Она была заботливой старшей сестрой, он внимательным младшим братом, я стала для них чем - то вроде дальнего, давно забытого родственника, неожиданно забредшего в гости. Вил сделал мне документы и устроил на работу в бар, где он сам подрабатывал вышибалой, а Сюзи танцовщицей. Меня определили в посудомойки. Жили они интересно, с полулегальными доходами и подозрительными знакомствами, отсюда и возможность Вила сделать мне фальшивые документы, приемлемого качества и за скромное денежное вознаграждение. Сюзи же не стеснялась своего занятия, чем еще могла заниматься девушка без определенных связей и с хореографическим образованием. Она делала то, что умела, танцевала на сцене полуголой, умело выманивая деньги у пьяных посетителей, пока брат охранял ее от резвых, не в меру страстных поклонников. Вот такой у них был интересный семейный бизнес и он, честно говоря, нравился мне гораздо больше уважаемых компаний Аканти. Брат и сестра сумели остаться людьми, не потеряв себя в финансовой погоне.

   И когда я уже утвердилась в роли посудомойки и почти родственницы Вила и Сюзи, и перестала пугаться шорохов и резких теней, пришло осознание того, что Кхан преуспел в своем эгоистичном желание получить наследника. Его визиты в клинику не ограничивались беседой с доктором, потом он обязательно уединялся со мной в палате на несколько часов, медленно и со вкусом наслаждаясь моим телом и моей покорностью. Наверное, в одно из его последних посещений все и случилось, останься я в клинике чуть дольше и Кхан бы получил свою мечту о наследнике. Понимание моего интересного положения пришло не без посторонней помощи, на изменение в моей фигуре обратили внимание все, кроме непосредственно меня. Я продолжала безмятежно наслаждаться свободой, новым обществом далеко не благородных людей и надеяться на то, что Кхану не станет известно место моего нынешнего пребывания. Это было страшной тайной и думать я могла только о ее сохранение, поэтому внезапное известие о том, что я несколько округлилась не просто от неожиданной свободы заставило меня сначала впасть в ступор и уж потом в истерику. Я ненавидела Кхана, я не хотела видеть его продолжение, но было слишком поздно избавляться от этой нежелательной во всех отношениях неприятности и, тогда Вил удивил меня. Он не спрашивал, кто отец и что нас связывало, он спокойно, будничным тоном, предложил мне выйти за него замуж и перестать отвергать собственное дитя. Я бессмысленно смотрела на него, не в силах осознать только что сказанного им, а он медленно шагнул ближе, с трогательной нежностью, обхватывая мое заплаканное личико своими огромными руками, и прошептал в самые губы:

   - Ты нравишься мне, Сани, и я смогу позаботиться и о тебе, и о нем, доверься мне, подумай, я ни на чем не настаиваю.

   Такой огромный и нескладный, но ставший таким близким и дорогим за эти долгие недели. Мой голос дрожал и прерывался.

   - Ты... мне...

   - Я не тащу тебя в постель, Сани, лишь прошу поверить в нас, в то, что между нами возможны отношения. Ты слишком красивая, чтобы оставаться одной и слишком слабая, чтобы попытаться выкрутиться из этой ситуации самостоятельно, без потерь.

   - Ты не обязан...

   - Я бы сказал тебе это рано или поздно, ты запала мне прямо в сердце, я бы не смог изображать родственные чувства долго.

   - Не нужно...

   Я беспомощно всхлипывала, а он продолжал смотреть на меня и уговаривать принять его предложение слегка охрипшим от переживаний голосом, преданно заглядывая мне в глаза. Постепенно он растопил лед, сковывавший меня столько лет, разогнал туман, буквально заставил полюбить собственного сына, не позволив отказаться от него и вынудив позаботиться о крошечном, постоянно пищащем, свертке. Вначале пришла ответственность и много позже привязанность, нежность и материнская любовь к Энтони. Прошел почти год после нашей свадьбы с Вилом, прежде чем я осмелилась войти в его спальню. Он терпеливо ждал, когда я приду сама, не позволяя себе выказывать малейшего неудовольствия или напряжения, и это подкупало, заставляло поверить в то, что у нас действительно что - то может получиться. Вил выходил из душа, когда я проскользнула в дверь, оставив сына на попечение заботливой тетушки Сюзи. Он потрясенно остановился посередине комнаты, не сводя с меня настороженного взгляда, я потянула пояс халата, сбрасывая его одним движением плеч. Стеснения не было вовсе, слишком строгий преподаватель обучал меня этому предмету. Я опустилась на колени и взяла его член в рот, сразу глубоко, так как того требовал Кхан, Вил застонал, потом дернулся навстречу, пытаясь толкнуться дальше и тут же шагнул в сторону, словно опомнившись.

