Его взгляд упал на обсидиановую шкатулку. Поскольку ни одна емкость все равно не была достаточно надежной, шкатулка была не лучше и не хуже других. Так что он сунул свет внутрь, закрыл крышку и вышел на улицу. Когда, минут двадцать спустя, он вернулся и заглянул под крышку, то с изумлением увидел, что ни один лучик света не ускользнул оттуда.

– Что это такое?! – воскликнул он, но потом решил, что просто ошибся.

– Наверное, поначалу здесь было больше света, чем я запомнил, – сказал он себе. – Точно, в этом-то все и дело.

Просто чтобы проверить, перед тем как уйти утром на работу Йон зачерпнул позади овчарни еще одну пригоршню солнечного света и сунул в шкатулку. Когда он вернулся вечером, то увидел, что в шкатулке осталось столько же света, сколько и утром. Он был совершенно не готов к такому и от удивления позволил свету выскользнуть оттуда и растечься повсюду, наполняя маленькую комнатку ярким светом солнца, которое как раз закатилось за горизонт.

Йон от восторга запрыгал по комнате, крича: «Это чудо! Чудо!»

Через секунду в его дверь с криками барабанил домовладелец:

– Сколько свечей ты зажег там, Йонссон?! А ну погаси их, пока ты не спалил весь дом!

– Что? Я ничего не жгу! – отозвался Йон и захохотал.

Домовладелец распахнул дверь и ввалился в комнату. Но едва он переступил через порог, как попятился назад, широко распахнув глаза.

– Что, во имя неба, здесь творится? – спросил он странным тонким голоском.

– Тебе просто снится сон, – ответил Йон. – Отправляйся обратно в кровать.

– Да-да, вернусь в кровать, – пробормотал домовладелец. – Совершенно верно.

И он зашаркал по коридору.

Йон закрыл дверь, сел и стал думать. Если шкатулка могла надежно удержать солнечный свет, возможно, на этом получится заработать. Сначала, правда, ему нужно было выяснить пару вещей. Сколько света можно положить туда, и как долго можно его там удержать? На следующий день он отправился это выяснять.

Йон Йонссон оседлал свою лошадь и поехал в горы. Он остановился в пустынном месте, где на многие мили вокруг не было людей, и начал собирать столько солнечного света, сколько только мог, и засовывать его в шкатулку. Целых три дня он ездил взад и вперед аккуратными рядами, словно пахарь, возделывающий широкое поле, чтобы не пропустить ни единого лучика. Он взбирался на горные пики, чтобы достать свет как можно выше с неба, оставляя над собой конусы темноты и акры длинных зигзагообразных темных полос позади себя. Издалека это было похоже на то, как если бы участки земли просто засасывала пустота. Это так запутало живущих там диких баранов и лисиц, что они ложились и засыпали прямо посреди бела дня. Птицы избегали этих неестественно темных областей и облетали их по широкой дуге.

Когда шкатулка Йона была заполнена до краев и не вмещала больше ни лучика, он отправился обратно в Эйильсстадир, чтобы заняться продажей света. Уверенный, что он вот-вот станет богачом, Йон поставил на городской площади шатер и, когда опустилась ночь, устроил демонстрацию того, на что способен его упакованный солнечный свет. Сотни любопытных горожан собрались посмотреть ее.

Демонстрация не удалась. Сначала Йон попытался показать, как содержимое его таинственной черной коробочки можно использовать, чтобы освещать совсем маленькие помещения, вроде уличного туалета.

– Представьте, что ночью вас разбудил зов природы, – объяснял он толпе. – Вы полусонный, в кромешной темноте пытаетесь зажечь лампу, лишь для того, чтобы выйти наружу и воспользоваться уборной. Это опасно! Но с моим упакованным светом вам больше не понадобится лампа – ваш туалет может освещаться круглые сутки!

