лав к одному из них подобие вышки с приставной лест­

ницей сзади. Представление происходило на той же

лужайке, где разыгрывали когда-то сцену из Козьмы Прут­

кова. Костюм Ромео с быстротой и веселой готовностью

сшила изобретательная бабушка. Она сделала подобие

жюстокора * с короткими панталонами — из летней гим­

назической блузы и брюк, разукрасила все голубым ко­

ленкором и пришила к сильно открытому вороту белый

кружевной воротник. Длинные белые чулки и черные

туфли с голубыми бантами дополняли наряд. Но лучше

всего был голубой берет с ястребиным пером, найденным

бабушкой на лужайке за садом, которое она пришпилила

круглой брошкой из стекол с радужной окраской. В этом

костюме Саша был, кажется, еще лучше, чем в печаль­

ном наряде Гамлета, который он давно уже смастерил

себе при помощи матери для чтения монологов; за этот

год он еще похорошел, а голубой цвет чрезвычайно шел

к его прекрасному молодому лицу.

В назначенный день все было готово к спектаклю.

Вечер выдался теплый. Ромео и Джульетта были одеты

и загримированы. Оставалось только начать представле­

ние, но это долго не удавалось по той причине, что луна

упорно скрывалась за тучами и не хотела освещать сцену.

Давно уже принесли и поставили на дорожке стулья

* Нечто вроде куртки, обтягивающей торс. ( Примеч. М. А. Бе­

кетовой. )

55

для дам. Время было довольно позднее, но дедушка ни

за что не хотел ложиться спать и все спрашивал, когда

начнется спектакль. Все мы с досадой и надеждой следи­

ли за луной. Наконец, она вышла из-за туч. Тогда

Джульетта водворилась на балконе и приняла мечтатель­

ную позу. Зрители были позваны, и началось представле­

ние. Ромео стремительно и нежно произносил свои речи.

Он был очень поэтичен и весь предался романтике Шекс-

пирова действа, не обращая никакого внимания на обы­

вательский тон Джульетты.

Все шло своим чередом, как вдруг произошло нечто

ужасное: на дорожке, ведущей к лужайке, где стоял Ро­

мео, показалась неуклюжая фигура огромного мохнатого

пса Арапки, проскользнувшего в сад со двора через не­

осторожно открытую калитку. По обыкновению, высунув

язык и тяжело дыша в своей дремучей шкуре, он не­

винно помахивал хвостом и медленно шел прямо к Саше,

рассчитывая на самый благосклонный прием. Это втор­

жение совершенно расстроило спектакль. Настроение бы­

ло нарушено, мы с сестрой с трудом удерживались от

смеха, а бедный Ромео был оскорблен в своих лучших

чувствах. Он, конечно, прервал диалог и с расстроенным

и сердитым лицом принялся гнать Арапку. Разумеется,

пес убежал, и калитку тщательно заперли, но все уже

было испорчено. Саша пришел в ужасное настроение, он

наотрез отказался играть и больше уже не возобновлял

своей попытки.

В это же лето 1898 года (в семнадцать с половиной

лет) произошло возобновление знакомства с будущей же­

ной поэта Любовью Дмитриевной Менделеевой, а затем

начались репетиции спектаклей в имении Менделеевых

Боблове 11. <...>

Во время своего пребывания в одном из петербургских

драматических кружков Саша исполнял только неболь­

шие роли стариков. Самая значительная из них была

роль дурака и рамолика в одной переводной французской

пьесе, которую играл на Михайловской сцене известный

в то время артист Andrieu. Саша не пожалел своего лица

и совершенно исказил его безобразным, но талантливым

гримом. Роль свою он провел хорошо. Развихленная по­

ходка, неверные движения, глупый вид и какой-то бес­

помощно-наивный т о н , — все было удачно задумано и

проведено. Никому и в голову не приходило, что играет

красивый двадцатилетний мальчик. Когда он сыграл свою

56

роль, смыл грим и переоделся в студенческий сюртук, он

вышел в залу. Сияя молодостью и красотой, стоял он,

разрумяненный после спектакля. Мы с матерью подошли

к нему. Забавно было слушать, что говорили о нем в тол­

пе. Какой-то господин, не подозревая, кто стоит рядом,

отозвался об его игре так: «Это опытный актер, подража­

ет Andrieu» 12.

