Вечером она поедет распаковывать оставшееся, а Майк, бедный, опять будет мучиться, ломать голову — как спасти фирму, не погрузиться навечно в пучину неразрешимых финансовых проблем.

Субботнее утро выдалось прекрасное — солнечное, теплое. Тем лучше! Пернел широко распахнула все окна в своем доме, — она еще успеет в полной мере насладиться этой прелестью, а пока... Целый час она трудилась в поте лица, пытаясь содрать со стен старые обои и думая покончить с этим к полудню. Не тут-то было: хозяева наклеивали обои, не удаляя предыдущие! Возиться надо Бог знает сколько времени... Около одиннадцати, вконец измученная, она отложила в сторону скребок и в отчаянии набрала телефон Стеллы.

— Мам, ты случайно не знаешь, как можно поскорее избавиться от старых обоев? — Голос ее звучал абсолютно безнадежно.

— А что, девочка, у тебя не получается?

— Да понимаешь, .мам, тут на стенах по меньшей мере пять слоев, и все скреплены каким-то зверским клеем!

— Сейчас, родная, подожди немножко, а? Пойду спрошу у Брюса — может, он что посоветует. — И, вернувшись тут же к телефону, авторитетно повторила совет мужа: — Попробуй хорошенько смочить стены специальным растворителем. Есть у тебя? Нет?.. Брюс говорит — это не проблема. Надо сделать так...

Пернел все выслушала и решила, что сначала надо утолить жажду — и так уже вся взмокла. На кухне у нее лимонад... пожалуй, она заслужила десятиминутный перерыв. И, взяв стакан, вынесла во двор кухонный стул. Однако не прошло и минуты, как послышались звуки, которые неоспоримо свидетельствовали: сосед нанес неожиданный визит в Миртл-коттедж. Девушка непроизвольно вскочила, бросилась к открытой двери — и внезапно остановилась. Господи, а чего она, собственно, испугалась? Почему вознамерилась бежать? Это ведь ее дом!

Пернел услыхала, как распахнулись ворота гаража, машина въехала, ворота закрылись. Она нарочно не двигалась с места, будто пытаясь утвердить свое чувство собственности. Сейчас сосед войдет к себе через переднюю дверь, и все. Вдруг — совершенно неожиданно — он появился с противоположной стороны дома, как раз где она сидела. Опять вскочила инстинктивно — так и подмывает скрыться в доме. Но с какой стати? Несомненно, она останется на месте: она вполне владеет собой, чтобы бросить вежливое, сухое «Доброе утро». Высокий, темноволосый, он равнодушно оглядел ее всю, от затянутых на затылке длинных волос до босых ног в открытых сандалиях. Зрелище впечатляющее, что и говорить, мелькнуло у нее в голове. Чего уж живописнее: обнаженные длинные ноги в видавших виды шортах и открытые до плеч перепачканные руки, торчащие из старой футболки.

А как еще прикажете одеться, если в жаркий день занимаешься обдиранием многослойных, древних обоев? В туалет от Пьера Кардена?

Он воззрился на нее так, словно не мог поверить, что вот именно она — его соседка. Наконец не без усилия отвел глаза от ее потного тела и, не ответив на приветствие, строго осведомился:

— Надеюсь, вы будете не очень шумной соседкой?

Такой оборот дела вполне Пернел устраивал.

— А у вас ведь нет детей? — высокомерно ответствовала она, вполне уверенная, что перед ней холостяк.

И тут же отдала ему должное: не обрушился с отповедью, какую чушь она несет, а спокойно отразил удар»

— А у вас?

— Я не замужем! — выпалила Пернел.

— Это еще, положим, ничего не значит, — проворчал он и, видимо решив, что не стоит попусту тратить время на бессмысленную перепалку, повернулся, отпер красивую, свежевыкрашенную дверь и исчез в доме.

Она растерянно уставилась на гладкую оливковую поверхность и, хотя больше всего на свете ей тоже хотелось исчезнуть, упрямо просидела на своем стуле еще минут пять.

Однако, войдя в дом, скоро поняла, почему сосед задал такой вопрос. И как сразу не сообразила: ведь, когда он приезжает к себе, до нее четко доносится все, что там происходит, особенно когда он двигается по кухне. Она открывает окно в кухне — ему слышно, и наоборот; могла бы поклясться, что слышала даже, как хлопала у него дверца холодильника.

