Она с радостью принимала знаки внимания от друзей и от отца. Словно избалованный ребенок, Джина позволяла себе капризничать, выражать недовольство чем-либо, с упоением наблюдая, как тем самым ставит близких в тупик. Майклу иногда казалось, что она симулирует слабость, отдаляя день выписки, чтобы подольше насладиться всеобщей заботой и лаской.

Сандра подолгу сидела у постели подруги, сочувственно глядя ей в глаза и страдальчески поднимая брови «домиком».

— Джина, солнышко, — ласково говорила она, — скажи, тебе правда лучше?

— Не знаю, кажется, да… Ой, ой! — стонала в ответ Джина, пытаясь приподняться, и хваталась за голову. — Наверное, общая слабость еще долго будет меня мучить. Это невыносимо, когда ты не можешь ничего сделать сама! А как я теперь буду жить, когда Доминик меня бросил?

— Никого он не бросил, успокойся, — уверяла ее Сандра, заботливо поправляя одеяло. — Он сидит в своем офисе и мечтает, чтобы ты позвала его. Знаешь, как он страдает! Мне Майкл говорил по секрету…

— Думаешь, он не уйдет от меня? — Губы Джины дрожали; она готова была разреветься, едва услышав не то, что хотела.

— Конечно же нет! — Сандра неестественно радостно улыбалась и похлопывала Джину по руке. — Какая же ты глупенькая! Разве он сможет оставить тебя одну в таком состоянии?.. То есть я хотела сказать, что он тебя любит, он привык к тебе. Поэтому скорее поправляйся.

Видя, что Джина заснула, Сандра с чувством выполненного долга покидала палату, чтобы на следующий день вернуться и начать этот разговор сначала. Раз так нужно для душевного спокойствия лучшей подруги, значит, она будет повторять одно и то же до тех пор, пока Джина окончательно не поправится.

Однажды, когда на смену Сандре пришел мистер Брегг, Джина открыла глаза и задумчиво произнесла:

— Папа, тебе не кажется странным, что Ник еще ни разу не навестил меня?

— Но, девочка моя, по-моему, ты сама не хочешь его видеть, — удивился старик. — Если надо, я сейчас же позвоню…

Он достал телефон, собираясь набрать номер Доминика. Однако Джина остановила его.

— Не надо, папа. Если бы он желал приехать, ему никто не помешал бы, даже я. Пусть работает, живет своей жизнью… Я не хочу навязываться, ты же меня знаешь. Может быть, когда-нибудь он вспомнит о несчастной Джине, которая так его любила!

И она горько заплакала. Мистер Брегг, встревоженный состоянием дочери, бросился за врачом. Тот дал Джине успокоительного и вызвал ее отца в коридор.

— Хочу вас предупредить: не следует заводить с Джиной разговор о том, что может взволновать ее. Это лишь усугубит состояние больной. Мы показывали вашу дочь лучшим специалистам, и те не советовали подвергать ее и без того неустойчивую психику стрессам. Должно пройти не мало времени, чтобы Джина полностью восстановила душевные силы. Слава Богу, что все закончилось благополучно!.. Кстати, мы можем направить мисс Брегг на лечение в клинику неврозов.

— Нет-нет! — испугано воскликнул мистер Брегг. — Моя дочь не сумасшедшая, она поправится. Это нервный срыв, только и всего…

— Как знаете. Но я все же советую серьезно подумать, прежде чем отказываться.

Врач ушел, а мистер Брегг совершенно расстроился. Он не хотел верить, что его малышка Джинни нуждается в лечении, и не где-нибудь, а в психушке! Нет, этого просто не может быть!

Доминик сидел в кухне, закинув ноги на стол и попивая любимый кофе с молоком. Был очередной уик-энд. На работе дела шли своим чередом. Джина поправлялась, оставались считанные дни до ее возвращения домой. Все было хорошо.

Он любил свой дом с маленьким садиком и с небольшой лужайкой, которую, к своему стыду, иногда забывал вовремя подстригать. Здесь было так тихо и спокойно! Соседи, милейшие старички Хаммеры, необыкновенно трогательно ухаживали друг за другом и за своей лужайкой с клумбой из тюльпанов, которые…

— Черт! — Доминик чуть не поперхнулся, ставя чашку на стол. — Черт! Что за жизнь! Нигде мне не обрести покоя. Нэш… детка, как я соскучился по тебе!