После этого спектакля Саша и вышел из кружка и

вообще оставил мысль о сцене. Это увлечение отошло на

второй план. Личная жизнь, сопровождаемая острыми

переживаниями романического и мистического характера,

овладела всем его существом, а переживания эти выявля­

лись в приливах творчества, сила которых поражает своей

напряженностью. То была пора цветения его лирики и

расцвета его красоты.

Приведу один характерный анекдот, случившийся на

каком-то родственном собрании. В числе гостей был один

из друзей бекетовского дома, который давно не видал

Сашу. Он сидел рядом с Александрой Андреевной. Саша

пришел один из последних. Когда он вошел в комнату в

студенческом сюртуке, своей красивой, мужественной по­

ходкой, гость был поражен его видом. «Это ваш сын?» —

спросил он Александру Андреевну. Получив утвердитель­

ный ответ, он обратился к Саше: «Сколько вам лет?» —

« Д в а д ц а т ь » , — ответил Саша. Тогда тот воскликнул в по­

рыве искреннего чувства: «Несчастные петербургские

женщины!»

Саша был в то время действительно очень хорош.

Красота его черт в соединении с матовым цветом лица,

блистающего свежестью, еще более оттенялась пышными

золотыми кудрями. Светлые глаза, уже подернутые меч­

тательной грустью, по временам сияли чисто детским ве­

сельем. Держался он очень прямо и был несколько непо­

движен, особенно в обществе старших. На многих портре­

тах он кажется брюнетом, на самом же деле он был

настоящий блондин с очень белой кожей и зеленоватыми

глазами. Его брови и длинные ресницы были того же

цвета, как волосы, которые с годами значительно потем­

нели и приняли пепельный оттенок. Прибавлю, что облик

его был исполнен врожденного изящества и благородства

и вполне соответствовал его духовному содержанию и

характеру. <...>

...прибавлю обещанную заметку об отношении Алек­

сандра Александровича к животным, В детстве он обо-

57

жал кошек и собак, как многие дети, но тогда уже вкла­

дывал в свое отношение к ним какую-то особую нежность

и интерес: он с ними разговаривал, входил в их положе­

ние, проводил с ними много времени, всячески их раз­

влекая и ублажая. В Шахматове держали обыкновенно

двух или трех дворовых псов, с которыми Саша водил

постоянную дружбу. Бывало, заглянешь утром в надвор­

ное окно и, если Саши нет в комнате, непременно уви­

дишь его у крыльца на корточках, а около него реют три

мохнатых хвоста и с особой настойчивостью сует ему

лапу его любимец, огромный черно-желтый Арапка.

Собаки, разумеется, обожали Сашу. Однажды летом,

после смерти моих родителей, когда Саша был уже же­

нат, в Шахматове оказались две таксы. Одну из них при­

везла из Петербурга Сашина мать, другую я. Первая

такса, Краб, была толста и добродушна, мой Пик был

худой, с безумными страстями и мрачным характером.

Он перенес тяжелое испытание, потеряв любимого хозяи­

на, — это была дедушкина собака. Обе таксы не отходили

от Саши. Молодые Блоки жили в отдельном флигеле с

садиком, отделенным от двора забором и калиткой. Саша

вставал довольно поздно. Нужно было видеть, с каким

отчаянно грустным видом лежали обе таксы по утрам на

дорожке около флигеля. Они дожидались, когда взойдет

их солнце. Когда же Саша появлялся в низком окне и

подавал голос, собаки бросались с радостным визгом и

прыгали на подоконник или прямо в руки своего боже­