О Боже, разве не ясно было, когда она осматривала дом, что гостиные и даже спальни обоих коттеджей разделяет общая стена?.. Ужас какой-то! Ну да ничего, попыталась успокоить себя Пернел, у него ведь две спальни; вполне возможно, он не открывает большую, а пользуется маленькой, той, что с другой стороны дома. Там же и ванная, и ей не придется быть в курсе дела каждый раз, как он принимает душ.

Братьев Гудвин, это совершенно ясно, при разделе дома на две части ничуть не волновали проблемы звукоизоляции. Им-то не приходилось, вот как ей сейчас, обдирать старые обои. Зато в непогоду они просто переговаривались через стену, — куда удобнее, чем навещать друг друга по мокрой дорожке.

Что ж, если в этот уик-энд Тримейн приехал отдохнуть в тишине и покое, пусть не восседает в гостиной. Увы, ему, как и ей, слышны все передвижения в соседней комнате. А заниматься этой малоприятной работой придется до конца дня. Примерно в девять вечера она удалила со стены последний, самый неподдающийся кусок обоев. Все тело ныло от усталости, в глазах плыли радужные круги... Пернел с наслаждением приняла горячую ванну, вымыла волосы, набросила свежую ситцевую сорочку и замертво свалилась в постель.

На следующее утро, в воскресенье, чтобы поменьше беспокоить соседа, работу в гостиной она начала уже после восьми часов. Понятия не имея, всегда ли он уезжал отсюда в уик-энд около одиннадцати часов дня, она заметила, как именно в это время машина его отъехала от дома. Обратно он, конечно, так и не вернулся, и не удивительно.

В понедельник, собираясь в ранний час на работу, Пернел увидела, как к воротам Миртла подъехала на велосипеде крепкого сложения женщина лет пятидесяти пяти.

— Доброе утро, — приветствовала ее Пернел, высунувшись из окна, и сообщила с любезностью хозяйки: — Мне кажется, мистера Тримейна нет дома.

— Да, да, знаю, — приветливо отозвалась та. — Меня зовут миссис Мур, я живу здесь, в деревне. По понедельникам всегда прихожу убирать дом мистера Тримейна, если он приезжал на уик-энд.

Каким образом она узнавала о его приезде — Пернел осталось неведомым.

Добродушное лицо миссис Мур расплылось в улыбке.

— Слыхала-слыхала, что в старом домике миссис Глэдис Гудвин поселилась молодая леди. Надеюсь, вам здесь понравится.

— Благодарю вас, — улыбнулась девушка. — Я Пернел Ричардс. Здесь просто замечательно!

— О, я так рада, — засияла миссис Мур, видимо не прочь продолжить разговор.

Но Пернел — она должна к девяти явиться на работу — пожелала ей всего хорошего, села в машину и уехала.

Всю неделю Пернел была страшно загружена поручениями Майка Йоланда. Призрак разорения грозно маячил перед ним: или в ближайшую неделю надо раздобыть необходимую сумму, или фирме конец.

— Приветствую тебя, четвертая радость моей жизни! — улыбнулся Майк, когда она вошла, и в третий раз со дня их знакомства запечатлел на ее щеке легкий поцелуй.

Пернел, конечно, польстило, что она «четвертая радость» — это после жены и детей, — но, не чувствуя за собой никаких добрых дел, она все же несколько удивилась:

— А что же я такого хорошего сотворила?

— Ну, ты же понимаешь — я всю голову сломал, все ищу, как спасти фирму. И тут в воскресенье вспомнил вдруг, что ты мне однажды сказала. Сначала я это всерьез не принял. А теперь подумал: может, ты и права? Почему бы нет? Надо попробовать. Я считал, пересчитывал — вполне реально!

— Что — реально? — Пернел никак не могла взять в толк, о чем речь. — Что я такое выдала?

— Да только то, — рассмеялся Майк, — что мне нужно обратиться в банк... или там фирму... покрупнее. Помнишь? В конце-то концов, на что у нас здесь, в Лондоне, плавает крупная финансовая рыба? А если клюнет? Давай-ка закинем крючки и сети!

Пернел, разумеется, почувствовала себя ответственной за успешное претворение в жизнь своей идеи. Правда, она плохо помнит, что она там «посоветовала», но сейчас это уже неважно. За неделю они, так или иначе, обзвонили многие фирмы — везде им предлагали изложить суть дела в письменной форме.