   - Сани...

   Он подхватил меня на руки, опустился на самый край постели и горячо, иногда сбиваясь, заговорил:

   - Ты не должна этого делать, только не так... что же за тварь тебя к этому приучила... ты такая маленькая, тоненькая, нежная и столько решимости в остекленевших глазах... такая отработанность движений... это страшно, Сани, это не любовь... это не должно так происходить...

   Он замолчал, зарывшись в мои волосы лицом и прерывисто дыша. Я растеряно смотрела перед собой, не совсем понимая смысл того, что он мне говорил, наверное, ему не понравилось, подумала я тогда.

   - Ты спала еще с кем - то, кроме отца Энтони?

   - Нет.

   - Он был первым?

   - Да, тебе не понравилось?

   - Понравилось, даже слишком, только от умения твоего дрожь идет по спине.

   - Я умею доставить удовольствие, тебе понравится...

   - Даже не сомневаюсь, в твоем возрасте, как - то не ожидаешь подобного мастерства от девушки, тем более от тебя. Слишком невинной ты кажешься, словно старшеклассница, залетевшая после случайного первого раза, отсюда и Энтони появился.

   - Он хотел сына...

   Вырвалось само собой, и я почувствовала, как напрягся Вил.

   - Ты расскажешь мне о его папаше?

   - Я не хочу...

   - Не хочешь вспоминать, я понимаю.

   - И не хочу больше бояться.

   - Он не достанет тебя.

   - Я не об этом, - мои ладони скользят по его плечам, обхватывают шею, он поднимает на меня изумленный взгляд. - Давай сделаем это, ты же мой муж, я должна быть с тобой.

   - Тебе было с ним... неприятно?

   Вил спотыкается на последнем слове, я серьезно смотрю на него, потом чуть усмехаюсь.

   - Наверное, ему нравилась моя боль, но ты же другой.

   Я не спрашивала, я утверждала и встречала его взгляд без страха.

   Кхан был красивым, ухоженным, сногсшибательным мужчиной, наверняка, способным, сразить одним лишь взглядом из под длинных ресниц, любую вокруг себя, но именно Вилу, нескладному и высоченному громиле, удалось побороть мой страх. Не вытравить, не испытать наслаждение, не заставить потеряться от любви к себе, но я перестала безотчетно вздрагивать от мужских прикосновений и перспективы заняться любовью. Один раз в неделю, очень нежно и трепетно Вил укладывал меня в свою постель и, мерно двигаясь во мне, достигал кульминации или соглашался со мной и, тогда я губами заставляла кончить его почти сразу. Обыденность, я полюбила это слово. Вил был предсказуемым, не склонным к сюрпризам, человеком. Тихая размеренность нашего быта делала меня счастливой. Мне по - настоящему нравился Вил, я была привязана к Сюзи и обожала Энтони. Моя любимая и любящая семья, той о которой можно было лишь мечтать, прекрасно осознавая всю тщетность этой самой мечты.

   - Энтони.

   Вил смешно округлил глаза, явно передразнивая и мой холодный тон, и нарочито сердитый вид. Ему не нравились мои попытки быть строгой мамой. Сын же даже не обернулся слишком поглощенный разрыванием книги на составные части.

   - Нельзя.

   Я пригрозила ему пальцем, грозно сдвинув брови на переносице и, получила в ответ теплую лучистую улыбку. Кхан хотел свое продолжение, и он его получил, Энтони являлся его точной копией, и я с этим ничего не могла поделать, разве, что просила парикмахера коротко остригать, не позволяя мягким локонам ниспадать до самых плеч. Его отец носил такую прическу, сколько я себя помнила и, теперь не сильно изменился, если верить фотографиям в газетах. Я так и не рассказала мужу о том, что происходило со мной до того момента, когда я выскочила прямо под колеса его машины, он спрашивал, но я продолжала упорно молчать. Вил далеко не Мену, но подставляться я не собиралась, даже уверенная в его преданности. Я знала, что мы не встретимся с Кханом, не смотря на то, что находимся в одном городе, но словно в разных странах. Он где - то там, блистает в высшем обществе, безупречно - стильный и бесконечно привлекательный, а мы вот здесь, в не самом престижном районе, почти без денег, но неимоверно довольные друг другом и окружающими. Я вышла на работу, едва Энтони научился самостоятельно ходить, чтобы вносить личный вклад в скромный семейный бюджет. Служила продавцом в местном супермаркете.