сотен обитаемых миров. И докажите, что вы настоящие сыновья Земли! Пусть от вашей тяжелой поступи содрогнется Вселенная, но пусть это будет поступь освободителя, а не захватчика. В добрый путь!

Мощный рев их десятков тысяч глоток показал, что слова дошли до людей и Воинов, помахав на прощание рукой, спрыгнул с крыши машины. Погрузка должна была начаться через полчаса, и хотелось успеть отдать последние распоряжения командующему и начальнику штаба этой группировки.

***

Он сразу узнал в этой тридцатилетней женщине свою бывшую жену. Она несколько изменилась: слегка поправилась, изменила прическу и стала больше накладывать макияжа, но оставалась все так же красива, как и пять лет назад. Андрей протянул ей букет радужных орхидей, которые несколько часов назад украшали собой сельву Амазонки.

– Здравствуй…

Она молча приняла букет и отступила в сторону, пропуская его в квартиру.

– Ма, кто там?! – Из комнаты высунулась до боли родная мордашка. За это время дочка подросла, но черты лица и большие удивленные глаза остались прежними

– Проходи…. – Ее голос прозвучал глухо. "Курит", мелькнула мысль, и Андрей переступил порог, ставшего чужим, дома. – Я думала, что у тебя совсем не останется времени на нас.

– Не стоит начинать с иронии. – Он прошел в комнату. Со временем там ничего не изменилось, только цветок, плетшийся по натянутым струнам, разросся еще больше, почти скрыв часы, висящие посредине стены. – А вообще, Аэле теперь сама справится, осталось совсем немного дел.

– Аэле…. Необычное имя…. Это та девушка, которая постоянно около тебя? У тебя неплохой вкус.

– Ты мне льстишь… – Усмехнулся Андрей и пошутил – Не постоянно, ее ведь сейчас нет со мной. Кстати, это совсем не то, о чем ты подумала. – Он сел в кресло и откинулся на спинку. Усталость все– таки давала о себе знать. – Юля меня не забыла за это время?

– Спроси сам. – Она присела на краешек дивана и тихо позвала – Юленька, иди, поздоровайся с папой.

Девочка робко вошла в комнату. Только теперь Андрей представил себе, сколько он отсутствовал. Из маленького ребенка дочка превратилась в длинноногую девочку – подростка. Толстая русая коса, перекинутая через плечо, опускалась почти до пояса. Юля очень напоминала свою мать, какой Андрей помнил её в пору их знакомства на осеннем балу и сердце отчего-то защемило. Да и дочка, как ему показалось, испытывала те же чувства. Воинов смотрел в ее большие, полные счастливых слез, глаза и видел такую гамму чувств ребенка, что в горле у него откуда-то появился ком. Это были и испуг, и недоверие, и радость, что ожидание, которым она жила все эти годы, закончилось, и папка снова с ними.

– Папа… – голосок ее дрогнул. – Почему тебя так долго не было? Я тебя так ждала, так ждала!

Понимая, что сейчас сам расплачется, не в силах вымолвить ни слова, Андрей протянул к ней руки, притянул и, посадив на колени, крепко обнял, пытаясь как-то справиться с нахлынувшими чувствами. Девочка же, уткнувшись ему в плечо, разрыдалась, давая выход переполнявшим ее чувствам. И сквозь рыдания прорывались иногда слова горькой обиды на окружающий, такой жестокий мир. Обиды, которая копилась в ней долгое время.

– А я им говорила, что в телевизоре мой папа, а они смеялись! – Всхлипывая, рассказывала она ему. – И говорили, что ты нас бросил, а еще "безотцовкой" дразнили…

Наконец Андрей справился с комком, украдкой смахнул навернувшиеся слезы и вздохнул.

– Извини, девочка моя, извини, родная. Такая вот у меня получилась командировка, долгая. – Он слегка отстранил ее от себя достал из нагрудного кармана носовой платок и вытер ей мокрые от слез глаза. – Не надо плакать, все позади. И дразнить тебя больше никто не будет, обещаю! – Андрей поцеловал ее в мокрые щеки и снова прижал к себе. Но она, вдруг вывернувшись, выскользнула из его объятий, и хитро улыбнувшись сквозь слезы, выбежала из комнаты. Воинов развернулся к Валентине, безучастно сидевшей на краешке дивана. – Ну, и как вы тут жили? – С грустью спросил он ее.

– Как все живут. – Пожала она плечами. – Не плохо и не очень хорошо. Я работаю, Юля учится, закончила четвертый класс. – Разговор ей был явно не интересен. Из соседней комнаты раздавались звуки возни, шуршали бумаги. Она поднялась и подошла к двери – Юля, не наводи беспорядок! Ты меня слышишь?

