Соловьева. Лично у нас с ним как-то (даже когда-то,
хотя я не знаю, когда) нечто перекликнулось большое,
потерявшееся потом «в лазурном безмирном своде» 43.
Характерно: фамилия этого графа Развадовского толь
ко раз всплыла на внешнем разговоре с А. А. — именно
в последнем, когда весной этого года, перед отъездом
в Москву, А. А. был у меня с Р. В. Ивановым и
С. М. Алянским. Мы с А. А. как-то случайно перешли
224
к разговору от критики струвевского журнала (издавав
шегося в Софии 44) к русским, находящимся в Югосла
вии, к славянскому и польскому вопросам; и тут А. А.
сообщил мне о каком-то польском епископе, очень реак
ционно настроенном и действующем в Польше, припом
нив, что его светская фамилия — граф Развадовский.
Тут А. А. улыбнулся мне и сказал: «Знаешь, ведь это,
вероятно, тот самый Развадовский». Я по улыбке, кото
рая появилась у него, понял, что он намекает на ту, да
леко отошедшую эпоху, когда шафера А. А., присутство
вавшие на его свадьбе, один — ж д а л наступления нового
теократического периода, мирового переворота чуть ли
не на свадьбе А. А., а другой — прямо со свадьбы отпра
вился за поисками «звезды», и эта «звезда» привела его,
быть может, лишь к реакционной епископской тиаре.
С осени 1903 года до самого начала 1904 года мне
пришлось отвлечься и от переписки с А. А., и частью
от тем, с нею связанных. Это было в Москве очень шум
ное время: все то, что подпочвенно сочилось в созна
ниях отдельных людей нового направления, теперь
выявилось, сгруппировалось в кружки. Был кружок
молодых писателей, сгруппированных вокруг книго
издательства «Гриф», был кружок «Скорпиона», был
теософский кружок, образовался кружок, сгруппирован
ный вокруг моих воскресений, который Эллис (Л. Л. Ко-
былинский) прозвал «аргонавтическим». Мы, аргонавты,
не имели своего органа, но мы вливались и в «Гриф»,
и в «Скорпион», и в организованные впоследствии «Весы»,
и в убогую «Свободную совесть», позднее в Общество
свободной эстетики 4 5 , — в дальнейшем в «Дом песни» 46
и в Московское религиозно-философское общество.
Объединенные одно время «Мусагетом», мы перекину
лись в молодой кружок покойного скульптора Крахта.
С 1903 до 1912 года длится весьма активная литератур
но-общественная нота на бумаге не существовавшего
кружка «аргонавтов», которые в 1905 году существовали
(правда, очень короткое время) под видом революцион
ного десятка с кличкой «аргонавты». Душою, организа
тором и толкачом на все парадоксальное был Л. Л. Ко-
былинский, слабый теоретик и поэт, но в жизни талант
ливейший человек с проблесками почти гениальности.
В 1903 году только еще возникающий кружок «аргонав
тов» собирался у меня по воскресеньям, В его состав
8 А. Блок в восп. совр., т. 1 225
входили то одни, то другие. Важен был импульс целого
коллектива, а не тот или иной член коллектива. «Арго
навтами» с 1903 до 1907 года считались: Эллис, я,
А. С. Петровский, С. М. Соловьев, П. Н. Батюшков,
М. А. Эртель, А. С. Челищев, В. В. Владимиров,
Г. А. Рачинский, М. И. Сизов, Н. П. Киселев, В. О. Ни-
лендер, Н. И. Астров, В. П. Поливанов, Н. И. Петров
ская и др. Роль «аргонавтов» была ролью импульсаторов,
согревателей душевным динамизмом самых разнообраз
ных течений, перекрещивающихся в «аргонавтическом»
русле и впоследствии распавшихся и многообразно офор
мившихся *. Но главной задачей «аргонавтов» было вы
нашивать и оформлять тогда слагавшуюся школу симво
лизма. Думаю, что вся идеология московской фракции
символизма созрела не в «Скорпионе» и не в «Весах»,
а в интимных беседах и разговорах среди молодых сим
волистов «аргонавтического» толка. С 1903 года местом
наших собраний и встреч были главным образом — мои
воскресенья, где, кроме тесного круга друзей, обычными
посетителями были молодые поэты «Скорпиона» и «Гри
фа», а также Бальмонт, Брюсов, С. А. Соколов с женой
(псевдоним: Нина Петровская), Г. А. Рачинский, Пояр
ков, С. Л. Кобылинский (брат Л. Л. Кобылинского).
