— Надо было завести подружку ещё в университете, тогда случайник тебя и не выкидывал бы в такие места, — полушутливо сказал Александр.

— Надо было, — мрачно подтвердил Василий и посмотрел на Ваулину.

— Ну и завёл бы, — ответила Ваулина, глядя Майорову прямо в глаза.

Александр заподозрил, что знает о своих товарищах по ордену не всё, что должен знать как руководитель ордена.

— Кстати, о предполагаемых детях я должен знать заранее, — напомнил он своим коллегам.

— Размечтался! — ответила Ваулина, — Надо проявлять хоть какое-то внимание к сплетням, тогда и будешь знать.

Александр внял совету и пошептался с девчонками. Оказалось, что у Ваулиной была очень красивая история любви — они влюбилась в парня двумя курсами старше, никак не могла с ним сойтись поближе, потом они всё-таки кое-как познакомились, но это оказалось именно кое-как: парень не вспыхнул, Ваулина расстроилась, а когда парень заинтересовался, уже она его старалась не подпускать. Их отношения переживали период охлаждений, эта история была предметом жгучего любопытства больших частей обоих курсов. И всю её Александр пропустил.

Лето пролетело в непрерывных заботах о лунной базе, беженцах в Европе, СТПРН и слежке за "Изумрудом". Немало трудов пришлось приложить, чтобы убрать из японских городов, намеченных к бомбардировке ядерными зарядами, мастеров высокой квалификации и относительно святых людей.

Новый учебный год начался традиционным приветствием первокурсников. На этот раз их было заметно меньше.

Первая лекция у четвёртого курса была посвящена заколдовыванию немагов. Профессор Сазонова начала её с горячих восклицаний:

— О, этот блендер! Этот восхитительное, перспективное устройство, которое совершает революцию в деле повышения производительности труда на вашей кухне! Это маленькое устройство изменит всю вашу жизнь! — звенел голос профессора Сазоновой, глаза её сияли, — Уже после первых движений вы поймёте, что будущее настало, что счастливое будущее человечества — оно вот уже, рядом! — тут голос профессора взлетел до невиданных высот (от чего некоторые студенты испугались и пригнулись), — Нет и не может быть никаких сомнений в том, что мы, человечество, способны на огромные свершения, прогресс — он тут, мы уже движемся по пути повышения созидания и улучшения всех сторон жизни, и это маленькое устройство точно говорит нам, что мы уже не те, что вчера, и что перелом в жизни близко, вековых страданий больше не будет! — рявкнула под конец профессор Сазонова и победно оглядела зал.

Александр почувствовал, что ему очень хочется поверить в то, что теперь действительно всё будет хорошо, и что если бы профессор не несла явную чушь, то он обязательно бы в это поверил.

— А что такое блендер? — спросила Наталья Дубровская.

— Это такое кухонное устройство, измельчитель овощей, — спокойно ответила профессор Сазонова. Сказала она это так спокойно, будто и не громыхала только что, как свихнувшийся пророк. Контраст был столь разительным, что весь зал замолчал, ожидая объяснений

— Сегодня мы с вами говорим о технологии политической песни. Ранее мы с вами проходили агитацию и пропаганду. При агитации мы обращаемся к разуму человека, мы пытаемся его уговорить в разумности наших доводов. Примерно то же происходит и при проведении пропаганды, только в пропагандистских компаниях добавляется ещё и давление на чувства, и обращение к некоторым сторонам животной натуры — уверения в том, что все действуют так же, как и мы, идёт обращение к стайным инстинктам. Технология политической песни использует ещё более глубокие уровни убеждения.

— Политический певец обязательно обращается к громким словам, к символам "одноразового решения всех проблем", к "течениям" и к процессам. Это может быть "повышение производительности труда", "установление демократии и мира во всём мире", "счастье немецкого народа", "распространение благочестия" или — как в нашем случае — повышение производительности труда на кухне. Политический певец обязательно своим тоном, смыслом речи и жестами старается уговорить публику, что в результате предложенных им изменений наступит полное счастье и никаких страданий больше не будет. Упоение уверенностью в возможности решения всех проблем одним волевым деянием — это основа политической песни. Второе необходимое умение — это способность вызывать у людей различные чувства интонациями или мелодией речи. Для успешной практики политической песни нужно обладать хорошим слухом, чувством композиции и чувством музыки. Ускоренная, сбивчивая или замедленная речь только оттолкнёт публику — а потому для успешности политической песни певец должен петь. Про это стоит сказать подробнее.

