«Я», этот внутренний космический принцип, является, по сути, программой, управляющей нами. Но если «царь» - программа, то кто её пишет и настраивает? Очень часто господствующий дух является если не полным тождеством фрейдовского «Сверх-Я», то его верным сюзереном. Таким образом, внутреннего «царя» настраивает окружающий социум с его языком, мемами (5), мифами, традициями. Чем меньше в нашем культурном пространстве витает независимых «духов» (альтернативных идей, философий, стилей поведения и жизни), тем выше вероятность стать обладателем «типического Я», которые строятся по бюджетным проектам как панельные хрущевки.

Самонастройка «царя» запускается, когда «снаружи» исчезает явная доминирующая идея, в периоды общественных и личных кризисов. Природа кризиса не столь важна – важен факт потрясения, вызывающий из темных подвалов бессознательного программы помощи, которые пытаются предложить личности новые, ранее отброшенные и забытые способы реагирования на вызовы. Чем чаще и интенсивнее кризисы, чем больше окружающий мир предлагает возможностей для выбора парадигмы развития «Я», тем тоньше и гибче наш «царь», тем меньше он похож на монарха и тем больше – на демократического лидера, прислушивающегося к советам и критике представителей отторженной ранее от власти оппозиции. Жизнь в ладу со своим бессознательным – это архаический шаманский принцип поведения, которым было пронизано большинство традиционных культур. Этот принцип предполагает не фанатичное поклонение своим знаниям, а сомнение, не незыблемость законов бытия, а возможность чуда, приоритет веры и воли над знанием и силой. Сократовское «я знаю, что ничего не знаю» рождается, по сути, из этого принципа.

По словам Поля Валери, «сознание боится пустоты». Но это как раз не означает, что сознанию чужда свобода. Наоборот, сознание и может работать только благодаря пустоте, а вся его работа – игра кирпичиками информации в поле внутренней свободы. Сознание неустанно занято процессом самонастройки и самоидентификации, играя роль нашего навигатора по жизни, отвечая в каждый момент бодрствования на вопросы «где здесья» и «что здесьмое» (они сводимы к вопросу «что здесьценное», потому что наше Я всегда устремлено к тому, что ценно для Я), возникающие по отношению к любому объекту и явлению, попавшему в поле нашего внимания. Единственный вопрос, на который нет ответа - «кто есть спрашивающий?». Это не может быть тело, хотя спрашивающий и «живет в нем». Сам Я – это вечный открытый вопрос. Ясно только, что спрашивающий и отвечающий Я вырастает из Я чувствующего. Каждый новый слой, нарастающий на нашем духовном теле, соответствует очередному циклу вызова-ответа, то есть встречи со свободой. Свобода формирует сознание и является питающей его средой. Как всякое тело возникает, когда действительность это позволяет («открывает свободу для»), так и сознание, являясь отражением мира и бытия, формируется по образу и подобию внешней свободы, вбирая в себя как факты бытия, так и саму возможность их творческого использования.

Как наше тело требует регулярного пополнения запасов энергии, так и духовный организм нуждается в новой информации, которая может завтра оказаться важной, лечь краеугольным камнем в основу очередного эволюционного скачка. Словно духовный желудок требует наша душа все новой пищи, которую, усваивая, отправляет в кладовые опыта и знаний. Как тело физическое способно потреблять гораздо больше необходимого, заботясь о «черном дне», либо о грядущем потомстве, так и сознание не знает границ своему интересу. Разница лишь в проявлении сфер этих безмерных интересов: у тела это материя, а у сознания – информация. Таким образом, сознание боится пустоты в том же смысле, в котором желудок боится голода. Им необходима соответствующая пища, которая и заполняет их морфологически обусловленную внутреннюю пустоту.

Разум питается информацией и продуцирует идеи. По мнению Ж.Делеза, идеи – это возможности. «Приход идеи – это редкое явление, это своего рода праздник». «Идея всегда для чего-то». Таким образом, идея выступает своеобразным порталом, дверью к новой свободе. Идеи меняют мир благодаря тому, что расширяют границы свободы.

После того, как «пища» попадает «внутрь» сознания, она подвергается информационному расщеплению. Такие слова, как «совесть», «совет», «сознание» указывают на диалог, возникающий благодаря внутреннему раздвоению на спрашивающего и отвечающего, «я» чувствующего и «я» мыслящего. Свобода выступает здесь начало иррациональным, ее можно ощущать, но невозможно мыслить. Мысль – это воля, возникающая благодаря открывающейся ей свободе. Процесс внутреннего диалога можно описать и как диалог двух полушарий, диалог эмоций и разума, но это уже нюансы. Важен сам факт обмена информацией, впечатлениями, происходящего внутри личности между двумя сторонами «я». Какие-то элементы полученной информации питают «я чувствующего», а какие-то – «я мыслящего». Нерасщепленная информация является неусвоенной, не совершая никакой работы в сознании (см. Свобода и восприятие).

