Какое движение можно считать свободным, а не вытекающим из необходимости? Нужно перестать быть «тем, кто наблюдает», «тем, кто действует необходимо», «тем, кто ты есть». Тогда будет нарушена и твоя необходимость, она исчезнет, либо проявится другая – альтернативная. Всякое действие можно считать более или менее свободным. Более свободное действие – такое, которое в каждом акте выбора направлено не на ограничение свободы, а на рост возможностей. Хотя обычно все происходит наоборот, т.к. волевое действие имеет план, цель, после достижения которой оно прекращается. Если я пишу текст, то обычно заранее существует его замысел, поэтому одно слово тянет за собой второе, вместе они выстраивают высказывание. Предложения выливаются в связный текст. Так я, пытаясь сказать «что-то», создаю порядок, действую в рамках необходимости. Получается воронка, в которой свобода сужается от начала к концу. Чем больше я высказываюсь, тем в большую зависимость от идеи высказываемого попадаю. Точно также предприниматель, заработав капитал и запуская его в оборот, превращается в раба рынка. Точно также, стремясь в гущу людей и событий, мы отказываемся от пространства свободы, добровольно заточая себя в рамки пассажиропотоков, квадратные метры жилья и рабочих мест. Точно также бросаем мы своё свободное время в пасть Молоха учебы и профессиональной деятельности, поскольку этого требуют заранее определенные цели.

Свобода предполагает и освобождение от чрезмерной самости как набора устойчивых стереотипов, норм, характера. Отказываясь от избыточного груза «своего», мы не только становимся «легче», не только превращаемся в более «пустых» (нечто в духе библейских «блаженных нищих духом»), но и избавляемся от значительной дозы эгоизма. Развитое самосознание выглядит способностью взирать на себя также независимо, отстраненно, как на весь мир, глазами стремящегося к объективности созерцателя, для которого истина важнее себялюбивой корысти (здесь вспоминается еще одна библейская фраза: «познайте истину и она сделает вас свободными»). «Чем ярче проявляет себя индивидуальность, тем больше стремится она к единению со всем сущим»(Рабиндранат Тагор). А по мнению Гегеля «свободный человек не бывает завистливым, а охотно признает великое и возвышенное и радуется тому, что оно есть». Парадокс самосознания в том, что, освобождаясь от себя, мы все менее участвуем в жизни и все более созерцаем жизнь. Человек, постоянно рефлексирующий, все меньше способен действовать, а постоянно действующий не может адекватно оценивать себя и свои действия. Эти два акта всегда несовпадают во времени, метафорически мы их можем рассматривать как вдох и выдох. Вдох есть созерцание и мышление, а выдох - действие. Первое есть одержимость, а второе - экстаз. Но мышление способно содержать награду удовольствия в самом себе. Особенность мышления в том, что оно само одно из проявлений свободы, способное существовать само в себе, автономно от других измерений. То есть сознание включает в себя и возможность экстаза, когда "выход за пределы себя" совершается в самой внутренней деятельности разума. И хотя не все открытия заканчиваются такими проявлениями экстаза, как архимедов крик "Эврика!", но любое открытие есть экстаз, пусть и не столь экспрессивно выражаемый во внешних реакциях.

Не существует какого-то четкого определения экстаза. Данное состояние описывается чаще как субъективное переживание выхода за условные границы себя, своего тела и сознания. Шаманы, чью практику известный религиовед Мирча Элиаде характеризовал как «архаическую технику экстаза», рассматривали экстаз как мистический полёт души, ее путешествие в иные миры. Известно, что субъективные оценки состояния вдохновения многие поэты и мыслители также описывают как полёт. Отсюда и крылатые кони-Пегасы, и крылатые музы-вдохновительницы. Полёт – наиболее удачная метафора переживания безграничности и пустоты. Встречу со свободой наилучшим образом характеризует именно ощущение полёта. И если обыденная жизнь напоминает движение по давно протоптанным тропам, или ходьбу по лабиринту, где ты либо тут повернешь, либо упрешься в стену, то полёт – это перемещение в пространстве фактически без границ, падение в пустоту.

Если отойти от субъективных ощущений, то экстаз (он же восторг, восхищение) – это состояние сознания, восприятия, возникающее всегда при встрече со свободой (8). Где переживается свобода, там и ощущается экстаз. Поскольку свободу мы можем постигать в четырех ее измерениях, то многообразие экстазов тоже сводятся к четырем сферам проявления.

