в соседние пещеры для того, чтобы они могли познакомиться с другими детьми и — может быть — со временем пожениться. Людей в наших пещерах очень мало, и потому постоянные браки между родственниками могут привести к вырождению. Чтобы замедлить этот процесс, и была придумана традиция меняться детьми, обычно на три недели. Ехать до другой пещеры опасно, но зато те, кто доедет, становятся очень популярными — все хотели бы выйти замуж или пожениться с чужими, перспектива иметь детей с хвостиками и без ума никого не радует. Наша мама происходит из соседней пещеры, но её родители погибли, когда ей было 12 лет, и род прервался на ней и её сестре. У тёти Агелаи детей пока нет, потому мы можем выбирать любого человека из соседней пещеры.

— Вы будете жить у моей сестры, у Агелаи. Тётю Агелаю слушайтесь, от работы не отлынивайте, по дороге не глазейте по сторонам абы как, а сторожите опасность, холодное не пейте, на холодном не сидите, ядовитую крапиву руками не трогайте, шершней не дразните! — напутствовала нас на дорогу мама. Рядом с нами то же самое делали родители двенадцати других детей. Наконец глава конвоя — наши три повозки сопровождают шестеро воинов — дал знак трогаться, и бесконечные наставления стихли. Скакуны резво припустили по дороге, вытягивая далеко вперёд длинные шеи, и мы потеряли маму из виду. Мама держала за руку Масю, а свободной рукой почему-то смахивала слёзы.