Обычно более развитым сознанием является то, которое прошло через большее количество циклов вызова и ответа. Личность же выступает как «лицо», сформированное в результате длинной цепи выборов/ответов на вызовы. Менее развитое, ленивое сознание предпочитает делать выбор в пользу готовых шаблонов реагирования, принятых в данной среде, культуре, или в устоявшемся характере самой личности. Здесь уместно вспомнить мысль А.Маслоу о том, что наша психика есть вера в то, что будущее будет таким же, как и прошлое (и здесь мы вспоминаем идею мандалы, противостоящую идее лабиринта). Тем самым, наша психология, или наш характер, привычки и стереотипы поведения становятся отражением не столько реальности, сколько действия закона сохранения энергии в границах нашего сознания, – лени сознания. Мы предпочитаем не замечать многие возможности, чем бросаться в пучину хаоса, который открывается за ними.

СВОБОДА И ВОСПРИЯТИЕ.

На страже чувства одиночества и пустоты, столь важных для формирования нашего сознания, стоит восприятие, сортирующее поступающую извне информацию в соответствии с предустановленными программами как «благую» и «опасную», приятную и неприятную. Но как писал Уильям Блейк (и эти его слова стали эпиграфом к знаменитой книге Олдоса Хаксли «Двери восприятия») «если двери восприятия очистить, все сущее явится человеку таким, какое оно есть, - бесконечным». Хаксли, опираясь на свой психоделический опыт, развивает эту мысль, утверждая, что восприятие играет роль защитного клапана, через который в мозг поступает и фиксируется лишь необходимая для биологического выживания в этом мире информация. Но измененные состояния сознания позволяют приоткрыть завесу, демонстрируя созерцателю чудный мир избыточных форм, красок и явлений, в котором нет места нашим привычным пониманиям смысла и связей явлений и предметов.

Фильтров нашего восприятия может быть несколько, но, несомненно, важнейшим из них является язык – филологическое отражение действительности. Власть языка легко осознать, учитывая, что само наше мышление строится на его основе. И чем более развито сознание, чем выше человек подымается по пути познавательной деятельности, удаляясь от сферы образного и эмоционального восприятия, тем больше он зависим от языка, тем к большему числу слов, замещающих недостающие образы, ему приходится прибегать. Можно сказать, что мы свободны настолько, насколько мы понимаем. А понимаем мы настолько, насколько развита наша речь – этот базис объяснения мира и его внутреннего построения. Обычно язык восполняет недостающие средства отражения созерцаемой действительности за счет введения множества абстрактных понятий, а также метафор и других тропов.

Восприятие, которое фильтрует информацию, отбрасывая ненужное – полезное эволюционное приобретение. Как ни странно, но избыток внешних впечатлений способен затормозить наше внутреннее развитие. Информационный шум отвлекает от внутренних процессов, благодаря которым мы упорядочиваем себя внутри. Нашему сознанию точно также нужна тишина и периоды переваривания полученной информации, как и сама информационная пища. Таким образом, пустота, которую мы можем созерцать, тишина, которую нам дарует как роскошь наше восприятие, необходимы для того, чтобы крепла наша воля. Ведь пустота и тишина, если бы они наполнились для нас невидимыми красками и ускользающими от уха криками, перестали бы восприниматься как пространство свободы. Не случайно человек разумный формировался главным образом не в изобильной среде тропической природы, а среди аскетических ландшафтов севера. Суровая природа не только заставляет больше думать о выживании, но дарует феномен сенсорной депривации. Некоторые исследователи считают, что именно сенсорная депривация (недостаток внешних впечатлений) явилась основой для развития шаманизма у народов Севера. Недостаток внешнего преодолевался развитием внутреннего. Поэтому слабость зрения, слуха и нюха человек с лихвой компенсирует развитостью сознания. Притупляя восприятие, эволюция сделала людей свободными. Нас сформировало «блаженное невежество», включающее в себя, в частности, способность нарушать законы в силу незнакомства с ними. Да, человеку, не знающему лишнего, легче осуществлять свою волю там, где она могла бы натолкнуться на волю чужую, будь у нас звериное восприятие. И в этом смысле европейская цивилизация лабиринта более свободна, чем восточная цивилизация мандалы.