1.Страсть к путешествиям - яркое проявление экстатического восприятия пространства. Любое путешествие является метафорой безграничности. Статичный «Я» - это точка, а движущийся «Я» - это уже прямая. Чем больше «Я» двигаюсь, тем меньше я точка, тем более я проявляюсь в пространстве. Это верно как для страсти к скоростям, так и для неспешного туризма. Путешествие всегда совершается ради новых впечатлений, оно является своеобразной «слабой формой» шаманского камлания.

2. Потеря ощущения обычного течения времени – важное качество экстаза. В сказках, а также в шаманских рассказах о мистическом путешествии, часто присутствует сюжет о сжимании времени: если «в этом мире» прошел час, то «в том мире», где пребывала в это время душа шамана (или сказочного героя) прошли годы. Вдохновленный человек, или тот же путешественник теряют ощущение обычного восприятия времени, в экстазе оно становится более насыщенным. Человек, занятый творчеством, увлеченный каким-то делом, по-иному переживает течение времени, оно словно уплотняется.

3. Экстаз потребителя характеризуется особым переживанием радости в момент совершения акта купли-продажи. Именно в этот момент деньги совершают магическое освобождение заложенной в них потенции. Конечно, экстаз ощущает человек, меняющий деньги на желаемую вещь, а не тратящий на необходимое, или вынужденное (например, оплата услуг ЖКХ, или налогов). Но мерой желанного является степень осознания необходимости. Если хлеб – часть обыденности, он не расширяет границы свободы, значит, мы будет воспринимать его как обыденную, системную покупку. А для кого-то такой обыденной покупкой, частью его мира будет парная телятина, или черная икра. Однажды достигнутые границы свободы становятся частью нашей обыденности.

4. Разум, возникнув однажды, выступая качественно новой формой приспособления жизни к среде, является продуктом свободы и сам производит свободу, будучи направлен к бесконечной жажде расширения горизонтов себя. Яркое проявление свободы сознания – это творческий экстаз. Такое состояние характеризуется ощущением «слияния с материалом»: художник ощущает себя единым целым с кистью и полотном, писатель оказывается в месте описываемых им событий и воплощается в своих героев, гонщик сливается с машиной, команда футболистов превращается в слаженно действующий механизм, токарь чувствует растачиваемую деталь и т.п. В таких состояниях человек менее всего ощущает свое «Я», наступает временная смерть самости.

Не сложно заметить, что все описанные проявления экстаза являются формами нашего восприятия, т.е. касаются состояния сознания, а не окружающей реальности. Но это не означает, что реальная действительность не переживает ничего, подобного экстазу. Факт существования изменений, эволюции означает, что выход за рамки устоявшихся систем – один из фундаментальных законов бытия. Только «природный экстаз» совершается очень медленно, в то время как наше сознание способно меняться быстро, порой революционно.

СВОБОДА И САКРАЛЬНОЕ.

Словно общая печень у сиамских близнецов, некоторые книги могут объединять общие главы. Заключительная глава в моей книге «О природе сакрального» представляется такой печенью, поскольку посвящена отношению сакрального и свободы. Наше понимание идеи свободы не будет полным без сопоставления ее с идеей сакрального, а обратная привязка еще более важна.

Уже говорилось, что открывание свободы всегда происходит конкретно, индивидуально. И что для первобытного сознания все чудесное, выпадающее из привычной картины мира, виделось фактом сверхъестественного вмешательства. Чья-то свобода, проявляясь (становясь воплощенной волей), может выглядеть как чудо, поскольку возникает как бы из ниоткуда, - там, где другой взгляд никакой свободы/возможности может и не увидеть. Отсюда и всевозможные «культы карго», поклонение метеоритам, драконам, двуглавым орлам и прочим аномально-чудесным явлениям, являющимся таковыми для тех, кто не видит их причин. Поскольку они выпадают из системы их опыта обыденного, выходят за рамки «естественной реальности» и создают ту специфическую реальность, которая называется сакральным. Но сакральное «само по себе» - лишь возможность, которая воплощается в конкретные ее проявлениях – сакрализованном (это один из важнейших выводов «О природе сакрального»).