Путь свободы всегда индивидуален, по нему невозможно ходить с толпой. Но переживание свободы, моменты индивидуальных открытий и свершений гораздо глубже и ценнее созерцания чужого успеха, красоты, крутизны и мощи. В каком-то смысле всё, происходящее с нами - происходит у нас в сознании. И всё самое ценное, что есть в жизни - это память и мечты. Память о лучших моментах пережитого и мечты о том, чтобы такие моменты наступали снова. Мы не можем расценивать как "событие" в жизни нечто, повторяющееся многократно. Единожды испытанный восторг по поводу чего-то нового, необычного, впечатлившего, не способен возвратиться в тех же формах, в старом теле. И хотя мы знаем, что время неумолимо и неповторимо, но неповторимость момента переживаема нами бывает как чудо, как редкий миг встречи с Настоящим. Самое лучшее чудо – пережитое в одиночку, а затем донесенное другим; чудо первооткрывателя, идущего по пути свободы.

СВОБОДА И СОЗНАНИЕ.

Свобода открывается через отражение. Как какой-нибудь электрон определит границы своей свободы? Будет лететь, пока не столкнется с преградой – другим электроном. Столкновение – первейшая форма отражения. И если в эволюции есть направление, мейнстрим, то оно – в неуклонном росте отражательной способности. Сама способность отражать на каком-то этапе усложнения сама превращается в особую форму свободы, которую мы называем сознанием. Чем сознание отличается от простого отражения? Способностью предвидения и моделирования. Сознание не просто отражает окружающее, но и сохраняет память об ранее отраженном и может оперировать всем этим набором информации, моделируя самые разнообразные сценарии возможногоотражения. То есть сознание может отражать неизвестное на основании того, что известно; возможное на основе действительного. А кто лучше «прозревает» свои возможности, лучше отражает границы своей свободы, тот успешнее, сложнее и выше в иерархии природы.

Идея свободы как «ничего и возможности всего» наиболее ярко отражена в феномене нашего сознания, которое является подобием внешнего мира, параллельным миром внутри нас. Роль вещей в сознании играют образы, факты – «знания». А их взаимодействие, процесс установления связей между этими «знаниями» и есть само сознание (приставка со- означает «связь»). Я специально беру «знания» в кавычки, поскольку это скорее представления, основанные на нашем ограниченном опыте. Ни одно знание не может претендовать на исчерпанность, это скорее бледный призрак реальности, чем некая объективная истина. Любое «знание» выступает лишь попыткой сотворения проекта космоса как некоего устойчивого образования, на которое можно было бы опереться в океане хаоса. Не случайно, мы иногда говорим вместо «я думаю» - «мне кажется». «Казаться» - свойство иллюзии. Наши мысли мало отличаются от контролируемых галлюцинаций, в которых идеи являются только воображаемыми знаниями.

«Знания» мы постигаем через смыслы, но смысл – такая же ускользающая иллюзия. Значение любого слова раскрывается через другие слова, а смысл всякого явления расположен всегда вне этого явления. Человек наделил мир значением текста, поэтому нам свойственно искать смысл у всего, словно речь идет о словах. Но вне слов нет и нашего осмысленного мира. Смысл находится, таким образом, в «u-topos» - не-месте. Таким не-местом является свобода, поскольку топос– это порабощающее место привязки объектов в пространстве. Бытие задается через топосы и объекты, а свобода здесь вполне соответствует «не-месту» - утопии. Именно утопия является непрерывно ускользающей целью любого движения. По словам А.Адлера , «цель как таковая - это функция, благодаря которой человек как бы ориентируется в мировом хаосе, в хаосе своего собственного существования. Это иллюзия понимания природного и социального бытия».

Поэтому единственное, что мы можем знать – это утопии, проекты, сотканные из свободы благодаря работе воли. Впрочем, мы можем вполне комфортно жить в утопических смыслах, поскольку реальные все равно нам недоступны. Вся антропогенная действительность является хитросплетением воплощенных утопий отдельных авторов и групп людей. А это свидетельствует о том, что мы все же наделены определенной способностью черпать свободу из мира, превращая потенциальное в реальное. Значит, наши «знания» могут быть как менее, так и более истинными, а наши проекты – менее или более реалистичными. И это свидетельствует об объективности свободы, существующей не только внутри наших черепных коробок, но и в окружающем мире, который наше сознание призвано отражать максимально правдиво.