Ранее он притащил в шатер маленький деревянный уличный туалет, а сейчас вытащил из своей шкатулки щепотку солнечного света, кинул ее внутрь и закрыл дверь. На несколько секунд туалет ярко засветился изнутри, из всех щелей и трещин забили лучи света, и зрители заахали и захлопали в ладоши. Но они тут же начали смеяться, когда еще через несколько секунд весь свет выскользнул из уборной, оставив деревянное строение в темноте. Яркий шар света тем временем поднялся в воздух, повис высоко над головами и остался сиять там, запутавшись в складках шатра. Пытаясь сделать вид, что так и было задумано, Йон попробовал осветить весь шатер, швыряя по углам пригоршни солнечного света, но второпях запнулся и растерял половину содержимого своей шкатулки. Ускользнувший свет был такой концентрированный, что многие от него на время ослепли. Началась паника, толпа с криками кинулась к выходу, а шатер загорелся. И как будто одной только этой катастрофы было мало, солнечный свет вырвался на открытый воздух и осветил ночное небо как днем. Он светил так целую неделю, и жители Эйильсстадира начали страдать бессонницей и не могли поспать ни секунды.

Нужно ли говорить, что спроса на упакованный солнечный свет Йона не было никакого. Горожане желали лишь избавиться от него. И от Йона. И Йону совершенно недвусмысленно было сказано, что пора бы ему убраться из Эйильсстадира. Глубоко разочарованный, он с позором покинул город.

Йон Йонссон скитался по стране, берясь за любую работу, которую мог найти. Он почти позабыл о шкатулке с солнечным светом, которую он крепко обвязал бечевкой и затолкал на самое дно своего мешка. Однажды, когда он смолил лодки в Хусавике{6}, из-за груды рыбацких сетей выглянул Тюр.

– Ну, как продвигаются дела со шкатулкой? – спросил Тюр. – Есть для меня деньжата?

– Ни единого фартинга, – проворчал Йон. – Твоя коробка бесполезна. Можешь забрать ее.

– Оставь ее себе, – сказал Тюр. – Ты еще можешь найти ей применение.

– Сомневаюсь в этом, – возразил Йон и отложил кисть, которой смолил лодку, в сторону, чтобы достать шкатулку. Но пока он вытаскивал ее из своего мешка, Тюр исчез.

Обсидиановая шкатулка приносила ему одну только неудачу. Из-за нее его не только прогнали из Эйильсстадира, но с тех пор, как он стал таскать ее с собой, у него нигде не получалось найти работы, дольше чем на один день. Йон подумывал уже бросить ее в море или оставить под каким-нибудь камнем, где ее найдет какой-нибудь другой болван, но в действительности не мог заставить себя это сделать. «Подожду еще пару дней, – думал он. – Если я не найду ей применение, то избавлюсь от нее».

Три дня спустя, когда Йон ехал по дороге, ведущей из Хусавика в Акюрейри, он встретил другого такого же путешественника.

– Какие новости? – как это было принято, спросил тот.

– Дерьмо кита тяжелее дерьма тупика, – ответил Йон, что в Исландии было старым способом сказать «ничего особенного». – А какие новости у тебя?

– У фермеров в Эйильсстадире бедственное положение, – ответил путник. – Сейчас самый разгар сезона созревания, а их вулкан проснулся и плюется пеплом во все стороны. Солнца не видно неделями. Это настоящая беда.

– Вот как! – сказал Йон. – Как интересно... то есть, как ужасно!

Он попрощался с путником, пришпорил коня и поскакал в Эйильсстадир так быстро, как мог. Когда он приблизился к городу, то увидел черные облака пепла, которые закрыли небо и погрузили все вокруг в тусклые вечерние сумерки, хотя был самый разгар дня. Посевы на полях уже начали увядать.

Когда Йон появился там, у фермеров было экстренное собрание в городской ратуши.

– Что же нам делать? – говорил один из них. – Если этот пепел скоро не развеется, мы потеряем весь наш урожай!

– Возможно, я смогу помочь, – сказал Йон, и все повернули головы и увидели, как он стоит в дверях с обсидиановой шкатулкой в руке.

Фермеры вспомнили, что он сделал, как солнечный свет светил и днем и ночью на протяжении целой недели, и, запинаясь один за другого, кинулись предлагать ему деньги.

Йон ездил на своем коне по городу, доставляя свет на каждую бедствующую ферму – достаточное количество для того, чтобы поля платежеспособных покупателей купались в солнечном свете, но не более. Их посевы вернулись в норму уже через пару дней, несмотря на продолжающее закрывать небо облако пепла.