Дальше города в бешеном ритме следовали один за другим: Сент-Луис, где один ювелир устроил выставку драгоценностей Сары Бернар, заинтересовавшую грабителей; Цинциннати, затем Новый Орлеан. Эти среднего размера города не позволяли предложить звезде достойные ее условия проживания, и Сара со своей труппой путешествует отныне в специальном поезде с наполненным мехами вагоном, где были пианино и дровяная печь, и вагоном-рестораном с накрытым на десять персон столом. Саре едва удалось спастись от воров с большой дороги, задумавших отцепить ее вагон, чтобы спокойно ограбить. В Новый Орлеан прибыли под проливным дождем, город был залит водой, и поезд едва не рухнул в реку; его вел отважный машинист, и Сара щедро заплатила ему за то, что он взял на себя риск преодолеть последний мост, который мог обрушиться под тяжестью состава. Миссисипи разлилась, и вся нижняя часть города, то есть в основном черные кварталы, была затоплена. Оплакивали сотни погибших. «Зрелище было удручающим, — вспоминала Сара. — Все негритянские лачуги смыло наводнением, и сотни их обитателей ютились на зыбких обломках. Глаза их лихорадочно блестели, а ослепительно белые зубы стучали от холода. Справа, слева, всюду плавали, то и дело натыкаясь на деревянные сваи, трупы с вздутыми животами». Город заполнили аллигаторы, Сара взяла себе одного, дав ему имя Али-Гага. «За столом, в театре, в постели, он следовал за ней повсюду, — писала Мари Коломбье. — Сара наверняка полюбила его за его острые зубы и скверный нрав». Но аллигатор в конце концов не выдержал меню, состоявшего исключительно из молока и шампанского, на которые не скупилась его хозяйка, и умер, к величайшему облегчению Анжело, первого любовника труппы, делившего тогда ложе актрисы.

В Мобиле зарезервированный театр оказался занят другой труппой, и пришлось играть в самой настоящей клетушке, и на Сару, которую позабавил тесный зальчик, в начале «Дамы с камелиями» напал безумный смех. Она отменила спектакль и вернула деньги за билеты. Потом последовали города: Атланта, Нашвилл, Мемфис, Луисвилл, Коламбус, Дейтон, Индианаполис, Сент-Джозеф на Миссури, Ливенворт, Куинси, Милуоки, Детройт, Кливленд, Питсбург, Брадфорд, Толидо, Эри, Торонто, Буффало, Рочестер, Ютика, Сиракьюс, Олбани, Трой, Вустер, Провиденс, Ньюарк, Вашингтон. Ритм изнурительный для спутников Сары, пользовавшихся далеко не таким комфортом, как она.

«Выехать утром или ночью, трястись в дороге шесть, десять, двенадцать часов кряду; добраться до театра, распаковать вещи, играть, потом снова все упаковать и сесть после спектакля в поезд, чтобы на следующий день начать сначала. Вот наше ежедневное существование в своей утомительной монотонности. <…> Мы рабы доллара. Надо бежать за выручкой из города в город, из театра в театр. Автобус — наш дом, наша спальня, наша столовая, наш будуар», — писала Мари Коломбье.

В Буффало Сара ведет всю труппу на Ниагарский водопад: она карабкается на ледяную горку, прыгает через расщелину, чтобы забраться на спину ледяного носорога, и не может потом спуститься вниз. Бесстрашная, она до смерти напугала Жарретта и поразила своих зрителей.

Пытаясь найти новую пьесу для своего репертуара, Сара в конце концов остановила выбор на «Княгине Жорж» Александра Дюма-сына, которую репетирует в поезде, собираясь показать ее в Бостоне 5 апреля 1881 года. Речь шла о драме в трех актах, которая развертывается вокруг преступной страсти, связавшей мужа прекрасной Северины и госпожу де Террмонд, а разрешается она нелепейшим образом: обманутый муж убивает молоденького юношу, влюбленного в его жену. Несмотря на бедность интриги, сцены из «Княгини Жорж», поставленные Эме Декле, достигали большого драматического накала. Сара играла добродетельную и любящую супругу, обнаружившую измену, и имела большой успех в этой роли, которую еще раз сыграет в Нью-Йорке перед возвращением во Францию. Ее первое американское турне завершается представлениями «Фруфру» и «Дамы с камелиями» перед не слишком полными залами. Несмотря на заверение в любви к американцам, опубликованное в «Геральд» накануне ее отъезда, не все газеты ему верят безоговорочно, свидетельство тому статья в «Уорлд», которую охотно и наверняка с большим удовольствием процитировала Мари Коломбье:

«Мы не настолько легковерны, чтобы считать искренней грубую лесть, которую мадемуазель Сара Бернар адресует американцам. Мы скорее склонны думать, что эти комплименты сродни стрелам, которые древние парфяне, отступая, ловко направляли на врага. <…> Впрочем, в утешение себе мы говорим, что, если и могли существовать сомнения относительно того удовольствия, с каким мадемуазель Бернар пожинала доллары, а также опасения, что у нее не сохранится надежды вернуться когда-нибудь к нам, чтобы произвести новый сбор, забота, какую она взяла на себя, опубликовав свои благожелательные впечатления о нашей стране и нравах нашего народа, должна была бы полностью успокоить нас. И в таком случае мы обязаны сделать мадемуазель Саре сочувственное заявление: она доставила нам такое удовольствие первым своим визитом, что можно опасаться, как бы второй не навеял на нас только скуку».

Так вот, это первое турне в Америку было лишь началом длинного ряда путешествий, которые приведут Сару на другой конец света. При постоянной нужде в деньгах и необходимости содержать сына Мориса, турне было простым и действенным средством извлечь пользу из своей всемирной известности и пополнить собственную казну. Начиная с 1881 года ее жизнь независимой актрисы строится на чередовании парижских постановок и более или менее длительных турне за границу. Она вошла во вкус своей новой деятельности руководителя труппы и постановки спектаклей и намеревалась теперь найти театр, чтобы показывать свои творения. 15 мая 1881 года Сара высадилась в Гавре, имея около миллиона золотых франков, заработанных за семь месяцев, и огромная толпа пришла встречать ее на набережную — по ее словам, двадцать тысяч человек.

Предстояло вновь завоевать французскую публику, в то время как национальная пресса разочарованно распространяла слухи о ее американских чудачествах, а театральная критика, охладев, продолжала дуться. И тут ей представился счастливый случай: общество спасателей Гавра попросило ее дать благотворительный спектакль. Она обещает им первое представление «Дамы с камелиями» на французской земле. Реклама бесплатная и невероятно действенная, хотя, конечно, надо было оказаться на высоте перед этими многочисленными и очень внимательными зрителями, и ее ждал колоссальный успех. Даже Мари Коломбье, которую нельзя заподозрить в излишней доброжелательности, признавалась, что плакала «как ребенок», когда умирала Маргарита. Спасатели Гавра наградили Сару медалью и вручили весьма почетный диплом. Получая его, она воскликнула: «О! Обещаю вам, я кого-нибудь спасу! Правда, я не умею плавать, но это не важно: я научусь!»

Мемуары Сары заканчиваются ее возвращением во Францию, и если у нее и были планы написать продолжение, то ее новая деятельность не позволила осуществить их.

ЖЕНЩИНА-ПРОТЕЙ[21] И ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. 1882–1890

Сара вернулась в свой особняк на авеню де Вил-лье, где вскоре ее посетил Викторьен Сарду, предложивший свою новую пьесу «Федора», которую она сразу же согласилась играть. Однако настоящее ее возвращение на парижскую сцену состоится лишь годом позже, ибо она тотчас снова уезжает в Лондон показывать свою «Даму с камелиями». Из-за непрерывных турне она вскоре получает новое прозвище — «Вечная жидовка» (по аналогии с названием романа Эжена Сю «Вечный жид»). Но прежде она, чтобы вновь завоевать сердца парижан, прибегла к не слишком благовидной хитрости, выбрав для своего появления на публике 14 июля 1881 года. В ознаменование десятой годовщины ухода прусских войск Агарь, бывшая партнерша Сары по спектаклю «Прохожий», в присутствии президента Республики должна была декламировать в «Опере» «Марсельезу». Под благовидным предлогом Сара удаляет Агарь при помощи ее костюмерши и, облачившись в длинное белое платье, появляется вместо нее, развернув огромное трехцветное знамя, и со страстью декламирует национальный гимн. Живое воплощение патриотической Франции, она вызывает чуть ли не истерическую реакцию присутствующих, женщины разражаются бурными рыданиями, мужчины кричат и неистово аплодируют, незаметно смахивая слезу.