Многие традиции рассматривают человека как совокупность трех составляющих его подсистем: тела, души и духа (2). С телом, пожалуй, все ясно - это физическая оболочка, труп при жизни. Душа – некое передаточное звено между телом и духом, аналог биоса в компьютере, который одновременно относится и к харду и к софту. Душа – это «я чувствующий». Она составляет основу нашего сознания, которое внутренне разделено. Это пространство непрерывного диалога «я чувствующего» (души) и «я мыслящего» (духа). К области души нужно отнести и так называемое бессознательное – «черный ящик» психики, являющийся багажником архаического, или вытесненного опыта, который открывают лишь в случае необходимости, когда господствующий в этом теле дух претерпевает кризис (3).

Сознание – тот космос внутри, который делаем мы и делает нас. Этот парадокс вытекает из самого закона формирования сознания, которое строится по принципу «духовного корпуса» (тела), надстраиваемого над телом физическим. Поскольку тело уже дано, как нечто базисное и первичное, то сознание выстраивается на идее служения этому базису. Первейшим вопросом, на который отвечает сознание, есть «кто есть я?». А первейшим ответом на этот вопрос является - «я есть этотело».

Условно работа «Я» может быть представлена как триада действий: я чувствующий передает сигналы я спрашивающему, а уже «царственный» Я отвечающий принимает решение и отдает приказ. Отвечающий Я соответствует Воле. А вот Разум разделяется между спрашивающим и отвечающим. Возможна как Воля без разума (условно назову ее Волей инстинкта, или природы), так и Разум без Воли, что говорит о самостоятельности разных частей Я. По мере развития сознания (роста духовного тела), воля все больше становится разумной, но вовсе не обязательно разум – волевым. Почему?

Полагаю, здесь следует вспомнить об иерархии компетентности (в духе законов Мерфи). Каждый человек может обладать волей руководителя, но любое руководство иерархично. Для одного его воля определяет потолок младшего помощника (прораб, прапорщик, ефрейтор), другой способен достигать среднего звена. А кому-то дана воля, способная вознести ее владельца на самую вершину пирамиды. Точно также обстоит с волей, управляющей простым, сложным и сверхсложным разумом. Каждый новый уровень разума требует не менее сильной воли. Чем сложнее организация, тем труднее ею управлять. Уровень компетентности определяется способностью формировать устойчивый порядок из элементов подчиненной системы. И в этом помехой могут стать как некомпетентность, так и способность видеть порядок там, где его не видят остальные (сверхкомпетентность, таким образом, также может считаться некомпетентностью).

Трудно вообразить весь механизм сознания, но ясно одно: его работа тесно связана с языком, без которого невозможен привычный нам способ мышления и постижения мира. Мысль, чем более она интенсивна, тем больше требует богатого языка для выражения своих состояний. Мы научились превращать ощущения в слова, тем самым отчасти подчинив эмоции разуму. Высказать – не всегда значит изжить, но всегда означает понять и сделать достоянием многих. Чем больше слов в нашем языке, тем больше возможных их вариантов комбинаций, порождающих мысли и смыслы. Много слов = много пространства свободы между ними. Богатое сознание определяется словарным запасом и умением оперировать этими словами.

Особенность сознания в том, что оно диалогично, отсюда и эта важная приставка «со-» вначале. Внутри себя мы всегда разъединены на спрашивающего и отвечающего, на «нет» (вечный вопрос, вечное незнание, вечная пустота) и «да» (вечное волевое начало, заполняющее ячейки незнания). Со-знание и есть непрерывный внутренний диалог, прерывающийся лишь во время сна, или транса, которым является любое поглощение нашей собственной воли внешней (а это просмотр фильмов, чтение книг и другие формы увлекающего наше внимание опыта). В центре нашего сознания находится некий незримый судья, «царь в голове» (4), вершащий суд в отношении преподносимых ему фактов. Чаще всего собственную личность, свое Я мы отождествляем именно с этим «царем» - справедливым, рассудительным. А ошибки «царя» в его работе мы склонны относить только к плохой информированности, к халатности или ленности его слуг: имеющихся знаний и органов чувств.