Пламя разгоралось. Враги не сумели полностью восстановить вуаль, ее постоянно слизывали языки пожара.

Тем временем в окнах замелькали перепуганные лица. Где-то вдалеке выли сирены. И только когда показались пожарные машины, вражеские автоматчики накинули на себя по персональной вуали и, видимо, рассредоточились вокруг.

Я лежал и смотрел, как пена заливает бушующее пламя, как пожарные бьются со взбесившейся стихией. Я думал, что пора отступать, тем более что на радаре уже высветилась новая цель. Нас ждали в местной штаб-квартире. И все-таки я медлил. Мне казалось, что все происходящее — какой-то глупый, несуразный спектакль.

Магические книги не горят! Это знали даже средневековые инквизиторы. Фашисты именно так и находили священные тексты. Они сжигали все без разбора, и выискивали потом в пепелище чудесные фолианты. Это означало, что настоящий «Некрономикон» погибнуть не может. Вот о чем я думал в те минуты.

А потом я почувствовал холод. Ко мне что-то приближалось. Оно шло без вуали, но я его не видел. И воздух вмиг пропитался угрозой.

Я отполз за угол гастронома, встал на ноги. Мой указательный палец застыл на спусковом крючке. Я боролся с диким желанием разрядить в движущийся холод всю обойму. Я понимал, что тогда по треску автомата меня непременно обнаружат. И никакая магия больше не поможет. Потому я лишь прикусил губы до крови.

Холод придвинулся вплотную. Я чувствовал на себе безумный и немного растерянный взгляд. Мне показалось, что оно глядит прямо мне в душу. Секунда — и нечто двинулось мимо. В голове же у меня все перевернулось. Я испытал дикое желание отправиться следом, подчиниться, стать рабом того, кто секунду назад был рядом!

Вот обо всем этом я и написал в рапорте. Просто изложил факты. Напрашивающихся выводов не излагал, это ведь не в моей компетенции. Но подписку о неразглашении с меня все-таки взяли. А потом проверяли на детекторе лжи, давали пить воду, изготовленную по закону Моисея, заставляли держать платиновую гексаграмму всевластия. Мне явно не верили, но не могли и уличить во лжи. Похоже, именно это бесило магистрат.

Ордену хочется считать, что книги не было, или что она погибла.

Но если кто-то сумел вынести ее из пламени, значит «Некрономикон» обрел нового хранителя, и, скорее всего, им стал один из наших магистров. Теперь нам противостоит человек, знающий о нас всё! И если он только захочет, наш Орден просто исчезнет. Так что, как ни крути, а умолчать о своих подозрениях я не мог.

И вот теперь, пройдя комиссии и проверки, я должен покинуть Актобе по паспорту того самого погибшего в огне магистра, ведь он въезжал в страну легально. Моим изгнанием убивали сразу двух зайцев. Если человек мертв, то службы безопасности Казахстана отметят, что он выбыл, и искать его не станут. Если жив, то дважды выехать ему не удастся. На русских таможнях тоже сидят наши люди. Двойной кордон пересечь не так-то просто.

Но меня волновало не это. Ведь меня самого ждала самая настоящая ссылка в экономически депрессивную Курганскую область. А голодный и озлобленный народ шалит чаще. И придется мне гоняться за ведьмами-самоучками и колдунами-самозванцами не реже трех раз в неделю. Тоска!

И снова волна обиды и злости накрыла меня с головой. Я торопливо сунул в рот вторую сигарету, вскочил с лавочки, точно она была раскаленной сковородкой, уготованной для грешников.

Вскоре я вынырнул из подворотен на проспект и размеренным шагом отправился в никуда, но люди от меня шарахались. Видимо, я никак не мог совладать с обуревавшими меня эмоциями. Я словно все еще находился там, в зале моего суда, перед гофмейстером и, как Джордано Бруно, понуро твердил:

— И все-таки что-то было!

— Но почему же вы не произвели запись рентгеноскопии, не воспользовались пси-излучателем? Почему у вас нет ничего, что могло бы подтвердить ваши слова?

— Да есть же рентгеноскопия! А пси-излучатель вышел из строя. Я указал на это в рапорте. Его повредило пулей.