— Необязательно петь в рифму или под музыку. Суть технологии в том, что слова, сказанные с должными темпом, ритмом и интонацией, обладают своей музыкой, которая вызывает в людях те или иные чувства. Управляя этими чувствами, можно манипулировать настроением публики — например, когда говорить о врагах, то использовать зловещие ритмы и вызывать отрицательные эмоции даже при нейтральной информации, а при рассказе о совершенно незначительных собственных успехах использовать приятные мелодии и вызывать в публике неосознанный восторг. Немаги думают в основном чувствами, к смыслу редко кто из них прислушивается, и потому такие ораторы, как правило, имеют бешеный успех.

— Тут же отметьте себе, что для того, чтобы вызывать достаточно глубокие чувства в других людях, политический певец должен для начала научиться контролировать их в себе, а попросту говоря, не верить ни во что из того, что он сам говорит, или верить в это свято. Какие именно глубокие чувства? Глубочайшая нежность, глубочайшее чувство справедливости, чувство самопожертвования ради своего народа… список можно продолжать бесконечно, высоких чувств у человека много. Надо сказать, что это достаточно редкое качество — как правило, обращение к глубоким чувствам даётся немагам ценой глубоких внутренних конфликтов, пережить которые и не пасть духом удаётся лишь очень немногим. У немагов нет вашего понимания того, что мир изменяется вслед за вашим сознанием в ту сторону, в которую вам хочется, и потому среди них политические певцы достаточно редки.

— Политическими певцами из известных вам личностей были Ленин, Гитлер, Троцкий. Ленин является примером политического певца, который получил свои таланты благодаря полной вере в своё дело. Гитлер, наоборот, долго тренировался и пережил множество неудач. Зато потом он приучил публику приходить в истерический восторг всего от нескольких его интонаций. Правда, использование этих сил вызывали в нём тяжелейшие внутренние конфликты — даже его близкие сподвижники отмечали, что после выступления он был похож на опустошенную безжизненную куклу с неподвижными глазами. Троцкий был очень хорошим политическим певцом, но совершенно не думал о том, что говорил. Как признавались побывавшие на его выступлениях люди: "В ходе его выступления казалось, что полная истина явлена и что вот она прямо тут, хотелось куда-то бежать и срочно что-то делать, а как только он уезжал, то в голове оставалась пустота". Противоположностью ему является нынешний Генеральный секретарь — он принципиально не стал становиться политическим певцом. Его выступления всегда были очень лаконичными, но запоминались людям точными инструкциями о том, что надо делать. Но ему становиться певцом и не надо — за него всю работу по подготовке чувств делает система массовой пропаганды. Если вы послушаете советские выпуски новостей по радио, то вы непременно почувствуете, что создаётся торжественная атмосфера в духе "слушайте все, сейчас вы услышите абсолютную истину". Это цели служат и специально разработанные тонированные сигналы Пик-Пик, и торжественный голос диктора: "Внимание, внимание, говорит Москва",

— Здесь мы затронули тему о том, что политический певец должен не только управлять чувствами толпы, но и точно контролировать смысл и образы того, о чём он говорит. Но управление образами — это тема следующего семестра. Тут пока только скажем, что со временем политические певцы приедаются — как мы сказали выше, упоение уверенностью в возможности решения всех проблем одним волевым деянием является основой технологии политической песни. Но если политический певец поёт свои песни из года в год, из десятилетия в десятилетие, то народ начинает испытывать раздражение. Обещаний решения всех проблем одним волевым деянием много, а где свершения? Люди продолжают болеть и умирать, денег продолжает не хватать, а клоун на эстраде всё продолжает устремлять просветлённый взгляд в будущее. В этом случае у властей есть только два пути — либо выгнать клоуна с позором и назвать его обманщиком, либо научить его не использовать технологию политической песни и начать просто говорить — со всеми вытекающими последствиями, как-то: снижение веры во власти, уменьшение трудового и военного энтузиазма, а также прочие последствия наркотической ломки. Технология политической песни является для общества аналогом наркотика, и потому немаговские власти, прекрасно осведомлённые об этой технологии, стараются политических певцов на первые роли не выпускать, а если и выпускают, то только в самых крайних случаях.