Часто появлялся художник Россинский, Липкин, если
память не изменяет, Шестеркин, бывал покойный Бори
сов-Мусатов, одно время пианист Буюкли, композитор
Н. Метнер, Б. А. Фохт, П. И. А с т р о в , — появлялись такие,
нашему тогдашнему кругу далекие «почтенные люди»,
как покойный композитор С. И. Танеев, проф. И. А. Каб
луков, А. П. Павлов, ныне академик, не убоявшийся
превращения профессорского дома в дом «декадентский».
Бывали у нас и совершенно случайные, я бы сказал,
прохожие люди, вроде Н. А. Кистяковского, тогда еще
скромного адвоката **. За столом собиралось до двадца
ти — двадцати пяти человек: спорили, музыканили, чи
тали стихи до поздней ночи; стоял веселый галдеж. Весь
наш круг глубоко ценил поэзию Блока, которого мы счи
тали своим, «аргонавтом». После своего пребывания
в Москве, где А. А. имел случай ознакомиться с «арго-
* Среды Астрова, кружок Крахта, кружок теософов, Христо-
форовой, «Орфей», молодой «Мусагет». Наконец, часть «аргонавтов»
вошла в московское антропософское общество. ( Примеч. А. Белого. )
** Впоследствии украинский министр, снискавший далеко не
завидную известность. ( Примеч. А. Белого. )
226
навтами», он прислал мне стихотворение с эпиграфом из
моего «Арго» («Наш Арго, готовясь лететь, золотыми
крылами забил»), бывшего своего рода гимном «аргонав
тов» *. Вот это стихотворение:
Сторожим у входа в терем,
Верные рабы,
Страстно верим, выси мерим,
Вечно ждем трубы.
Вечно — завтра. У решетки
Каждый день и час
Славословит голос четкий
Одного из нас.
Воздух полон воздыханий,
Грозовых надежд,
Высь горит от несмыканий
Воспаленных вежд.
Ангел розовый укажет,
Скажет: — вот она:
Бисер нижет, в нити вяжет —
Вечная весна.
В светлый миг услышим звуки
Отходящих бурь,
Молча свяжем вместе руки,
Отлетим в лазурь.
Это стихотворение пропитано тем же бодрым «арго-
навтическим» воздухом вечного завтра, который господ
ствовал в кружке «аргонавтов» в сезон девятьсот треть
его — девятьсот четвертого годов. Идею братства «арго-
навтического» коллектива изображают строки: «Молча
свяжем вместе руки, отлетим в лазурь».
Осенью и зимой 1903 года почти каждый день мне
приходилось бывать где-нибудь: в воскресенья собира
лись у меня, в среды у Брюсова, если память не изме
няет, во вторники днем у Б а л ь м о н т а , — был «грифский»
день, «скорпионовский» день. В то время книгоиздатель
ство «Скорпион» выдвинуло ультиматум: сотрудники
«Северных цветов» должны были воздержаться от печа
тания в альманахе «Гриф». Я и Бальмонт отвергли это
предложение и присоединились к «грифам». Я пожало
вался А. А. на это насилие «Скорпиона». А. А. к нам,
«грифцам», присоединился и прислал шуточное стихотво
рение, в котором изображены выведенные на свежую
* У «аргонавтов» была вырезана своя печать, которую Эллис
в порыве «аргонавтизма» прикладывал ко всему, что попадалось
под р у к у , — к рукописи, стихам, книгам, даже к книжным пере
плетам. ( Примеч. А. Белого. )
8*
227
воду затеи Брюсова и «конспирация» З. Н. Гиппиус.
Помню из этого стихотворения лишь слова: «...опрокинут