Он еще раз с тоской посмотрел в окно на цветы, что они вместе сажали, и волна чувств захлестнула его. Доминик готов был взвыть, словно одинокий волк, но, стиснув зубы, только стукнул по столу кулаком.

— Я буду последним дураком, если позволю Джине поломать мою жизнь! Надо немедленно ехать к Нэш. Я не вынесу больше одиночества!

Он засуетился, ища свитер, брошенный где-то рядом, но вдруг взгляд его остановился на висящей на стене фотографии. Из-за стекла на него сурово поглядывала Джина. Тонкие губы плотно сжаты, глаза горят недобрым огнем. Она будто бы хотела ему сказать: я вижу тебя насквозь, знаю все твои мысли и желания! По телу Доминика пробежали мурашки, и он точно загипнотизированный медленно опустился на стул.

Неотрывно глядя на фото, он пытался рассмотреть в лице женщины хоть капельку тепла и сочувствия, но только утверждался в мысли, что с ней его ничто не может связывать. От портрета Джины веяло холодом. Доминик поежился и отвернулся. Однако порыв немедленно ехать к Нэш уже прошел.

— Это ты сделала. Ты — Снежная королева, — процедил он сквозь зубы, чувствуя, что не в силах вообще никуда идти. — Отняла у меня самое дорогое. Ты не можешь быть счастлива, потому что не умеешь наслаждаться жизнью. И мне не даешь. За что, Джина, за что ты так меня ненавидишь?!

Доминик понял, что если и дальше продолжит разговаривать с изображением Джины, то попадет туда, куда врачи рекомендуют направить ее на лечение… Но если Джину признают душевнобольной, тогда ему не придется на ней жениться!

— Ты слабак, Доминик Корсэрес! Самый настоящий слабак! Твой отец никогда не был таким, как ты. И ты не заслуживаешь того, чтобы тебя любила самая прекрасная женщина на свете! — подвел он итог своих мыслей и грустно усмехнулся.

— Знаешь, Санди, — говорила Джина, сидя в своей больничной постели. — Я много думала о нас с Ником и поняла, что все-таки он нуждается во мне. Ну кто еще сможет его понять, как не я! Ведь я всегда все ему прощала, была готова терпеть обиды, романы на стороне… Я и теперь чувствую в себе силы преодолеть все, что бы там ни было, лишь бы быть с ним.

Опять она за свое! — с горечью подумала Сандра, а вслух сказала:

— Конечно, дорогая! Но я уверена, что тебе больше не придется идти на такие жертвы. Он получил хороший урок и не посмеет причинить тебе еще страданий. Вот увидишь, все будет отлично! Ты только не переживай.

— А еще я хочу, чтобы он пришел ко мне в больницу, — капризно скривив губы, произнесла Джина, не слушая подругу.

— Ты уверена? — Сандра удивленно округлила глаза. — Может, стоит подождать, пока ты вернешься домой? Твой врач говорит, что это произойдет не позже вторника. Потерпи денька два, так будет лучше.

Джина недоверчиво взглянула на подругу, но возражать не стала.

Как и предполагалось, Джину выписали через два дня. Она категорически отказалась от курса лечения в клинике, куда ее направляли врачи, а мистер Брегг не смел настаивать, хотя и видел теперь, что это было бы нелишне. Сандра, которая сопровождала подругу домой, больше всего опасалась, что Джина придет в волнение, когда увидит спальню, где пыталась покончить с собой. Но у Джины ни один мускул не дрогнул на лице, когда она вошла туда. Будто бы ничего и не было. Будто бы она вернулась из приятного путешествия, только и всего!

Джина уселась в уютное кресло и глубоко вздохнула. На ее лице заиграла легкая улыбка, в глазах сверкнули огоньки. Сандра насторожилась: она, как никто другой, знала, что ни к чему хорошему это не приведет.

— Знаешь, сейчас я сделаю то, что мне хочется сделать больше всего. — Она в упор посмотрела на Сандру и торжественно произнесла: — Позвоню Доминику Корсэресу, и он примчится сюда немедленно.

— Ты в своем уме? Сейчас середина рабочего дня, он не сможет бросить дела! — запротестовала Сандра, понимая, однако, что ее доводы ничего не решат.