— Вы считаете, что пять пустых кадров, каждый весом в десять мегабайт могут служить доказательством чего-либо?

Мне хотелось закричать, что фотографии выкрали. Мои — скачали через ноутбук, а потом просто пощелкали в темноте. Ведь перед тем, как сдать аппаратуру, я просматривал изображения. Фотографии существовали! Там четко прорисовывалось размытое светящееся пятно. Я еще тогда подумал, что так, наверное, выглядят дыры в ткани мироздания, что это — лазейки в мир мертвых.

— Но ведь компьютерщики умеют восстанавливать удаленные файлы! Пусть просканируют мой ноут!

— Как можно вытащить из небытия то, чего не было?

Вот тогда-то мне и стало ясно, что наш Орден — это слепок с государственного управленческого аппарата. А я все эти три года был слепцом!

Впрочем, я ведь и не сталкивался с магистратом. Учился себе в Орске. Выслужился до первой категории. Если бы эта операция прошла успешно, меня перевели бы в Питер. Там нехватка хороших, грамотных оперативников.

Я снова закурил.

Да, получалось глупо.

Я осуждал того автоматчика, что выскочил из укрытия и подставился под пулю. Злился на мальчишку, не сумевшего дать отпор хулиганам.

Но все это походило на то, что в ярость меня привела не их слабость, а отраженная в них, как в зеркале, моя собственная беспомощность.

Ведь учили же нас никому не верить. Никогда. Прежде, чем писать рапорт о паранормальных явлениях, я должен был лично скинуть те кадры, нарезать их на десяток дисков, припрятать свои аргументы в разных тайниках. Да, на это могли уйти сутки, но тогда я бы не стоял перед судом, как двоечник у доски. Куда я спешил, перед кем хотел порисоваться?

В глубине души я давно решил, что непременно переметнусь из Ордена, если меня позовут на повышение в аналогичные структуры. Так почему же сейчас, вместо того, чтобы скрыть ценную информацию, вместо того, чтобы продать ее иезуитам или мальтийцам, я собственными руками отдал магистрату свое обеспеченное будущее? Да еще за это попал в опалу! Кто толкал меня под руку? Один лишь страх? Или меня заставил это сделать «Некрономикон»? Может быть, для этой адской книги важнее, чтобы информация о ней сгинула в недрах именно нашего Ордена?

От подобной догадки я растерянно остановился и моргнул.

Девушка, проходившая мимо, горделиво вздернула носик и чуть сильнее принялась покачивать бедрами.

Я покраснел и отвернулся.

Да что со мной? Куда подевалось самообладание, куда сгинуло с лица вечное выражение скуки? Почему меня так и подмывает вернуться, встретиться с Даниилом Ивановичем с глазу на глаз, высказать ему все, что наболело?

Но нет, не стоит унижаться! Никто и никогда в этом мире не признает собственных ошибок.

Хотя, если рассматривать произошедшее с точки зрения высшего разума, то, может быть, во всем этом есть и нечто положительное. Вдруг судьба тычет меня носом, чтобы я на своей шкуре испытал, каково оно, унижение, чтобы принял какое-то важное решение?

Но это слабое утешение, и оно ни к чему не ведет.

И вдруг рядом раздался визг тормозов. Я дернулся. Недалеко от меня сшиблись две «легковушки».

«Авария!» — заголосила шпана, и помчалась поближе к месту происшествия.

Похоже, я стал магнитом, который притягивает к себе все возможные беды. Нужно было развернуться и уйти, но я, как одиннадцать дней назад, вдруг уловил смутную тревогу. С той стороны улицы, с балкона третьего этажа ко мне потянулась знакомая ледяная волна ужаса.

Но этого просто не могло быть!

В то, что человек смог как-то вынести книгу из огня, минуя все магические ловушки, еще можно поверить. Но ведь сейчас получалось, что новый хранитель мудрости мертвецов не шел, а летел по воздуху да еще среди бела дня!

Впрочем, что мы, на самом деле, знаем о возможностях и способностях «Некрономикона»?

Зарегистрировать пси-излучение, если оно и было, я не мог. Ведь я был не при исполнении. Даже талисман — и тот не шее, а в кармане.

Но это был он, тот самый дьявольский фолиант! Ошибиться я не мог. Он звал меня.