– Сейчас! – Донеслось оттуда. Девочка забежала в комнату с пачкой тетрадей – Па, смотри! Я только на пятерки учусь! – Она влезла ему на колени и начала переворачивать страницы тетрадей. – Смотри, я дневники все собираю, ты их посмотришь? А вот, видишь?….

– Юля, папе это не интересно, иди к себе, поиграй – неожиданно с раздражением сказала Валентина, и девочка как – то сразу притихла, робко взглянув отцу в глаза – "Правда не интересно?"

– Наоборот, очень интересно! – улыбнулся Андрей, глядя на свою подросшую дочь, и та, успокоившись, снова приступила к показу своих достижений в учебе. " А у нее и почерк матери, – отметил Воинов. – Такой же ровный, и по-детски круглый".

– Ну, тогда пойду, поставлю чайник, кофе будем пить. – И женщина бесшумно вышла на кухню, прикрыв за собою дверь.

Немного отдохнув душой рядом с ребенком, пересмотрев тетради и дневники, где действительно не встречалось ни одной тройки, да и четверки попадались крайне редко и, на какое-то время, утолив ее интерес к себе, Андрей положил стопку просмотренных тетрадей на журнальный столик.

– А теперь пойдем пить кофе. Ты любишь кофе?

– Нет. – Мотнула та головой. – Но ты иди, а я пока в комнате приберусь. А потом мы пойдем гулять?

– Прекрасная мысль! Я только за! – Он поцеловал ее в лоб и она, собрав свою "школу", ушла.

Андрей прошел на кухню. На столе стояла початая бутылка коньяка "Белый аист". Рядом, в блюдце, золотились дольки лимона, посыпанные сахаром. У окна стояла Валентина и пила коньяк маленькими глоточками. Струя пара из носика чайника оседала на крашеной стене каплями конденсата.

Воинов тихо подошел к плите и выключил газ. Женщина словно очнулась от своих размышлений и повернулась к нему.

– А ты нисколько не изменился. – Она криво усмехнулась и подошла к столу. – Рюмочку выпьешь?

– Спасибо, но только немножко, в кофе. Хотя…. – Андрей тоже усмехнулся, только грустно. – Давай выпьем за нашу встречу. Странная она у нас получилась…. – Он подошел и присел на табуретку у стола, – Для меня прошло всего несколько месяцев, для вас – пять с половиной лет…. – Задумчиво сказал Воинов и одним махом опрокинул стопку в рот. Взяв дольку лимона, пососал и поднял глаза на ту, которую еще недавно любил. – Ты обещала кофе?

Валентина допила коньяк

– Тебе покрепче?

– Желательно. – Он снова наполнил рюмки янтарным напитком. Женщина поставила на стол чашки, сахарницу и банку растворимого "Nescafe". Присела напротив мужа.

– Ты, может, что нибудь перекусишь? Совсем исхудал… – Впервые в ее голосе промелькнули какие-то человеческие нотки.

– Ты меня плохо помнишь – теперь Андрей пил маленькими глотками, наслаждаясь ароматом и теплом напитка. – Но ты хотела со мной что-то обсудить? – Он устало вздохнул. Пять с половиной лет почти выветрили его образ из ее мыслей, куда Андрей заглянул. Для Валентины он был далеким, смутным воспоминанием о молодости, которое перекрывалось более яркими поздними образами из ее жизни….

Она повернулась к нему, такая близкая и такая далекая, но Воинов ее опередил.

– Не надо только объяснений, я все и так уже знаю. – Он поставил рюмку на стол. – Дело даже не в том, что я действительно очень сильно изменился – у меня перестроенный организм, – Воинов поднялся, взял чашку с кофе и подошел к окну. – Тебя сейчас интересует, помогу ли я тебе в материальном плане…. Я понимаю, что даже при новой мировой системе перераспределение благ зависит от общества, в котором живет человек. Ты можешь спокойно уехать в любую страну мира, можешь работать где угодно – сейчас труд оплачивается не в пример лучше, чем было всего пару месяцев назад. Но, как я понимаю, тебе этого мало…. – Он усмехнулся, глядя, как вспыхнули ее щеки. – Не переживай об этом. – Валентина вылила остатки коньяка в рюмку и одним махом вылила в себя, очевидно, чтобы справиться с волнением. – Я мог бы оставить целое состояние Юленьке, и назначить ей опекуна, например твою, или мою маму. Родители отказались на старости лет улетать куда-то с Земли, как я их ни уговаривал. И вполне могли бы опекать ее до совершеннолетия, чтобы она сама потом решила, сколько ты заслуживаешь. Но не сделаю этого.